Николай Стариков - Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока

Они — Зиновьев, Каменев — рассматривали положение таким образом, что социалистическая революция в России не может иметь успеха, что России суждено превратиться в буржуазно-демократическое государство, отсюда они считали, что Брестский мир — это поражение ленинской политики. Для того, чтобы вести борьбу против партии, они, ввиду своей беспринципности, заключают блок с кем угодно, в том числе и с «левыми коммунистами». Поэтому они хотели переговоров, и переговоры начаты.

Бухарин констатировал, что эти люди, несмотря на безусловный ущерб их политической репутации, обладают достаточным окружением и поэтому могут оказаться в блоке достаточно веским слагаемым.

После этого Бухарин перешел к оценке позиции Троцкого и констатировал, что с Троцким, примерно, получится такое же положение, как с Зиновьевым и Каменевым. Троцкий внешне не выступает ни сторонником «левых коммунистов», ни противником Брестского мира. Он по внешности занимает промежуточную позицию — «ни мира, ни войны». Эта позиция избрана им для прикрытия, чтобы не демонстрировать открыто, что он борется с Лениным. Он согласен вступить в блок и там окажется достаточно веским слагаемым.

Бухарин говорил о третьей силе, которая должна быть привлечена в блок, сколачиваемый «левыми коммунистами», — это эсеры, которые, разумеется, поддержат всякое мероприятие, направленное как против партийного руководства, так и против Советской власти. Поэтому в борьбе против Ленина они, несомненно, окажутся союзниками.

Когда Бухарин закончил обзор этих своих предположений, которые в то время уже начали приводиться в исполнение, я ему задал вопрос: почему все-таки столь важные перемены в политике «левой коммунистической» фракции принимаются самостоятельно, и я, в частности, только сейчас узнаю о дальнейшем расширении блока. На это мне Бухарин ответил, что тут мне обижаться не на что, потому что я был в отъезде, а с другой стороны, — подобного рода соглашения и переговоры требуют глубокой конспирации, на которой настаивают, между прочим, некоторые будущие партнеры этого соглашения, в частности, Зиновьев и Каменев, потому что всякое разоблачение подобной тайны, если оно произойдет до того, как намеченный план будет осуществлен, или если этот план потерпит неудачу, — всякое разглашение этой тайны приведет к совершенно непоправимой компрометации всех участников этого дела.

Через несколько дней я имел разговор с В. Н. Яковлевой. Она сообщила, что вместе с Бухариным она имела разговор с Зиновьевым, который высказался за борьбу с правительством Ленина, и что Зиновьев идет на соглашение с нами — «левыми коммунистами».

Тут же я должен отметить, что, встречаясь с Яковлевой и Ломовым, которые были членами московского областного бюро, я имел от них информацию, что и московская областная организация также подготовляется к тому, чтобы предпринять в соответствующий момент нужные действия. Впоследствии, в более позднее время, я снова справлялся у Бухарина по вопросу о том, сформировался ли блок теперь в полном составе и закончены ли переговоры. Это было уже в конце апреля — в начале мая. Бухарин мне ответил, что блок создан, что все намечавшиеся политические группировки изъявили согласие на вхождение в блок и на этой основе объединились. В дальнейшем, однако, как известно, план этот рухнул и не был приведен в исполнение, потому что в мае на конференции московской областной партийной организации «левые коммунисты» потерпели поражение, были разбиты Лениным на-голову. Это привело к значительному разброду в среде «левых коммунистов». Мятеж «левых» эсеров был проведен в осуществление плана, намеченного нами, «левыми коммунистами», но он был подавлен. Этот мятеж был как раз одним из результатов проведения в жизнь тех установок, которые были приняты «левыми коммунистами» еще в конце февраля 1918 года.

Вышинский. Значит, вы утверждаете, что мятеж «левых» эсеров в июле 1918 года был осуществлен «левыми» эсерами в соответствии с установками, которые были выработаны «левыми коммунистами»? Чьи это установки были?

Осинский. Установки блока.

Вышинский. Какого?

Осинский. Блока, состоящего из «левых» эсеров, «левых коммунистов», зиновьевцев, троцкистов. В план этого блока входил прежде всего захват власти. А для этого нужно было вооруженное выступление.

