Со служебного входа - Анатолий Захарович Рубинов

Совет управления дороги постановил строить возле нового вокзала здание для начальника станции Москва-первая, но не так-то просто оказалось начать, несмотря на то, что с деньгами затруднений не было: потребовалось разрешение управы. Совет управления обратился к ней с прошением и напечатал его на пишущей машинке. То была дерзость и заносчивость - в Москве тогда появились первые пишущие машинки, которые казались чудом техники. Они сулили переворот - приходил конец профессии переписчика, который старательно и долго выводил набело то, что другие писали поспешно. Поскольку переписчиками были только мужчины (считалось, что женщины с их нежным и слабым характером не могут писать твердо), за машинку с молоточком, увенчанным буковкой, сели тоже мужчины. Совет управления раньше других выписал пишущую машинку из Германии, а в городской управе никакой техники тогда не было, и принесенный курьером напечатанный текст пошел по рукам, из кабинета в кабинет, вызывая восхищение и зависть.

Обидевшись, Московская городская управа ответила отказом, естественно написанным от руки. Архив сохранил все бумажки, которые предшествовали окончательному варианту, написанному первоклассным переписчиком. Управа сочиняла ответ старательно, думая над каждым словом, - надо было ответить достойно. На черновиках - следы участия нескольких человек, слова уточнялись, текст становился суровее.

Железной дороге ответили, что с самого начала было решено: земле перед станцией «не должно давать иного назначения без ведома Московского городского общественного управления». Общественное управление напомнило, что «при выборе места для постройки станции Московская городская управа изъявила свое согласие на выбор места с тем, чтобы площадь перед вокзалом была занята сквером». Короче говоря, дом для начальника строить не разрешили.

Вызванное заносчивостью запрещение неожиданно Послужило интересам пассажиров. Вокзал, построенный широко, просторно, с каждым годом становился все многолюднее. Летними вечерами, когда там было душно, многие выходили в сквер подышать, посидеть под деревьями. Полиция, однако, следила, чтобы не было подозрительных лиц, которые ехать не едут, а среди «чистой публики» толкутся.

К началу первой мировой войны вокзал и совсем оказался переполненным. Когда-то поезд состоял всего из трех вагонов, и суетливый паровозик, несоразмерно быстро двигавший огромными колесами, выглядел нелепо. Теперь ходили составы из шести-семи вагонов, намного больше стало ближних местных поездов. В 1913 году действовало 15 - 25 пар поездов в сутки: приходит и уходит - значит, пара. Москвичи привыкли приезжать к поезду пораньше - боялись опоздать, старались захватить места поудобнее, у окошка, а узлы и чемоданы поместить поближе. И поэтому вокзал всегда казался переполненным, а к тому времени, когда началась первая мировая война и на фронт повезли войска, и вовсе негде было сесть, поскольку многие даже спали на лавках: пассажирских поездов стало меньше и отходили они с опозданием.

И всю гражданскую войну Курский вокзал был также переполнен - никогда раньше поездами не ездило так много народа. После Великой Октябрьской социалистической революции делегации с мест направлялись в столицу: за советом, за помощью. А из голодной Москвы - на юг, за продовольствием.

К чести железнодорожников надо сказать, что в самые трудные послереволюционные годы, когда не поступало никаких запасных деталей, когда негде было достать даже доски, чтобы забить проломанный товарный вагон, когда не было угля, так как Донбасс был отрезан, поезда все-таки ходили. Без отсрочки отправлялись и прибывали составы с красноармейцами, шли поезда, груженные орудиями, боеприпасами. По ветке, соединяющей Курский вокзал с Николаевской дорогой (после революции она стала называться Октябрьской), прибывали теплушки с моряками из Петрограда, они ехали на Южный фронт. И приходили воинские составы с юга - на помощь другим фронтам.

Курская дорога сыграла немалую роль в военных действиях в период гражданской войны.

Сыграла она и политическую роль.

Из теса на вокзальном перроне соорудили трибуну, с нее произносились пламенные напутственные речи. В феврале 1919 года перед красными партизанами, отправлявшимися на фронт, выступил В. И. Ленин. Слово ему предоставил председательствовавший здесь в тот день М. И. Калинин.

Начинавшаяся от Курского вокзала в Москве дорога временами становилась совсем короткой - белогвардейцы подходили к столице, а когда их отбрасывали, она снова удлинялась. Московско-Курская стала стратегически одной из самых важных дорог - она шла к Донбассу, основному тогда источнику угля. Как только Красная Армия освобождала от врага пути, к ним подходили составы с углем, охраняемые красноармейцами. Топливо, в котором так нуждалась Москва, нередко попадало в перестрелки, и груды его, высившиеся на открытых платформах, обагрялись кровью; вместе с антрацитом в Москву прибывали убитые.

Московско-Курская дорога одной из первых оправилась после многолетней разрухи - она была жизненно важна для страны, для столицы. Восстанавливались отправленные было на свалку паровозы, вагоны. Теперь трудно понять, как удалось все это сделать, когда еще не действовали заводы, которые могли начать работу при условии, если им поможет транспорт. Железная дорога помогла и сама стала получать помощь.

Целым событием было восстановление расписания движения пассажирских поездов. Его снова вывесили, написав на картоне названия маршрутов и точное время отправления и прибытия. Это означало начало «мирной» жизни…

С каждым годом расписание становилось длиннее. Через несколько лет в нем значилось столько же поездов, сколько было до войны, а потом - гораздо больше. К тому же удлинились и составы.

Советская Москва обрастала многонаселенными пригородами, все больше москвичей стало выезжать за город - приходилось назначать все новые местные и пригородные поезда. Паровозы уже не смогли тянуть длинные составы с сотнями пассажиров. Стал смехотворно жалким маленький слабосильный паровоз серии «Щ», появившийся сравнительно недавно, в 1914 году. Тогда он считался могучим, и называли его не иначе как «мощный Щ». Он оказался таким мощным и тяжелым, что его не разрешали - «по условиям безопасности»! - посылать дальше Тулы.

В тридцатые годы над путями вокзала уже поднялись толстые провода - пошли электрические пассажирские поезда. Сначала они ходили только в ближние пригороды, потом все дальше, затем перед дальними поездами стали ставить электровозы, которые способны везти тяжелые составы со скоростью, считавшейся когда-то фантастической.

Уже тогда стало ясно, что вокзал, который когда-то