Надежда Мандельштам - Об Ахматовой

4 В сборник стихотворений О.М. «Камень» (1916), принадлежавшем С.П. Каблукову, вклеен всего один автограф перевода О.М. стихотворения С. Малларме «Плоть опечалена, и книги надоели…» (О. Мандельштам. Собр. соч. Т. 1.С. 162). Под словами «все автографы» Н.Я. возможно, подразумевает автографы других стихотворений О.М., которые были вложены в упомянутый сборник и которые в настоящее время находятся в его архиве.

5 Подчеркнуто Н.Х. (по-видимо-му, саркастически: сам Н.Х., вероятно, употребил бы здесь слово «обложка»). Имеется в виду один из альбомов со стихами О.М. переписанными Н.Я. для Н.Е. Штемпель.

В настоящее время альбомы находятся в АМ.

6 В настоящее время в АМ в составе указанных тетрадей, наряду с авторизованными списками стихотворения «Внутри горы бездействует кумир…», имеется ряд авторизованных списков и других воронежских стихотворений О.М.

7 Речь идет о черновике (авторизованный список рукою Н.Я.) стихотворения «Обороняет сон мою донскую сонь…» (1937). В настоящее время он находится в АМ.

8 Имеются в виду страницы из альманаха «Лёт» (М., 1923) с подборкой стихотворений О.М.; Н.Х. эту подборку Н.Я. возвратил (Я. Мандельштам-З.С. 169).

9 Речь идет об одном из списков стихотворения «Когда заулыбается дитя…» (1936–1937). В настоящее время все эти списки находятся в АМ.

10 В настоящее время в АМ находится авторизованный список этого стихотворения О.М. рукой Н.Е. Штемпель с вариантом «дальние», там же имеется еще один его список в составе так называемой «Наташиной книги».

11 К этому пункту относятся пометы Н.Х. указывающие названия журналов с единственными прижизненными публикациями перечисленных стихотворений: «За 7 дней» – «Летние стансы» (1913,№ 35), «Гиперб [орей]» – «Тысячеструйный поток…» (1912, № 3), строчку из которого («Женщина в легкой перчатке») цитирует Н.Я., «За 7 дней» – «Веселая скороговорка…» (1913, № 21), цитатой из которого является строка «Люблю обмен, мелькают перья». Эти публикации в настоящее время являются единственными известными источниками текстов указанных стихотворений. В очерке «Конец Харджиева» Н.Я. пишет об этих стихах: «Харджиев говорит, что взял тексты из журналов и автографов никогда не видел. Эти автографы были не у Ивича, а у меня, и я их отлично помню. Один из автографов „Женщина в черной перчатке“ (эти стихи почему-то нравятся Харджиеву) Харджиев даже хотел дать для воспроизведения. Я тогда возражала..» (Я. Мандельштам-3. С. 169).

12 Н.Я. имеет в виду статью О.М. «Скрябин и христианство» (О. Мандельштам. Собр. соч. Т. 1. С. 201–205). В очерке «Конец Харджиева» Н.Я. пишет по этому поводу: «Этого листка я с Харджиевым вместе не рассматривала, и у меня есть сомнения, дала ли я ему статью с двумя заглавными листами или только с одним…» (Я. Мандельштам-3. С. 170).

13 К этому месту относится помета Н.Х.: «О чем?»

14 В настоящее время в АМ имеется ряд автографов и списков шуточных стихотворений О.М., обращенных к Н.Е. Штемпель. Были ли в архиве до передачи его Н.Х. еще какие-нибудь источники текстов этих стихотворений, неизвестно.

15 В настоящее время в АМ имеется автограф этого стихотворения, посланный Н.Я. в письме от 4 мая 1937 г. (О. Мандельштам. Собр. соч. Т. 4. С. 195). Имелся ли в архиве до передачи его Н.Х. еще один автограф указанного стихотворения, неизвестно.

37

Н.Я. Мандельштам – Н.И. Харджиеву

16 ноября1

Николай Иванович!

Я пишу вам без всякого раздражения, серьезно и с болью. Поймите: Сашу, Иру, Эмму вы можете обмануть. Меня и Наташу вы не обманете. Я думаю, что вы сами жалеете, что поддались своей природе и сделали недоброе дело. Надо думать, как быть дальше. Вам надо победить себя, свою болезнь, свои страсти и свои проклятые гены. Они действительно проклятые, они ваше проклятие. Вы, кажется, так понимаете доверие: если наши отношения строились на доверии, то есть я не взяла у вас расписки (чего между порядочными людьми не делают, но, к счастью, Саня Ивич получил с вас расписку за часть материала), я ничего с вас требовать не могу. Так мне сказал Саша после вашей первой встречи. Вы понимаете, чья это психология, что делалось под этим соусом, кто так поступал? Есть другое понятие: нарушить доверие, злоупотребить доверием, не оправдать доверия… Это нормальный подход к вещам.

