Максим Оськин - Брусиловский прорыв
В итоге темп наступления дивизий 8-й армии упал, и немцы успели прикрыть брешь своими полками и батальонами, спешно надерганными по всему фронту и составившими 40-й резервный корпус ген. К. фон Литцмана. Вторично, после 23 мая, русские упустили уже совсем было прыгнувшую в руки победу, и вновь – в 8-й армии Юго-Западного фронта. Представляется, что главкоюз ген. А. А. Брусилов был частично прав, когда указывал, что не желал назначать генерала Каледина на должность командарма-8.
Интересно, что в ходе подготовки июльского наступления тактическим вопросам преодоления неприятельских укрепленных рубежей уже не придавалось столь приоритетного значения. Отчасти – вследствие нехватки времени, отчасти – ввиду активных оборонительных действий противника, совершавшего беспрестанные контрудары. Так, очевидец приводит интересные данные о бое 498-го пехотного Оргеевского полка 125-й пехотной дивизии 39-го армейского корпуса 8-й армии 15 июля 1916 года. Дело в том, что 22–23 мая русская пехота наступала с плацдармов или через секреты, то есть так, чтобы сразу же оказаться впереди собственных проволочных заграждений. Здесь же в ходе артиллерийской подготовки неприятельская проволока была разрушена. Но вот в собственных проволочных заграждениях перед атакой заранее проделали специальные проходы, и, как всегда, об этом мало кто знал. Поэтому русские солдаты повисли на своей же проволоке, поэтому огромные потери приходились на преодоление собственной колючей проволоки. Атака захлебнулась под германскими пулеметами, так как у русских солдат не оказалось даже шанцевого инструмента, хотя, казалось бы, начинался уже третий год войны. Очевидец рассказывает: «Первым делом, конечно, следовало окопаться: хоть куда-нибудь засунуть голову. Старые солдаты все имели лопатки, у молодых же их почти не было, и они гибли, как мухи; одного за другим скашивали пули, а солдаты, беспомощные, как слепые котята, ничего не могли сделать, да и не знали, что делать. Однако и у тех, что имели русские лопатки, дело шло тоже не так легко. Русские лопатки, вероятно, могут пригодиться в домашнем хозяйстве, но никоим образом не на войне и тем более в бою. Будучи прямоугольной и оканчиваясь тупым концом, лопата может разрезать дерн, если на нее наступить ногой, иначе вы ей ничего, кроме царапины на земле, не сделаете. Мы это давно учли и во время Брусиловского наступления побросали наши лопатки и набрали австрийских [с заостренным концом], вполне соответствующих своему назначению»[209].
Русский окоп изнутри
После провала атаки штаб Юго-Западного фронта не отчаялся, но так и не решился перенести главный удар. 26–28 июля Гвардия тщетно пыталась вторично пробиться к Ковелю. Теперь группа ген. В. М. Безобразова была переименована в Особую армию (13-й номер новой армии было решено не давать). Но на войне всегда так: не бьешь ты, бьют тебя! Понеся огромные и, что самое главное, абсолютно бесполезные потери у Кухарского леса и под Витонежем, русские были вынуждены отойти и совершенно прекратить атаки. Исследователь так пишет об этих непрерывных атаках, шедших в течение двух суток: «Великий князь Павел Александрович стремился достичь успеха во что бы то ни стало, приказав не прекращать атак до полного поражения противника, однако почти все последовавшие атаки гвардейцев были успешно отражены германцами»[210].
В личном письме императору Николаю II генерал Безобразов писал о сражении 26 июля: «Бой показал, что противник занимает заблаговременно укрепленный фронт, где пришлось считаться с несколькими линиями окопов, усиленных проволочными заграждениями, и с многочисленными пулеметами, фланкирующими подступы, ведущие в глубь укрепленной полосы. Будучи скрыты в лесу, эти пулеметы не могли быть обнаружены и своевременно разбиты артиллерией… Выяснилось, что район м. Мельница, Брюховичи, Жмудча представляет собой крепкий узел сопротивления и выражается в ряде сомкнутых укреплений, подпирающих вынесенные вперед окопы…»
Потери Гвардии в боях на Стоходе составили около пятидесяти тысяч солдат и офицеров (то есть – почти половина личного состава): в том же письме ген. В. М. Безобразов показал точные потери:
– 30-й армейский корпус – 10 048 чел.,
– 1-й армейский корпус – 8111 чел.,
– 1-й Гвардейский корпус – 12 755 чел.,
– 2-й Гвардейский корпус – 17 721 чел.,
– Гвардейский кавалерийский корпус – 168 чел.,
– итого – 48 813 чел.[211]
В тылу эта неудача вызвала самое неприятное впечатление. Надежда на то, что гвардейцы сумеют пошатнуть неприятельский фронт и, прорвав его, пробиться к Ковелю, дабы наконец-то заставить противника отходить на запад, была очень велика. Благо, что в наступлении были задействованы отборные войска. Так, императрица Мария Федоровна 31-го числа отметила в своем дневнике: «Снова не единства среди командиров – досадно. Самые большие и, как выясняется, бесполезные потери понесла Гвардия – стыд и срам!»[212]
В те же дни новый удар по противнику нанесла и 11-я армия. 23 июля русские пошли вперед, и вновь, в который уже раз, явственно обозначилась ошибка высших штабов в выборе направления главного удара на Юго-Западном фронте. Почему-то приоритет отдавался Гвардии, которая, как будто бы на смех, действовала на самом неудобном участке.
