Чингиз Гусейнов - Семейные тайны
- Хансултанов наслаждается со своей…- не расслышала! - на Молодежной пять дробь семнадцать квартира семь третий этаж!
Только собралась нажать на кнопку, запыхалась, задыхается, прическа, специально к этому дню!! локон к мокрому лбу прилип, и дверь открылась. Хансултанов! целует на прощанье ЕЕ, и за приоткрытой полой халата юная, как белуга, нога, Хансултанов не видит, а та, как увидела Алию, ждала! знала! сама звонки устроила!! смотрит на нее победительницей, наглая:
- Нет, нет, я никуда тебя не отпущу! - И силой вталкивает Хансултанова к себе в квартиру. И оттолкнув Алию, захлопывает дверь.
- Я ни за что не отпущу тебя на съедение!! Алия стучит:
- Тебя ждут, подлец! - Не помнит, как вернулась.
- Что с тобой? Куда ты запропастилась? - ей Айша.
И Алия трясущимися губами:
- Позор! Как я встречу гостей?! - успела поведать Айше, а та вдруг: Возьми себя в руки! - И ее нелепое: - Ты же хирург! (??) - Чтоб успокоить.Испугалась! Гостей встречай с улыбкой! Я его сейчас живым или мертвым!
- Уж лучше мертвым!
И когда успела? Айша, двое молодцов, рослые ее парни, и сын Хансултанова Муртуз, верзила, все двадцать дашь, а он недавно только паспорт получил.
- Но зачем его к этому?
- Пусть знает!
И пошли.
Сначала звонили. Потом стук кулаком. И уже. выламывают дверь. А как ворвались, оттеснили Хансултанова. "Выносите его!" - Айша так и сказала Муртузу; тот и еще один, из своих,- под руки Хансултанова, сын на голову выше отца, а ее - она вырывалась, но парень скрутил ей руки - затолкали на кухню и закрыли дверь.
Хансултанов побрел виновато, словно ждал лишь повода, чтоб выволокли его, и рад был уйти. "Как ты мог? - ему Муртуз на ухо.- В такой день!" - мужчины, сын понимает, но в такой день! если б какой другой, а сегодня! "Куда ты уходишь? Почему меня с ними оставляешь?" И Хансултанов на миг задержал шаг, но сын подтолкнул в спину. "Изувечим так, что ни один на пушечный выстрел к тебе не подойдет! Поняла?!"
- Если позвонят мои,- предупредила Айша помощницу,- не соединяй.- Ты поняла: Хансултанов или Алия.
Да, как снег на голову, но надо держаться. Такое с каждым случиться может, но с чего вдруг с ним, с Хансултановым, не поймет,- может, какие старые истории всплыли?
Еще в одну из первых своих встреч с Айшой Джанибек говорил: "Я должен быть абсолютно, вы понимаете меня? абсолютно спокоен!..- и так смотрел, что Айша поняла - о всем их роде! А сама как на ладони: преданность до конца дней. И о Хансултанове, да, да, это он сказал именно о нем! "Сигналы на него идут, копятся в папке… Я понимаю, восточная кровь, цветет миндаль, персики нежно пахнут и прочее (Идея!!), и сами мы не в антарктических льдах (?), извините, зачаты (!)".
Да, предупреждали. И Айша Хансултанову дала понять, что пора кончать с "шалостями", именно это слово! Некогда разбираться, а между строк в фельетоне и о Расуле, определенно о нем: "Говорят, что какой-то знатный свояк издалека…" Как посмели?! Вспышка негодования, но гасит: не могли без ведома Джанибека! Сохранить целое, принеся в жертву одного, сухая ветка, срезать ее. Но с чего это вдруг? Случайное совпадение? Предупреждение кому-то? (Тому же Расулу?) Да, его приезд! И вдруг озарило, как Хансултанов, подогревая слухи, мог сболтнуть. Решил, что Эверест, Джомолунгма. "Знатный свояк",- а не об Аскере ли? Надо б слово за словом, строка за строкой, но некогда, ощущение такое, что о Расуле. Трижды Алия звонила Айше: "На коллегии" (и будет не скоро). И сама Айша звонила Расулу. Нет его! С Алией успеется. Она поговорит с нею, и очень скоро, вечером. Позиции ясны.
"Пойми, как же могут не знать, что он мой зять? ОН ЗНАЕТ ВСЕ! Постарайся понять меня! Жертвовать общими интересами ради твоего мужа? Да, больно, но как тут поможешь? Это как в хирургии, омертвевшая часть!"
"Что ты говоришь?" - отпрянула Алия.
"Да, да, как бы ни было больно".
"И меня тоже?"
"Оставь эти фокусы! Да, и тебя, если вам не дорога наша фамилия!.." Прозвучало напыщенно, хотя Алия сама чуть что: наша фамилия! Айша уговорит ее не впутывать их в такое предрешенное дело, что ж, надо уметь приносить жертвы!
Позвонить Бахадуру! Но как ему сказать? - Айша ломала голову, пока только это! но потом, когда позвонит Бахадур: "Случилось два важных события. Как приедешь, сразу же ко мне, на службу, никуда больше, понял?" Уже побывала у шефа, успев опередить Расула, хотя и мысли не допускала, что тот может прийти сюда.
- Спрашивал меня кто? - Айша уже у себя.
