Надежда Мандельштам - Об Ахматовой

4) Рукописи в плохом виде. Карандаш стирается. До моей смерти надо их прочесть все. Имею я на это право? Вы же не прочли части черновиков. Ведь даже черновики к «Волку»9 прочла я. Мы много раз с вами говорили о подготовке полного издания. Мы этого пока не сделали.

5) Между прочим, мне для моей работы – вы можете ее презирать, но она существует и способствует восстановлению Оси и знанию о нем10 – нужны черновики. В прошлой работе я написала о том, как он писал по черновикам «Волка». В этой работе я предполагаю сделать еще кое-что. Почему вашу работу я уважаю, а вы мою нет? Она вам может не нравиться. Это ваше дело. Но мое право на эту работу неоспоримо. Так ли это?

6) Вы предполагали дать еще стихи в книгу. Я лично предпочитаю, чтобы эта первая книга была маленькой, но не в этом дело. Вы поставили вопрос так: если я забираю материалы, вы пишете в редакцию, что отказываетесь от дополнений. Я считаю такую постановку вопроса оскорбительной для Оси. Если рукописи у вдовы, то ну его к чорту вместе с его вдовой – вот что это значит. Правильная ли это постановка вопроса? К вдове вы можете приехать: я-то вам всё покажу – не так, как вы мне. Вы можете сказать Саше, и он вам привезет что нужно. Лиле Брик вы таких условий не ставили? Ссыльной 11 Наде можно? Я считаю, что вы просто чего-то не додумали. Это было нервическое движение и привычка не считаться со мной. Уверена, что, обдумав это, вы поймете, что рвать вам не только со мной, но и с Осей не следует.

Это вам решать, но я готова на любой контакт с вами; я ценю нашу многолетнюю дружбу, храню память о сосиске12, считаю вас отличным текстологом и верю вам (хотя не всегда: «Солдат»).

Кое-чего вы просто не знаете. Это детали, которые могу знать только я. Не мешало бы использовать мое знание. Почему вам его игнорировать? Вы знаете, я не навязчива… Скажем, некоторые датировки прозы и стихов. Скоро смерть. Не пора ли мне что-то сделать?

Итак, итоги.

По отношению ко мне вы держались гораздо более жестко, чем я по отношению к вам. Я считаю, что разрыв наш был бы идиотичен и для вас, и для меня. Только на радость вашим врагам. Кому это нужно?

Теперь – остается вопрос о моем завещании. Всё то, что я вам говорила, остается в силе. Вопрос в вашем согласии и готовности принять некоторые права и обязанности.13 Это зависит от вас. Решайте сами, но не сгоряча.

Заказное письмо. Конверт: «Москва, ул. Крапоткина, 17, кв. 70. Харджиеву Ник. Ив.». Адрес отправителя: «Москва М-447, Большая Черемушкинская, № 50, корп. 1, кв. 4, Мандельштам Над. Як.». Почтовые штемпели: «Москва 16.5.67» (три). Печатается впервые.

1 Письмо написано в ответ на попытку Н.Х. обострить отношения с Н.Я. когда она после неоднократных просьб вернуть ей архив О.М., который находился у него с 1957 г., пришла к нему домой и забрала рукописи.

2 Здесь и далее в этом письме курсивом выделены слова, подчеркнутые Н.Х.

3 К этим словам Н.Х. сделал следующее примечание: «Архив Мандельштама находился у С.И. Бернштейна, который весьма неохотно предоставил рукописи в мое распоряжение (и часть автографов припрятал). Их унаследовал его братец А. Ивич». Таким образом, Н.Х. утверждает, что архив О.М. хранился вовсе не у Н.Я. Это неверно. У С.И. Бернштейна находилась лишь часть архива (86 единиц), и то кратко – только в 1946 г., а затем до 1957 г. эти рукописи хранились у А. Ивича. Не соответствует действительности и утверждение Н.Х. о том, что С.И. Берштейн «весьма неохотно предоставил рукописи» в его распоряжение – ими он к тому времени уже не располагал (об обстоятельствах передачи этих материалов Н.Х. и якобы «припрятанных» автографах см. примеч. 1 на с. 305).

4 В статье «Конец Харджиева» Н.Я. касаясь обстоятельств того времени, писала: «Анна Андреевна всё время настаивала, чтобы я забрала у Харджиева бумаги. Я медлила: это был несчастный, безумный старик, лишенный даже тени благополучия. Зимой 66 года его дела устроились благодаря Саше Морозову – книга в „Искусстве“, деньги и наконец пенсия с января 67 года. Я ждала получения пенсии. Когда пенсию получила Эмма Герштейн, Харджиев с явной завистью сказал: „Подумайте, у нее есть пенсия…“ Это казалось ему верхом благополучия, и старика в таком положении я обидеть не могла: единственное, что его утешало, – это чемоданчик с рукописями, которые я ему доверила» (Я. Мандельштам-З.С. 163).

