Владимир Карпов - Люди долга и отваги. Книга вторая
Фоторобот имеет то преимущество, что описывать нет нужды. Достаточно найти похожее, назвать номер, за которым эти брови или нос числятся в альбоме, и изображение их спроецируется на экран. Если результат вызывает сомнение, тотчас пробуют второй, третий, четвертый из близких вариантов.
В деле, о котором речь, задача облегчалась еще и тем, что можно было сличить впечатления ряда потерпевших. Они приехали в Москву и в один день и час собрались в НИИ МВД — несколько мужчин и женщин, явно стеснявшихся друг друга: ведь все они были так или иначе одурачены. Не мудрено, что поездка не привела их в восторг; каждый в отдельности, вероятно, предпочел бы лучше плюнуть, пережить и забыть. Но это касалось не только их. Преступник продолжал действовать, жертвы его множились. Стоило претерпеть некоторую неловкость, чтобы прервать его преступное «турне»…
Сначала овал лица. Шелестели страницы, потерпевшие передавали альбом из рук в руки. Обсудили, сошлись на одном из номеров.
Потом губы. Открыт новый альбом, опять шелест страниц, короткое обсуждение — и на экране уже обозначился низ лица, подбородок с губами, и они бесспорно похожи! Люди, втайне сомневавшиеся в реальности затеи, начали надеяться…
Теперь нос…
После советов и споров утвердили и губы, и нос, нашли глаза и брови, чуть подвинули их вверх-вниз, стремясь поточнее уловить пропорции лица, поспорили об ушах и прическе — и в изумлении уставились на экран. Почти как в детской игре: «носик, ротик, оборотик», а портрет-то, между тем, составлен!
— Глядите, прямо он! Только не улыбается.
— Да, он все, бывало, улыбался…
— И сейчас кому-то улыбается…
— Ну, теперь, я думаю, недолго осталось. Поймаете?
— Обязательно поймаем! — отозвался сотрудник НИИ.
Однако в Вильнюсе до поимки не дошло, хотя Мудров и поднял всех на ноги и откопал-таки следы пребывания преступника в городе.
…Женщина подала заявление в милицию о том, что у нее пропала пачка облигаций трехпроцентного займа. Была уверена, что взял их муж, больше некому. Взял и пропил, совершенно ясно, сколько бы он ни клялся в обратном! Сажать его, конечно, не надо, но, сделайте милость, попугайте, чтобы впредь поостерегся!
Казалось бы, что именитому инспектору до семейных неурядиц какой-то пожилой четы? Но Мудров верен себе. Среди огромной массы прочих наведенных им в городе справок он, в частности, попросил выяснить, не жил ли у поссорившихся супругов кто-либо посторонний за последнее время.
Да, согласилась женщина, был у нее квартирант проездом, четыре ночи ночевал. Тогда ей показали фоторобот: не он ли, случаем?
— Он! — обрадовалась хозяйка. — Он самый и есть, его карточка… Но к чему вы это клоните? Будто он облигации что ли?.. Нет уж, незачем на хорошего человека напраслину возводить! Такой душевный, такой ласковый, культурный. Что вы! И подумать-то грех, право!
Даже авторитет Мудрова со всеми его титулами не помог. Хозяйка осталась при своем: облигации пропил муж, а милиция ни с того ни с сего выгораживает его, старого негодника!
Мудров вернулся из Вильнюса почти восхищенный.
— Артист! — приговаривал он. — Вы бы послушали, как бабуся его защищала! Классный мошенник отличается от посредственного тем, что с первого взгляда просится в душу, а через пять минут вы уже любите его, как родного. Завидую, Михаил Петрович, тебя ждет любопытный собеседник!
— Ждет? Пока я его жду. И начальство. Да еще киногруппа.
Главные надежды все мы возлагаем на всесоюзный розыск по фотороботу.
Через полчаса после создания портрета камеры и магнитофоны перекочевали к дежурным МВД. Здесь командовал крепкий, сухопарый, легкий в движениях полковник, перед ним располагался сложный пульт.
Движение пальцев, щелчок — и уже официальным, хорошо поставленным голосом полковник произнес:
— Срочная ориентировка. В разных концах страны неизвестным преступником совершаются кражи и мошенничества, характерной особенностью которых является предварительное кратковременное знакомство с потерпевшими и предъявление им документов на различные фамилии. Примите меры к выявлению лиц, знающих преступника, и к его задержанию. Портрет разыскиваемого, созданный методом фоторобота, передается одновременно.
На что же рассчитывали, рассылая повсеместно фоторобот? Меньше всего на то, что ловкач на чем-то «засыплется» и попадет в милицию, где его физиономия не останется незамеченной. Он был слишком увертлив и предусмотрителен, чтобы по-глупому угодить в милицию.