- Ваши звонили.
- Это потом… А еще кто?
- Да! - В левой руке блокнот, в правой карандаш.- Какой-то парень с Кладбищенской.
- Что за Кладбищенская?
- Он так и сказал, передайте привет Айше-ханум с Кладбищенской улицы.
Уже поняла, но делает вид, что не поймет, Айша ничего не забывает,- это тот самый говорун.
- И что еще?
- Чтоб не беспокоились, переезжает.
Ну вот, устроилось, возгордилась даже, гора с плеч. А может, издевается? Прослышал что?
Махмуд в тот вечер засиделся у себя допоздна и только собрался уходить, как на стол ему сводку (механически делается): вот оно - чуял, что зреет. А тут с них самих и началось.
Сидел Махмуд минуту-другую не шелохнувшись, слышал только собственный хрип, "доработаешься,- ему как-то Зулейха,- схватишь астму". Расстегнул .ворот, чтоб легче дышалось, снова глянул. Упредить? Но как?1 А ведь надо! потом как лавина покатиться может. Не могла не знать Айша, но молчит. Молчать и ему? Не выдать, что паникуем. Потом скажет, когда увидит, как реагирует Айша,- что знал, но помочь не смог, дескать, было уже решено. И Айша одобрит, даже воздействует на Зулейху, чтоб та не очень нажимала на мужа, к черту эти патриархальные замашки!
И зачем это ему? Дышать стало труднее, "еще отдам богу душу!" Бросить все!.. Аскер Никбин часто шутил: "Твое учреждение в зловещем треугольнике: меж кладбищем, зоопарком и тюрьмой, богатый выбор!" И вспомнил Махмуд, как ему Бахадур, а он знает о грозящей им всем опасности?., если это ведомо Айше, знает и он! да, вспомнил, как Бахадур, после того как атаковал зятьев, рассказал об одном симпозиуме, и там докладчик вдруг ввернул фразу: "Это по принципу муфты Махмуда". "А кто это, Махмуд?" - бросил реплику Бахадур. Тот презрительно: "Не знаете? Еще в двадцатые-годы эта идея была Махмудом предложена, крупный наш ученый умер в безвестности, как это, увы, часто случается,- вздохнул,- вот и займитесь, молодой человек, розысками, авось напишете о нем, светлого ума был человек!.." Может, придумал, чтоб разрядить обстановку? а ведь в любом пособии об этом его изобретении прочтешь… да, как пойдет лавина, не спасешься.
16
И вдогонку всему, что уже было,- выскочит Расул из дому, выскочит и побежит, не ведая ни о собственных похоронах (лежит большая кукла, похожая на патриарха), ни о том, что суждено ему жить под чужим именем.
Расул читал и глазам своим не верил. Это вероломство! Что ж, пришло время идти к нему! Надо было сразу, как приехал. Он немедленно позвонит! Чтоб такое? Между строк! Исподтишка! "Знатный свояк издалека…"!
- Вы?! - замешательство, с чего бы? голос незнакомый, ах да, старый секретарь, фамилия была редкая, что-то царское, вылетело из головы, на пенсию недавно.- Расул-муэллим, я немедленно соединю вас, как только Джанибек Гусейнович освободится. И только тут вспомнил Расул, что отца зовут Мамедгусейн, слишком длинно, и Мамеда сократили.
"Расул-муэллим"!..
"Ах, знатный свояк? Значит, так ты сам о себе думаешь? Не знал, не знал…"
Хансултанов, конечно, повод. И, как будто нарочно, безликие подписи. Где-то умолчать, это ясно, кто помнит о прошлом? где-то походя бросить фразу, и верно как будто, и падает тень, при умении можно раздуть до поклепа, что это доказано, и намеки, что чуть ли не связан с теми, кто ранее нашумел, то памятное скандальное, с валютой, никак не разгребут, тома в архивах пылиться будут, ибо вышли связи за пределы края, и даже до кoe-кого в Центре (но об этом молчок!), и что не раз предупреждали Хансултанова, и по линии семейной (?!) тоже: отец, мол, столетний аксакал, мудрый наставник, и по сей день не оставляет кирку; и покойная мать Хансултанова воскреснет и снова умрет, узнав о проделках сына, туманно, расплывчато: о зажиме, о финансовой дисциплине, штаты и прочее, нелепое сравнение с лихачом, поехавшим на красный свет (?). Наконец: "сходило с рук", ибо "знатный свояк издалека оберегал".
Голос Джанибека за всем этим (а Джанибек, может, чегэи сказал в узком кругу про Хансултанова, но о фельетоне, поклясться готов, понятия не имеет): "С тобой не получилось, не смогли тебя загнать в тупик, выпал из орбиты, а теперь приехал, распускают тут всякие слухи (!!) о тебе, а у нас - здесь все рядом, можно так запутать, что пока дознаешься, кто прав, кто виноват,- и игре конец!.."
Нет, за Хансултанова Расул не ручается! Но чтоб сразу такое? И о пожаре, том, далеком, знаменитом! Еще бы крик Асии сюда. "Ты, ты его погубил!" кричала, когда погиб Ильдрым, и не он один, волной (высота, писали тогда, девятиэтажного дома) свалило стальную вышку, как щепку, и смыло основание, где работал Ильдрым.