Вышинский. И вот это вооруженное выступление «левые» эсеры и осуществили в июле 1918 года?

Осинский. Совершенно несомненно.

Вышинский. Вот вы, как живой свидетель, можете разъяснить: подготовлял ли Бухарин мятеж «левых» эсеров?

Осинский. Несомненно, он идеологически его подготовлял и подготовлял его организационную сторону переговорами с «левыми» эсерами.

Вышинский. Вы, как член группы «левых коммунистов» и один из руководителей этой группы, были в курсе того, что «левые» эсеры готовят мятеж?

Осинский. Да, я был в курсе.

Вышинский. А Бухарин был в курсе этого?

Осинский. Несомненно.

Вышинский. Ибо он сам вел эти переговоры?

Осинский. Конечно.

Вышинский. А откуда вам известно, что он вел переговоры?

Осинский. Мне известно от Яковлевой и от самого Бухарина.

Вышинский. А был ли план не только ареста руководителей партии и правительства, но и убийства их?

Осинский. Несомненно, что такой план существовал в качестве руководящей основы и главной перспективы решения вопроса о том, что должно быть сделано с арестованными членами правительства.

Вышинский. Конкретно, с кем?

Осинский. С Лениным, Сталиным, Свердловым.

Вышинский. От кого вам известно намерение блока заговорщиков убить товарищей Ленина, Сталина и Свердлова в 1918 году?

Осинский. От Яковлевой, в первую очередь, затем от Бухарина.

Вышинский. Бухарин лично вам подтверждал это намерение?

Осинский. Да.

Вышинский. Свидетель Манцев, вы принимали участие в 1918 году в группе «левых коммунистов»?

Манцев. Да, принимал.

Вышинский. Роль ваша в этой группе была рядовая или руководящая?

Манцев. Руководящая.

Вышинский. Кто еще принимал наиболее активное участие в этой группе?

Манцев. Центром практической работы «левых коммунистов» было московское областное бюро, руководящее ядро которого состояло из «левых коммунистов» целиком. Бухарин был лидером фракции «левых коммунистов».

Вышинский. Каковы были отношения между группой «левых коммунистов» и группой «левых» эсеров в то время?

Манцев. Уже в апреле после VII съезда партии и IV съезда советов мне стало известно, что руководством фракции «левых коммунистов» ведутся переговоры о блоке, о союзе с «левыми» эсерами в заговорщических целях по свержению Советского правительства, для совершения контрреволюционного переворота.

На одном из заседаний областного бюро, на котором присутствовали полностью почти все члены фракции «левых коммунистов» — Яковлева, я, Ломов, Максимовский, Стуков, Кизельштейн и целый ряд тех, которые принимали близкое участие в руководстве деятельностью фракции, Бухарин выступил с докладом, в котором заявил, что после одобрения Брестского мира съездом партии и съездом советов остается один путь, это — путь восстания против Советского правительства, свержения Советского правительства.

В этом же докладе он сообщил о том, что он считает необходимым условием успешности переворота арест и, в случае необходимости, физическое уничтожение, просто говоря, — убийство руководителей партии и правительства — Ленина, Сталина и Свердлова.

Вышинский. Это вы лично слышали?

Манцев. Да, я лично слышал, также как все те, кто присутствовал на этом собрании. Затем он сообщил о том, что им ведутся, вернее, успешно заключены переговоры с «левыми» эсерами о союзе с ними. Мне, также как и тем, кто работал в руководстве фракцией, тогда уже было известно, что «левые» эсеры готовили тогда восстание против Советского правительства, также как и «левые коммунисты». Бухарин подтвердил существование союза между «левыми коммунистами» и «левыми» эсерами в целях свержения Советского правительства. Он сказал о том, что им лично велись переговоры. На этом собрании Бухарину было поручено продолжать в дальнейшем переговоры с «левыми» эсерами.

Вышинский. Скажите, это обстоятельство было отражено в протоколе?

Манцев. Это было отражено в протоколе.

Вышинский. А потом куда девался этот протокол?

Манцев. На московской областной конференции в 1918 году «левые коммунисты» потерпели поражение. Большинство конференции высказалось за линию ЦК партии. Из семи человек избранного бюро пять было сторонниками линии ЦК, линии Ленина, два были выбраны из «левых коммунистов» — это я и Ломов.