Владимир Карпов - Люди долга и отваги. Книга вторая
Здесь же в гостинице «Пущин» встретился с женщиной-инженером, которая находилась в Калуге в командировке. Узнав, что она москвичка и собирается на два дня домой, рассеянный молодой ученый очень обрадовался. «Я чувствую, вы меня выручите!» — воскликнул он и изложил свою просьбу. Не имея пока паспорта, он не может получить денежный перевод. Занимать же у здешних коллег, которых он, по сути, инспектирует, неловко и даже двусмысленно. А деньги нужны, он не привык жаться в расходах. Так вот пусть его прелестная новая знакомая снимет в Москве с его сберкнижки на предъявителя полторы тысячи рублей и привезет по возвращении в Калугу. О, он ей абсолютно доверяет, порядочного человека за версту видно!
Смущенная женщина, не желая брать ответственность за крупную сумму, долго отнекивалась и наконец предложила иной выход. У нее есть около 250 рублей. До получения паспорта и перевода она охотно одолжит эти деньги попавшему в затруднение «Пущину». Тот растроганно поцеловал ручку и принял. Затем проводил женщину на вокзал к московскому поезду. И, как-то вдруг закруглившись на «секретном объекте», раскланялся с администратором.
К е м е р о в о. «Ударник коммунистического труда Пущин» познакомился в ресторане с гражданином Пшенцовым. Приятно посидели, потолковали на научные темы — Пшенцов был специалистом в области ядерной физики. К вечеру он хватился бумажника и документов.
М и н с к. Пока Пшенцов и милиция искали в Кемерове проходимца «Пущина», в Минск прибыл «Пшенцов» — многообещающий молодой ученый. Буквально на улице «физики» по уши влюбляется в хорошо одетую Надю Л. И — благо теперь у него завелся какой-никакой паспорт («от сидячей жизни поневоле полнеешь. Смотрите, каким я был худощавым!») — он предложил девушке подать заявление в загс. Решать надо было спешно: «физика» посылали в длительную заграничную командировку.
Надя Л. решилась. Свадьбу договорились сыграть, не дожидаясь официальных формальностей, в предотъездной горячке будет некогда. И пошел пир горой. Тосты. Песни. Танцы. Дорогие подарки молодым… А наутро жених как в воду канул. И вместе с ним исчезли большой чемодан и множество ценных вещей. Да вдобавок один из приглашенных, моряк, лишился своего кортика и отпускного свидетельства.
О д е с с а. Еще невеста в Минске обливалась слезами и выбегала к двери на каждый звонок, а «капитан дальнего плавания Чурин» уже фланировал по знаменитой набережной в отличном расположении духа. Он был в отпуске и при деньгах. Чтобы убить время, «Чурин» сел на теплоход и день за днем кутил в ресторане, угощая всех вокруг, с шиком стреляя шампанским и взрезая дыни кортиком.
Широтой натуры и красочными морскими рассказами он увлек молоденькую заведующую, Аню В., которая скучала на внутренних рейсах и мечтала о настоящем океанском просторе. Что ж, «капитан дальнего плавания» мог это устроить, и даже с удовольствием. Аня — прекрасный работник, его собственная команда примет ее с распростертыми объятиями!
Не рассчитав стоимости выпитого и скушанного, «Чурин» к концу маршрута поиздержался и договорился, что занесет деньги (пустяковый должок, рублей 30—40) родителям Ани в Киеве. А заодно сообщит, удалось ли организовать ее переход на океанский лайнер. Впереди маячили пальмы, киты, тропические закаты и прочие бананово-лимонные грезы.
К и е в. «Капитан» посетил родителей Ани В., отдал долг, засиделся со стариками допоздна в заманчивых разговорах, и те, разумеется, не отпустили его на ночь глядя, уложили спать в Аниной комнате.
Ушел «капитан», как он любил, пораньше, не беспокоя хозяев. Наскоро прихватил десяток «безделушек». Элементарный подсчет показал, что ресторанные расходы для завоевания доверия заведующей с лихвой оправдали себя. Взятое у ее родителей — старых ювелиров — многократно возместило «капитану» убытки.
К и ш и н е в. Здесь наш ловкач вынырнул тремя днями позже под именем Сажина, доцента Киевского университета. (Как он раздобыл эти документы, еще нуждалось в уточнении). В Кишиневе ловкача опять настигла внезапная любовь, и он вознамерился вступить в брак. Чтобы доказать серьезность своих намерений, он при невесте отправил телеграмму ректору Киевского университета, сообщив, что задержится из-за свадьбы, и прося из неполученной им зарплаты выслать 500 рублей в адрес его суженой.