Нет, бригада Дайнеко и Мудрова рассчитывала на другое. Сведений о преступнике было достаточно для общего представления о его психологии, для предсказуемости его поступков в определенных ситуациях. Или, как нынче модно говорить, для построения «модели» преступника. И «модель» предопределила: у прототипа ее одно из слабых мест — жадность и неразборчивость. Укравши накануне золотые часы и кольцо с бриллиантом, он мог тут же польститься на пятерку из студенческой стипендии.
Было соображение и чисто житейского свойства, опирающееся на поговорку «мир тесен». Крутясь в курортных городах, мелькая на вокзалах, в аэропортах — на пересечении человеческих потоков, которые нежданно-негаданно сводят годами не видевшихся людей, — преступник обязательно должен был сталкиваться и с кем-то из прежних своих приятелей или земляков, кому известны его подлинное имя и происхождение.
Итак, задана ситуация — встреча с давним знакомым. Как в подобном положении поведет себя наш ловкач? «Модель» подсказывала: почти наверняка и тут не утерпит, постарается чем-нибудь да поживиться.
В них-то, в этих давних знакомцев, и «целились» Дайнеко с Мудровым, объявляя всесоюзный розыск. В дополнение к ориентировке местная милиция получила указание предъявлять фоторобот всем, кто стал жертвой любого надувательства, обмана, шантажа со стороны случайно встреченного, ранее не известного человека.
Слышим скептический голос читателя: ну можно ли всерьез ожидать такого стечения обстоятельств? Ведь это расчет буквально на «авось»!
Мы тоже побаивались, что выпадет «пусто-пусто», но Дайнеко отмахивался от сомнений.
— Это вам не литература и не кино. Это жизнь!
— Согласны, жизнь щедра на совпадения. То, что в литературе выглядит натяжкой, в жизни происходит на каждом шагу. Но все же подумай: ты собираешься найти иголку в стоге сена, да еще чтобы в нее уже была вдета путеводная ниточка!
— Вот именно. Потянем за ниточку, размотаем и клубочек. Я головой ручаюсь, что он натыкался на старых знакомых не раз и не два. Только бы не постеснялись заявить, что околпачены!
Расчет оказался на удивление верным, даже большого терпения набираться не пришлось. Однажды утром все оживились, заулыбались. Телетайп в штабе отстучал:
«Разыскиваемый преступник опознан гражданином Базилюком, служившим с ним совместно в армии, как Ладжун Юрий Юрьевич, уроженец г. Мукачево. Протоколы опознания и допроса Базилюка высланы авиа».
Базилюк встретил бывшего однополчанина в вагоне-ресторане, простодушно обрадовался и согласился ссудить ему почти всю свою наличность (27 рублей) «до Свердловска», где Ладжуна, дескать, будет ждать на вокзале жена с деньгами. Он записал адрес однополчанина, обещал наведаться в гости, и все бы хорошо, если бы приятный попутчик вдруг не сошел, не доехав до Свердловска.
Показания кровно обиженного Базилюка летели «авиа» где-то на полдороге к Москве. Но сейчас Дайнеко и его товарищей интересовали не столько эти показания, сколько родина Ладжуна. Разумеется, не потому, что они надеялись застать там Ладжуна; схема его «гастролей» наглядно свидетельствовала: этого волка кормят и поят ноги. Но чему же тогда радоваться? Если дома он не сидит и всегда прикрывается чужими документами, то что проку знать его истинную фамилию и место рождения? Оказывается, это очень важно: здесь можно получить подлинные фотографии; узнать прошлое человека; выйти на его родственные связи и круг друзей-приятелей (или неприятелей), до которых время от времени доносятся и вызывают оживленные толки слухи о новых похождениях «Юрки Ладжуна».
Мукачевский уголовный розыск работал оперативно. Уже вечером стало известно, что только что возвратившаяся из командировки Л. Павлова (некогда учившаяся в одном классе с Ладжуном) за день до отлета из Москвы видела его на Ленинградском вокзале. Ладжун выглядел хорошо, был прекрасно одет, при себе имел небольшой элегантный чемоданчик и — что ее насмешило — ночной порой щеголял в очках с затемненными стеклами. Пока Павлова шла по перрону, он сел со своим чемоданчиком в «стрелу».
— Погулял в столице и позавчера отбыл к берегам Невы. Живут же некоторые! — усмехнулся Дайнеко. Пожалуй в Ленинград он не на один день. — Дайнеко обернулся к Мудрову, — Если, конечно, доехал, а не притормозил, как по пути в Свердловск.
