Андрей Малахов - О чем говорят. По ту сторону экрана
– Это, дорогая Александра Борисовна, high society, – глубоко вздыхая от восторга, отвечала методист, – хайсосаети, высший свет…
Уборщица понимающе кивнула головой:
– А, чего уж тут не понять, х… сосать ума не надо!
Сама того не подозревая, она произнесла это слово ровно в той же транскрипции, в которой произносил его Иосиф Бродский, выражая тем самым свое отношение к высшему свету. И эта транскрипция была единственным историческим фактом этого вечера.
* * *Подготовка к первому эфиру «Мастер и Маргарита» идет полным ходом. Каждые 20 минут мелькают ролики, сообщающие, что до начала нового субботнего шоу на Другом остается 4 дня 28 минут 35 секунд, 3 дня 15 минут 45 секунд и вот, наконец – ровно 1 день 15 минут, 00 секунд. Вот-вот страна узнает имя героя, имя Мастера.
К чести Другого канала надо сказать, что на первый эфир была найдена действительно роскошная гостья. Мила Москалева – знаменитая в прошлом артистка цирка, лучшая подруга Гали Брежневой, ходячая энциклопедия и живая история, настоящая светская львица 70-х годов, в числе тайных поклонников которой числился и Марис Лиепа, и даже Юрий Гагарин.
Ей уже за 70, но выглядит она ничуть не хуже, чем выписанная для «вечера музыки и поэзии» Юлия Евгеньевна Бродская. Букли, винтажный Диор и неотъемлемый аксессуар всех светских девушек Москвы сумка Биркин из кожи аллигатора.
После недолгого раздумья Малахов пригласил центральную героиню завтрашнего эфира в ресторан Дома кино. Маргарита запаздывает.
– Как здесь все изменилось, – говорит Мила, оглядываясь по сторонам, – и куда все уходит… Андрюша, вы не знаете?
Малахов улыбается в ответ на «Андрюшу».
– Ах! – вздыхает Мила, настроенная самым что ни на есть лирическим образом. – Если бы Галька была жива, ты бы был в ее любимчиках, я ее знаю.
– Расскажите, – просит Малахов, не зная, как реагировать на этот комплимент, – какая она была?
Мила поправляет свой оранжевый шелковый шарф.
– Она была хорошей, – говорит она вызывающе. – Все эти россказни про загульный образ жизни и торговлю бриллиантами – полная чушь. Это все придумала эта шушера, – она презрительно морщится, – они дружили с ней только из корыстных побуждений, а она эту сволоту искренне любила и звания раздавала! Да, если уж Галя любила, – легкий удар кулачком по столу, – то любила по-настоящему.
Мила раскраснелась, просто любо-дорого смотреть на ее праведный гнев!
– Все в этой жизни пиар, – пожимает плечами Малахов, пытаясь как-то сгладить возмущение своей собеседницы, – можно быть очень хорошим человеком, но при этом все вокруг будут уверены исключительно в обратном. Все зависит от того, как ты себя зарекомендуешь, и никакие бриллианты тут не помогут.
Мила усмехается и отмахивается от этих слов удивительно изящным для ее возраста движением:
– Когда люди слышат слово «бриллианты», они вообще ничего не прощают.
И тут наконец является Маргарита.
– Ой, простите, извините, – виновато, но чрезвычайно мило охает и ахает она, – я сегодня была на прогоне спектакля у Галины Волчек в «Современнике», потом встречалась с руководством канала, ой, прямо отдышаться не могу, можно мне стакан воды без газа? – обращается она к официанту и, оглядываясь вокруг, продолжает: – Здесь мило! Но если будете в Нью-Йорке, добро пожаловать в папин ресторан «Русский самовар» – 256 West 52 Street! Даже не знаю, столько новостей, столько новостей! Представляете, мне предложили вести Фристайл со звездами! Представляете?! В паре с Евгением Папунаишвили!
* * *Я смотрю в бездонную синеву глаз Маргариты и мучительно вспоминаю: где же это я видел точно такой же пронзительно-честный взгляд? Что-то такое из далекого прошлого… Апатиты? Нет, уже Москва. Общежитие? Университет? Да, точно! Вспомнил! Эти честные глаза, этот вдохновенный вид… 1991 год, новенькая девочка, которая перевелась откуда-то на журфак в Москву и попала в группу Малахова. Третий курс, семинар английского языка. На вопрос преподавателя «Как вы провели лето?» новенькая отвечает, подняв на преподавателя ровно такие же честные глаза: «В августе я отдыхала на Форосе».
«Эта Наташа Марнина – не простая девочка! – тут же возбудился Андрюша. – У нее крутые родители! Может, в Форосе они и Михаила Горбачева того… C ней надо обязательно подружиться!» И только через неделю, встретившись с Наташей у мусорных контейнеров в общежитии, он понял, что видит перед собой не дочку шишки из Политбюро, а квалифицированную лгунью. (Правда, когда выяснилось, что в детстве они обожали одну и ту же книжку – носовских «Фантазеров», рохля-Малахов простил ее обман.)