В сражении у Тростянцы русский 7-й армейский корпус ген. Э. В. Экка уничтожил австрийский 4-й армейский корпус ген. А. Шмидта фон Георгенегга. Еще в середине месяца после сражения под Бродами была расформирована 1-я австрийская армия ген. П. Пухалло фон Брлога, чьи растрепанные подразделения были переданы в австро-германские соединения генералов Г. фон дер Марвица и Э. фон Фалькенгайна. Теперь, в конце июля, русские войска 11-й армии успешно продвигались на львовском направлении, опять угрожая столице Галиции.
Русское продвижение было остановлено только переброской германского 1-го армейского корпуса ген. И. фон Эбена. Русскими трофеями стали четырнадцать тысяч пленных и шесть орудий. К концу июля потери австро-венгров (не считая немцев) с начала Брусиловского прорыва составили 465 000 чел., в том числе 260 000 – пленными. За это время австрийский оборонительный фронт получил в качестве подкреплений девятнадцать пехотных (из них – тринадцать немецких) дивизий и две германские кавалерийские дивизии, а также двести шестьдесят тысяч бойцов австрийского маршевого пополнения.
В тактическом плане причины неудачи группы ген. В. М. Безобразова в боях на Стоходе, по свежим следам, были показаны генерал-квартирмейстером войск Гвардии ген. Б. В. Геруа в докладной записке от 1 августа. Генералом Геруа указывались следующие причины неуспеха:
«1) Первоначальная постановка Гвардии (ударной группы) на таком направлении, которое, по условиям местности, могло обеспечить лишь незначительное продвижение (от верховья Стохода – ряд болотисто-лесистых дефиле, своего рода пробки, допускающей оборону с малыми силами).
2) Отход противника не на случайную, а на заблаговременно подготовленную позицию (за Витонежем и Трыстенем. – Авт.).
3) Слабость сил на правом фланге армии, чтобы развить успех там 30-го армейского корпуса немедленно после захвата плацдармов в излучине Стохода, и невозможность своевременно перевести туда направление главного удара.
4) Торопливость и скороспелость подготовки перед новой операцией после перемены плана (удар от упомянутого плацдарма), что при слабости тяжелой артиллерии и полном отсутствии самолетов разбило безупречный порыв пехоты о хорошо подготовленный узел обороны.
5) Тактические ошибки частных начальников, чаще всего объясняемые спешкой, особенно в бою 26 июля, веденном после скомканной подготовки»[213].
По итогам боев лейб-гвардии Егерский и Московский полки были сведены в батальоны. Именно здесь, в ожесточенных боях на ковельском направлении, царский режим потерял последнюю свою опору – Гвардию и ее офицеров. С. А. Торнау с горечью вспоминал: «Результаты, достигнутые этим наступлением, и несколько германских орудий, взятых 2-м гвардейским корпусом, вряд ли могли компенсировать эти чудовищные потери. Подготовка нескольких месяцев стоянки в резерве была сведена на нет. От гордых, многотысячных полков, выступавших в бой 15 июля, оставалось в некоторых частях немного более половины»[214].
Надо сказать, что гвардейской кавалерии еще повезло. В ходе операции Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев, получая сведения о неудачах наступления, несколько раз приказывал генералу Безобразову спешить кавалерийские дивизии и бросить их в бой. То есть – не в прорыв, пробитый пехотой в неприятельской обороне, как то предполагалось до начала удара на Ковель, а именно – для штурма германских фортов. Вряд ли приходится сомневаться, что кавалеристов в этом случае ожидало то же самое бессмысленное уничтожение, каковое постигло гвардейскую пехоту. Отлично сознавая это, ген. В. М. Безобразов неизменно отказывал генералу Алексееву в столь безнадежном требовании. Ничуть не странно, что главным виновником неудачи и тяжелых потерь выставлялся сам генерал Безобразов. В личном письме императору от 13 августа великий князь Николай Михайлович упомянул: «От души скорблю о потерях Гвардии и об отрицательных результатах ее геройских подвигов вследствие нераспорядительности и отсутствия руководства начальствующих лиц. Почти все офицеры в один голос обвиняют генерала Безобразова, который, вследствие невероятного упрямства и воображения, что он даровитый полководец, вот уже третий раз напрасно губит без результата тысячи дорогих тебе жизней»[215].