5 Первую строку этого стихотворения О.М. Н.Х. предлагал читать по авторизованному списку «Вехи дальние обоза…» ( Герштейн, 2002. С. 715). Н.Я. считала правильным вариант из так называемой «Наташиной книги»: «Вехи дальнего обоза…» (Я. Мандельштам-3. С. 385). В современных изданиях стихов О.М. принято чтение «дальние».

6 Ср. в письме Н.Я. к Ю.П. Иваску (осень 1976 г.): «Милый Юрий Павлович! Очень была рада получить от Вас весточку. Сейчас О.М. есть в огромном количестве экземпляров – ксерокопии, конечно. Вы считаете вершиной О.М. „Венецию“. Он считал центром Стихи о неизвестном солдате. Я их не позволила напечатать в советском издании, потому что Харджиев (редактор) хотел тиснуть без последней строфы („И в кулак зажимая истертый“). Дурак и скотина. Я из Воронежа привезла ему рукопись (моей рукой), когда этой строфы еще не было. Советские издания ужасны…» (Amherst College Center for Russian Culture. Jurij (George) P. Ivask Papers. Box 15. Folder 43; местонахождение рукописи «Стихов о неизвестном солдате», о которой упоминает Н.Я., в настоящее время неизвестно).

7 Напомним, что к этому времени машинопись первой книги ее воспоминаний была уже на Западе (у К. Брауна в США). Предвидеть реакцию властей в случае опубликования книги было бы крайне трудно. Поэтому под «историей» Н.Я. могла подразумевать здесь всё, что угодно, – вплоть до изъятия архива и собственного ареста.

8 См. письмо 46 на с. 274.

9 Стихотворение О.М. «За гремучую доблесть грядущих веков…» (1931).

10 Очевидно, имеется в виду работа Н.Я. над комментарием к стихам О.М. 1930–1937 гг. (Я. Мандельштам. С. 229–448).

11 Реакция Н.Х. на это подчеркнутое им слово усилена значком «?!».

12 Об эпизоде с сосисками см. письмо 35 на с. 326–327.

13 Н.Я. имеет в виду предложение ввести Н.Х. в число лиц, которым она предлагала хранить и распоряжаться архивом О.М. после ее смерти.

14 На первой странице письма имеется приписка Н.Х.: «Лживое словоблудие шантажистки», сделанная после того, как он получил письмо Н.Я. от 11 октября 1967 г.

34

Н.И. Харджиев – Н.Я. Мандельштам

Надежда Яковлевна, пишу не об архиве. О нем писать нечего. Я многократно говорил, что он будет возвращен по первому вашему требованию, – независимо от каких бы то ни было моих соображений.

Поэтому весь поток ваших – кипящих пеной – доказательств бьет мимо цели. К чему это свирепое махание руками? Можно подумать, что вы решили использовать ту воинственную жестикуляцию, которая осталась неистраченной во время вашего набега на Кропоткинскую1.

От вашего заключительного предложения, конечно, отказываюсь (вряд ли вы сами считаете его серьезным). Где ваш юмор? Ведь я вам почти ровесник, а инфанта совсем нетрудно найти среди молодых завсегдатаев вашего салона2.

Мне тошно отвечать от имени того пошляка, который, по вашей проницательной догадке, разговаривает с Лилей Брик иначе, чем с «униженными и оскорбленными»3. Кроме того, и случай совершенно не аналогичный: рукописи Маяковского раннего периода не сохранились, а те 3–4 автографа, которые были обнаружены мною, Лиле Брик никогда не принадлежали.

Мое отношение к «ситуационной этике» хорошо известно всем моим друзьям (а еще лучше – недругам).

Вымышленное вами «неуважение» к О.Э. – трюк весьма неуклюжий4. Мое «неуважение» доказано работой над изданием.

Такому поэту нанести «обиду» вообще никто не может5. Он уже не ваша собственность, он – всеобщий. И для того, чтобы состоять в многочислии его читателей и почитателей, не нужно быть ни редактором его произведений, ни личным другом его вдовы.

Мое – выдержавшее испытание временем – отношение к О.Э. называется верностью или преданностью.

А вот вам наше общее «прошлое» ныне мерещится какой-то омерзительной сосиской6.

Советую вам поскорее съесть ее – с двумя старыми лицемерками, сестрами Корди. И запомнить:

Марьина Роща – не их, а моя братская дружба, моя братская ответственность.

Семейка Шкловских сыграла фарс дешевого великодушия, воспользовавшись моим тогдашним местопребыванием. Понятно?

Куцая у вас память, Надежда Яковлевна.

Черновик. Автограф.

Печатается впервые.

1 Н.Х. имеет в виду возвращение Н.Я. находившихся у него рукописей О.М.

2 См. примеч. 13 нас.323.

3 Н.Х. имеет в виду следующие слова из предыдущего письма Н.Я.: «Если б я была нормально устроена, как Лиля Брик и прочие вдовы, вы бы приходили ко мне или я к вам, вы бы брали у меня небольшие пачки стихов и так далее Вы предлагали дать еще стихов в книгу.

<… > Вы поставили вопрос так: если я забираю материалы, вы пишете