Я знаю, что у вас ничего не могло пропасть. Значит, у вас есть эти рукописи. Мало того, я уверена, что вы не уничтожили листка из тетради Эренбурга2. Могу вам сказать, что вы уничтожили: листок (авторизованный) с «Вехи дальнего обоза»3.

Что вы собираетесь делать с тем, что у вас осталось? Дождаться моей смерти и быть единственным обладателем авторизованных списков? Или уничтожить их перед своей смертью? Иначе, если у вас их найдут, что скажут о вас люди?

Не забывайте, что ложь обнаруживается очень легко: вы нашли стихи 37 года в конверте 35 года, вы уничтожили стихи из альбома Эренбурга, потому что это был неправильный текст (есть доказательство, что он был правильный – копия этого списка, принадлежащая не мне), что мы сговорились считать авторизованными все тексты того времени и тому подобное. Последнее вы выдумали, потому что в книге будет указано, что авторизовано.

Наташа специально приезжала в Москву, чтобы проверить, чего вы не вернули. Она помнит, что мы вместе поехали к вам с ее бумагами. Память у нее ясная, и она не врет, поэтому она не путается.

Какой же выход из этого положения? Из Воронежа Наташа мне пришлет подробный перечень текстов (у нее сохранились старые копии и списки и список, сделанный, когда она мне отдавала). Для суда этого мало, но для других вещей достаточно. Впрочем, для «других вещей» достаточно ваших слов, что вы уничтожили стихотворение из списка Эренбурга и разброшюровали его. Достаточно того, что вы разрезали ножницами разные листы с автографами (напр [имер], «конверты» с шуточными стихами Наташе4).

Я вам предлагаю следующее: вы кладете всё, что у вас есть, в конверт, и присылаете мне ценную посылку. Я помню больше, чем я с вас потребовала. Я требовала только то, что легко доказать мне и Наташе. Тогда я помогу вам «сохранить лицо» – скажу Саше, Эмме и Ире, что я «нашла» у себя еще одну папку, которая вас полностью обеляет. Передо мной вам нечего пыжиться, но, получив задержанные вами бумаги, я готова ради прошлого вас реабилитировать. В этом случае я уничтожу копии посланных вам писем и забуду всё, что было. Копии писем у меня есть, и они сохранятся в архиве О.М., если не будет сделано то, что я требую. (Вот еще пример лжи: будто вы показывали Анне Андреевне вашу «находку» – т. е. стихи 37 года, найденные в конверте 35 года. Если бы я забрала у вас архив при жизни Анны Андреевны, вы бы не посмели ни на какую ложь.)

Я скоро уезжаю. Победите свою шизофрению и сделайте то, что я вам предлагаю. Иначе даже уничтожение этих бумаг вам не поможет. Вам надо сейчас спасать свое имя не путем лживых сказок, а путем единственного рационального поступка. Тогда я всё сделаю, чтобы обелить вас. Я согласна ради вас (потому что вы не целиком укладываетесь в того маниака, который лжет и не отдает рукописей, а были вы совсем другим. Анна Андреевна говорила, что вы на старости превратились в свою противоположность) сделать всё, чтобы обелить вас. Не расширяйте скандала: не звоните своей мироносице Эмме, не улещивайте Иру и Сашу.

На меня это не действует. И с этими трагическими стихами я не позволю шутить: это было бы предательством по отношению к Мандельштаму. Помните, что копии писем будут уничтожены только по возвращении рукописей.

Конверт: «Москва Г-34, Кропоткинская, 17, кв. 70. Харджиеву Николаю Ивановичу». Почтовые штемпели: «Москва 18.11.67», «Москва 19.11.67». Печатается впервые.

1 Помета Н.Х.: «1970 (1967?)».

В тот же день Н.Я. отправила письмо и Н.Е. Штемпель.

2 См. примеч.3 нас.329.

3 См. примеч. 10 нас. 330.

4 См. примеч. 14 на с. 330.

IV. Наташа (Переписка с Н.Е.Штемпель [28] )

1

Н.Я. Мандельштам – Н.Е. Штемпель

20 февраля <1952 г.>, Ульяновск

20/II

Дорогая Наташа!

Что с вами? Ни слова, ни звука от вас. Что с вами?

Я живу в Ульяновске. Изредка попадаю на несколько дней в Москву, к больному брату. Все стареют вокруг меня, а я уже старая.

Очень много работаю. Очень устаю. И очень боюсь потерять вас из виду. Что вы? Где вы? Напишите.

Над. Мандельштам

Ульяновск. Пролетарская площ., № 21, комн. 75.

2

Н.Я. Мандельштам – Н.Е. Штемпель

Наташенька, теперь не писала я. Я чувствую, что я мрачная старая женщина, и что я напрасно жила, и что горя было чересчур много. Зимой я была в Москве и приехала еще грустнее. Плохо моему брату. Он очень слаб и болен. Плохо у них с деньгами. Видела я в Москве своих подруг. И они старые и печальные. Вот почему я не пишу.

Наташа, встретимся летом в Москве. Пора повидаться.