Пока ректор дивился странной телеграмме, «Сажин» двинул дальше, увозя, что попало под руку. На некоторое время страсть к женитьбе поглотила его целиком. Пользуясь по очереди старыми документами, «Пущин-Пшенцов-Чурин-Сажин» разбил подряд шесть женских сердец в разных городах. По одинаковой примерно схеме, но нигде не повторяясь в деталях, подобранных с фантазией и мастерством.
Характерно, что в большинстве случаев девушки не спешили в милицию: они ждали возвращения обаятельного жениха. А он подогревал надежды (и отодвигал момент заявления о краже), подавая о себе весточки и обещая возвратиться еще более пылким — вот только уладит некие свои срочные дела.
В конце посланий стояли небрежные постскриптумы, типа:
«Люда, — это женщине, у которой стащил приличную сумму и ковер, — очень прошу тебя не волноваться. Ковер тебе не нужен. Я тебе шубу привезу, только, пожалуйста, не волнуйся!»
Или:
«Ирочка, хочу, чтобы ты приехала ко мне. На всякий случай забрал твои вещи. Не волнуйся».
Обратного адреса, к сожалению, не было. Вот эти любовные послания и легли первыми вещественными доказательствами в папку следователя: все они были писаны одной рукой.
Когда потерпевшие отчаивались ждать и наконец обращались в милицию, в комнатах столько раз уже мели пол, стирали пыль и вытряхивали пепельницы, что ни пальцевых отпечатков, ни других следов преступника зафиксировать не удавалось.
Энергичный розыск, предпринятый московской бригадой, позволил кое-где выявить не зарегистрированные прежде эпизоды деятельности того же ловкача. Ведь многие пострадавшие вообще никуда не обращались: велика ли охота признаваться в глупой доверчивости, выворачивать наизнанку подробности своей личной жизни! Но узнав, что не они одни попали в сети, люди рассказывали и о собственной беде…
Колечко за колечком вязалась цепочка преступлений, восстанавливались недостающие звенья, и некоторые из них свидетельствовали, что обаятельный, шикующий жулик не брезгует и мелочами. (К примеру, не пробившись в гостиницу, он как-то переночевал у больной дворничихи. Утром вызвался сходить в аптеку за лекарствами и взял на них три рубля. Последние в доме до получки. Разумеется, не вернулся).
Даугавпилс — Калуга — Кемерово — Минск — Одесса — Киев — Кишинев — Харьков — Рига — Таллин — Юрмала — Псков — Сочи — Рязань — Запорожье…
— Эк рыскает! — ворчал Дайнеко, чертя новые жирные стрелки. — Поди-ка поймай.
Длинная ломаная линия скакала по карте, выкидывала лихие коленца, пересекала саму себя; ловкач без устали мотался по стране.
— По холодным следам тащимся, братцы, по холодным следам. А нам надо вперед забежать! А поди знай, куда он махнет? — Дайнеко косился на нас хитрым глазом: — Нет, как говорится, «кина не будет».
— Будет, Михаил Петрович! Оператор уже пленку получает.
— И что же он станет снимать?
— Хотя бы эту карту. И тебя над картой. И как создают портрет на фотороботе. И как члены бригады приезжают и докладывают о похождениях неведомого афериста. А там вы его поймаете — и закипит.
— Не сглазьте удачу, — посмеивался Дайнеко.
Но он верил в удачу, а мы верили в него и его «сборную». Съемки начались, когда забрезжил первый «теплый» след.
Из Петрозаводска пришло известие о только что обобранной и брошенной невесте. Коварный жених был симпатичнейшим брюнетом, лет 35, с ласкающим ухо украинским акцентом. Кто-то случайно заметил, что накануне исчезновения он интересовался расписанием авиарейсов на Вильнюс.
Борис Мудров молнией кинулся в Вильнюс — вдруг удастся «перехват»? С собой он вез только что изготовленный портрет преступника.
Пока Мудров ищет его в Вильнюсе, попробуем рассказать искушенному читателю то, чего он, пожалуй, о фотороботе не знает.
Принцип прост донельзя: при помощи того или иного механизма собираются воедино отдельные черты лица. Делалось это и прежде, но степень приближения к прототипу была невелика. В современном же виде фоторобот способен воссоздать множество портретов. Это значит, что, не вставая с кресла, можно получить узнаваемое изображение любого из живущих на земле людей!
Свидетель не всегда умеет обрисовать человека словами. Он и разглядел его, и, безусловно, опознал бы при встрече, но… форма лба? длина носа? форма ушей? Сплошь и рядом отвечают: «Да, вроде бы, обыкновенные». То есть не отвечают практически ничего. Потому что обычно мы воспринимаем чужой облик целиком, не дробя его на части, не раскладывая по полочкам. Если нет какой-то броской черты, то без тренировки описать человеческое лицо не так-то просто. (Попробуйте, допустим, вспомнить цвет и разрез глаз десяти-пятнадцати своих приятелей — вы очень скоро споткнетесь.)