И вот теперь Рита с точно такими же пронзительно– честными глазами сидит напротив Андрея и щебечет, щебечет какие-то странные истории, оправдывающие ее опоздание… Где же в действительности задержалась наша Марго? И что это за история с Женей Папунаишвили? Ох, не вырастили ли мы Франкенштейна… Может, в ответ на предложение вести новое шоу она по-быстренькому разобралась и с основным вопросом? Хотя, собственно, какое мне до этого дело, ведь для нас она как была девушкой у подъезда, так ею и останется. Правда ведь, Малахов?
* * *– Маргарита, – наконец прерывает ее восторженный треск Андрей, – знакомься, это Мила, лучшая подруга Гали Брежневой, наша завтрашняя героиня.
– Ой, простите! – восклицает куколка. – Извините! В самом деле, да что же это я? Все о себе да о себе, я, наверное, уже опоздала на самое интересное – про мужчин и бриллианты!
Мила, и без того немного уязвленная опозданием и молодостью Маргариты, гневно парирует.
– Не было никаких бриллиантов! – поджав губы, презрительно говорит она. – Было одиночество, была непонятость. Мы ничего в жизни не видели слаще морковки. Как я ездила на гастроли с этим кипятильником всю жизнь, так ничего, кроме этого кипятильника, и не нажила!
Маргарита несколько теряется от такой бурной реакции, но быстро приходит в себя.
– Извините, если я вас обидела, но ведь, – говорит она лукаво, – не я же это придумала, дыма без огня не бывает?
На лице Милы тут же возникает ответная лукавая улыбка:
– То есть вы все-таки признаете, что вашего отца выслали за тунеядство? Ведь дыма без огня…
Марго тут же бросается в бой за память отца с почти профессиональным пылом:
– Да как вы можете! Это кощунство! Да с его больным сердцем и в ссылку?
Но она не на такую напала!
– Я с вашим папой, – угрожающе улыбается Мила, – простите, знакома не была, а свою подругу в обиду не дам. Никому.
«Мы в восхищении, королева!» Какое счастье, что в этом городе еще остались такие кадры, как Мила Москалева. Это уходящая натура. Подруг, которые так искренне отстаивают дружбу, больше не делают. Их не найдешь ни в Шведском, ни в каком другом тупике столицы.
* * *На смотровой площадке Воробьевых гор непривычно пустынно. Глядя на расстилающееся перед ней море разноцветных огней, Маргарита замерла. Она все еще расстроена из-за того, что так непрофессионально повела себя с Милой. Малахову еле-еле удалось вернуть расположение принцессы цирка. После чего нашему герою, нашей матери Терезе пришлось заняться душевным врачеванием Маргариты. Ничего лучшего, как притащить ее сюда, он не придумал. Правда, панорама действительно завораживает. Кстати, булгаковские Мастер и Маргарита прощались со своей прошлой жизнью именно на этом месте.
– В такое время я здесь в первый раз, – тихо произносит наша Маргарита. – Очень красиво! Я так вам благодарна, Андрей!
– Слушай, хватит мне «выкать», мы же договорились!
Рита кивает головой.
– Ладно! Правда, здорово, что мы сюда приехали?! Ой! На меня листик сел! – Она смеется и снимает с волос желтый березовый листок. – Мне всегда так жалко, когда начинают опадать листья. Но какая я эгоистка! – вдруг хмурится она. – У вас… прости, у тебя же сегодня еще три записи было. Ты, наверное, устал жутко и спать хочешь, а приходится еще меня развлекать.
Он молчит, глядя, как вдалеке (праздники в столице не заканчиваются никогда) взвиваются в небо хризантемы салюта, расцвечивая тьму причудливыми огненными брызгами.
– Может, поехали домой? – робко предлагает она. – Завтра такой важный день, а почему-то грустно… Я сейчас о том водителе вспомнила. Помнишь, я рассказывала? Как ты думаешь, может, он поправится? Ведь все хорошее, что ты делаешь, к тебе возвращается.
– Наверное… Говорят, что если чего-то очень сильно хотеть, обязательно сбудется.
Андрей опять замолкает, всматриваясь в панораму ночного города.
– Когда я жил на Шверника, – произносит он через минуту, – то почти каждый вечер, глядя в окна общежития, мне приходила в голову одна и та же мысль: почему в этом огромном и прекрасном городе, где тысячи домов и миллионы светящихся окон, я так одинок? Ни за одним, ни за одним окном никто меня не ждет?.. Наивный мальчик! – Малахов усмехается. – Я утешал себя, что это ненадолго, думал, что, когда всего добьюсь и буду на вершине, любой человек почтет за счастье не то что в гости меня пригласить, он будет ликовать, уже случайно встретив меня на улице…
