Со служебного входа - Анатолий Захарович Рубинов

Как и было заранее намечено, самолет снизился у Познани и сделал крут над аэродромом. С него тем временем поднялись в небо девять быстроходных маленьких и ловких в движении машин - истребителей. Они легко догнали тяжелый пассажирский самолет и через освобожденную Польшу над землей Германии, которая не остыла еще от горячих боев, летели в сопровождении могучего эскорта до самого Берлина. Лишь неделю назад стихли долго длившиеся ожесточенные сражения в столице фашистской Германии. Весь мир следил за этим отчаянным сопротивлением фанатиков и бесстрашным напором людей, ведущих свой самый главный бой, о котором мечтали всю войну.

И хотя Берлин был уже взят, война продолжалась. Сопровождение истребителей было не столько честью, сколько охраной, с боков, сверху, сзади. В любую минуту могли появиться вражеские самолеты, как было на следующий день южнее, под Прагой, которую фашистские войска еще удерживали.

Долгий полет проходил без всяких неожиданностей. В три часа дня внизу показался огромный, дымящийся город. Самолет снизился, и из пилотской кабины можно было видеть сплошные руины: уцелевшие высокие стены рядом с каменной грудой, окна без стекол в сохранившихся, но выглядевших совсем нежилыми домах, воронки среди асфальта, заваленные строительным мусором дороги, лежащие на земле многолетние деревья, которые, несмотря ни на что, распустились, зацвели. За неделю после окончания последнего в городе боя не все пожары удалось погасить, и дым стелился над Берлином.

Самолет приземлился на аэродроме Темпельгоф. Это был известный аэродром. Он значился в расписании для пассажиров еще тогда, когда только появилось международное воздушное сообщение, а потом был обозначен на военных картах, которые находились з планшетах летчиков. Самолеты советской дальней бомбардировочной авиации производили налеты на Берлин в первый год войны, и тогда это казалось невероятным, потому что они поднимались с аэродромов, которые находились поблизости от Москвы. Через пол-Европы шли эти самолеты над захваченной противником территорией, над его собственной землей, шли высоко, в опасном одиночестве. Но сколько веры в победу вселяли они в ту пору, когда фашистская Германия была на грани самых больших успехов. Французские и югославские партизаны потом рассказывали, сколько сил прибавляли эти отважные рейды бомбардировщиков на Берлин, в том числе на его Темпельгоф.

И вот Темпельгоф лежит внизу, распластанный и тоже в воронках взрывов, тихий, не огрызающийся. Посадка произошла удачно, самолет погасил скорость, ему указали флажками, где остановиться. Когда стихли моторы, послышалась музыка - торжественная, громкая. Играл странный оркестр, составленный из музыкантов, одетых в разную форму. Точнее говоря, по форме одежды они отчетливо делились на четыре части. Это были военные музыканты Советской Армии, армий США, Англии, Франции.

Под гром музыки пассажиры вышли по одному, и дежурный, в советской авиационной форме, показал, куда отрулить самолет. Экипажу велено было никуда не отлучаться - старт могли дать в любую минуту. С отдаленной стоянки летчики видели, как приземлились еще три самолета. Два из них были, несомненно, американские, третий - английский.

Долгое время к нашему самолету никто не подходил, никаких распоряжений не отдавал. Трудная дорога сморила летчиков. Когда стемнело, они задремали - прямо в креслах. Но спали чутко - проснулись от клаксона легкового автомобиля. Из него стремительно вышли офицеры. И взволнованно сообщили:

- Ребята! Победа!

Они только что из Карлсхорста. Там сейчас был подписан акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Наконец окончена почти четырехлетняя война, которая унесла столько жизней, далась так трудно, длилась так долго.

На разговоры, однако, времени не было: запускать моторы, лететь в Москву - на борту был Акт о военной капитуляции.

Команда была отдана по всей строгости военной формы, но без обычной суровости:

- Командование приказывает вылетать немедленно. Задание: доставить в целости и сохранности для передачи в Москве документы о капитуляции гитлеровской Германии.

И совсем уже радостно закончилась фразой, которая полетит из Берлина в Москву, разойдется по всей стране:

- С победой, товарищи!

Со взлетом не было никаких проволочек. Расположенный на стоянке прямо по центру самолет запустил двигатели, поднялся в воздух, освещая дорогу фарами. Ликующие летчики разрешили себе эту вольность самостоятельно: первый раз за все время войны они не в Москве, во Внуково или на Центральном аэродроме, зажгли огни. Тайметов и Семенков, не сговариваясь, одновременно поглядели друг на друга, улыбнулись: «Победа! Война окончена!»

Мир, однако, этого еще не знал. Над всей Европой была ночь, самолет летел прямо на восток, откуда шло утро. Начало светать, а в Москве, наверное, уже было совсем светло - разница в два часа. Ровно в шесть, дав сначала, как и положено, отзвучать курантам, после секундной паузы, торжественно раскатывая слова, Юрий Левитан читал: «Приказ Верховного Главнокомандующего по войскам Красной Армии и Военно-Морскому Флоту», - и во всех домах, во всей стране радовались и плакали, стучали к соседям, ставили репродукторы, несмотря на столь ранний час, на полную громкость. Всюду, где было радио, где были дома, сообщалась великая весть, которая опередила даже самолет, она неслась действительно на крыльях:

«8 мая 1945 года в Берлине представителями германского верховного командования подписан акт о безоговорочной капитуляции вооруженных сил.

Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена. Германия полностью разгромлена…»

В Москве самолет ждали. Сначала была недолгая минутная церемония передачи ценнейшего груза, потом летчиков Семенкова и Тайметова, вышедших из самолета, качали.

День 9 мая нельзя вернуть, и, кто не был тогда в Москве, не может представить его себе во всей полноте, хотя кино столько раз пыталось это сделать. Было солнечно, но прохладно - совершенно чистое, майски голубое небо и зябкий, оставшийся от зимы ветер. Ликующие и плачущие незнакомые друг с другом люди заговаривали, солдат останавливали,