Град обреченный. Путеводитель по Петербургу перед революцией - Лев Яковлевич Лурье
В 1907 году императрица стала гражданской женой князя Георгия Дмитриевича Шервашидзе. Он заведовал Двором императрицы и ее канцелярией. Государыня и ее друг вели себя настолько тактично, что даже в пузырящемся от сплетен петербургском обществе о них почти не судачили.
Николай II был любящим и почтительным сыном. Судя по его дневнику, до 1904 года (отъезда на постоянное жительство в Царское Село) он заезжал в Аничков к матери каждый день: завтракал, пил чай, обедал, играл на катке в хоккей с мячом или гулял в Аничковом саду. Перед Первой мировой государь бывал в Аничковом каждую неделю (как правило, завтракал по средам). Вдовствующую императрицу обожали и другие ее дети – дочери Ольга и Ксения и любимый младший сын Михаил. Она была советчицей и конфиденткой всех Романовых, разрешала споры, крестила детей, выступала посредницей в общении с императором. По воспоминаниям Анны Вырубовой, «Государь сиял от радости, когда приезжала его мать. Как-то мы играли в теннис, когда он увидел приближающуюся из леса стройную фигуру в белом. “Теперь играйте вы, моя мать идет!” – крикнул мне Государь…»
В начале XX века в России существовало как бы два двора: петербургский двор вдовствующей императрицы Марии Федоровны и царскосельский – Александры Федоровны. Мария Федоровна неохотно уступала место молодой императрице. «В сущности, – замечала Анна Вырубова, – она так никогда и не сошла со сцены, продолжая занимать первое место во всех торжественных случаях». На официальных приемах Николай II вел под руку свою мать, Александра Федоровна шла сзади с одним из великих князей, чаще всего с Михаилом Александровичем.
Между Александрой Федоровной и ее свекровью изначально не было настоящей близости. Скрепя сердце, Мария Федоровна согласилась на брак сына. Перед коронацией Мария Федоровна подарила Александре Федоровне несколько платьев, предназначенных для торжеств в Москве. Она была возмущена тем, что невестка ни разу не надела ни одно из них. В письме сестре, Английской королеве, Мария Федоровна писала: «В сущности, это такое проявление нахальства, грубости, бессердечия и бесцеремонности, примеров которому я не припомню. Да я бы никогда не осмелилась поступить так с моей свекровью». Все ей в невестке не нравилось: «Аликс любит этот ужасный ампир, а так как она здесь будет жить, то все делается по ее вкусу, и она очень довольна». «Я сказала Аликс, что так жить невозможно и что Ники обязательно нужно встречаться с людьми не только на аудиенциях. Сперва она воспротивилась, поскольку сама мысль о том, чтобы принимать, была ей не по нраву. И она ответила: «Where shall we find people?» («Откуда же мы возьмем гостей?»)
Главную роль во все ухудшавшихся отношениях играла, конечно, взаимная ревность. Мария Федоровна, как ей казалось, теряла прежде послушного, бесконечно привязанного к ней сына. Александра Федоровна не желала делить любимого мужа ни с кем, в том числе с его матерью.
Светская до кончиков ногтей, в высшей степени владевшая придворным этикетом, Мария Федоровна считала (вероятно, справедливо), что подчеркнутая замкнутость Александры Федоровны вредит государю. Генерал Александр Мосолов вспоминал слова вдовствующей императрицы о невестке: «Она не отдает себе отчета, как нужна популярность. У нее немецкий взгляд, будто высочайшие особы должны быть выше этого. Выше чего: любви своего народа?.. Я согласна, что не следует заискивать, ища популярности, но надо стремиться к ней. У Ники врожденное чувство нравиться. Я ей говорила все это, но она или не понимает, или не хочет понять, а потом жалуется, что ее не любят».
Наконец, исполненной здравого смысла, чуждой всякого фанатизма Марии Федоровне не мог нравиться религиозный и политический экстремизм молодой императрицы. Как писал Феликс Юсупов, «болезненный мистицизм молодой государыни не мог согласоваться с прямой и уравновешенной натурой императрицы Марии».
Не выходивший до поры до времени наружу конфликт обострился после появления Григория Распутина. Мария Федоровна стала одним из самых влиятельных участников «антираспутинской партии», в чем ее поддерживали почти все Романовы.
44. Александринский театр
Пл. Островского, 6
Здание театра было закончено Карло Росси в 1832 году. На Александринской сцене выступали актеры казенной (Императорской) русской драматической труппы, которых так и называли в быту – александринцы.
Со времен Александра III, подчеркнуто ценившего все русское, посещать Александринку, прежде всего в бюрократической среде, стало необходимо. Бывал в театре и Николай II один или с дочерьми, предпочитая пьесы нам неведомые: «Старый закал», «Друзья-приятели», «Через край», «Семья», «Ассамблея». Вообще же говоря, «верхи», особенно гвардейские офицеры, предпочитали Александринке балет и спектакли французской труппы Михайловского театра.
Публику партера и лож Александринского театра составляли чиновники, солидные предприниматели, литераторы, адвокаты. В местах за креслами, в ложах, на балконе – интеллигенция, средние чиновники, купечество (обычно целыми семьями). Верхние ярусы и раек были территорией студентов и курсисток. С 1880-х годов любимцами александринской публики оставались все те же Мария Савина, Владимир Давыдов, Константин Варламов и Варвара Стрельская.
Основа репертуара – русская классика. На первом месте по числу представлений был гоголевский «Ревизор» (в 1882–1917 годах прошел в разных постановках 239 раз). Не сходил со сцены Тургенев: «Месяц в деревне» (62 раза), «Провинциалка» (31 раз). На сцене шли 47 пьес Островского, чаще всего «Лес», «Волки и овцы», «Горячее сердце» (76 раз), «На всякого мудреца довольно простоты» (96 раз), «Не в свои сани не садись», «Правда хорошо, а счастье лучше», «Светит, да не греет». Ставили Льва Толстого: «Плоды просвещения» (78 раз) «Власть тьмы» (19 раз), «Живой труп (149 раз). Самая популярная чеховская пьеса – «Вишневый сад» (в 1905-м – 36 раз; возобновление в 1916-м – 17 раз). Хорошо были приняты публикой «Три сестры» (23 раза). Шекспир по количеству представлений занимал важное место (9 пьес, 224 раза). Но чаще всего ставили «легкие сочинения» любимца Марии Савиной Виктора Крылова – 125 пьес.
Екатерининский сквер и Александринский театр. 1903
В эпоху революционных изменений в русском театре, связанных с Константином Станиславским, а потом Николаем Евреиновым и Всеволодом Мейерхольдом, Александринский театр оставался эстетически почти неизменным. Сюда ходили на знаменитых артистов, режиссерских чудес не ожидали. Это был не театр перевоплощения, а театр представления. И хотя директора Императорских театров Сергей Волконский (1899–1901) и Владимир Теляковский (1901–1917) пытались обновить репертуар и сценографию, у них это не особенно получалось.
Первое место в труппе с 1880-х
