Самуил Штутман - На страже тишины и спокойствия: из истории внутренних войск России (1811 – 1917 гг.)
8.VII. 1840 г. император утвердил Положение о запасном капитале внутренней стражи, который образуется из сбережений «при постройке рекрутского обмундирования», а также «из городских и земских повинностей», приращивается процентами в кредитных учреждениях, где он хранится, и расходуется для улучшения содержания чинов корпуса. Проценты используются на столовые деньги офицерам и мясные порции нижним чинам.
Это было значительным подспорьем в улучшении материального положения офицеров и, одновременно, стимулом их старания на службе (что делалось по спискам каждый год), и в снабжении солдат и унтер-офицеров дополнительными мясными продуктами88. Распределением сумм, полученных от процентов запасного капитала, занимался корпусной штаб. Рейбниц контролировал этот процесс.
Рейбниц был сторонником казарменного расположения войск, отмечая преимущество такого вида расквартирования. Житье на обывательских квартирах расшатывало дисциплину и очень часто вело к ухудшению питания, болезням. Большое внимание он уделял служебной деятельности, организации сопровождения рекрутов и конвоирования арестантов.
Однажды во время инспектирования в г. Владимире Рейбниц обратил внимание на сопровождаемую штабс-капитаном партию малолетних евреев, найдя их плохо одетыми, изнуренными, больными. В пути до Владимира было оставлено пятеро больных, во владимирский лазарет попало 38 ребят. Рейбниц был возмущен. Он увидел причину этого в том, что партионный офицер «сложил с себя заботы о лучшем продовольствии рекрут, выдавал им на руки кормовые деньги и предоставил искать пищу по собственному их произволу». Многие по малолетству не смогли найти сытную еду, «ели что попало и расстроились в здоровье». Рейбниц приказал заменить офицера и в изданном по этому поводу циркуляре предупредил всех офицеров, чтобы не были равнодушными к рекрутским партиям, особенно из малолетних, назначать лучших солдат, «ибо каждый согласится, что ничего нет необходимее для детей и неопытного рекрута в дороге, как хороший дядька, могущий быть примером в опрятности и нравственности; могущий дать им доброе наставление и предусмотреть нужды их, так как партионному офицеру невозможно успеть во всем, но надобно, чтобы и конвойные его имели попечение о сбережении здоровья рекрут»89. Как не вспомнить при этом жуткую картину, описанную А.И. Герценом в книге «Былое и думы»90, про таких же малолеток-кантонистов, не выдерживавших длинной дороги и мрущих в пути. Рейбниц требовал от своих подчиненных гуманного отношения к рекрутам вообще и к малолетним рекрутам в особенности.
Как старый служака, Рейбниц старался максимально использовать возможности для военного образования солдат. Он требует «не упускать зимнее время» и заняться одиночным обучением «фронтовой службе» для «правильной пригонки мундирных и амуничных вещей». Для этих целей он велит батальонным командирам «собрать в батальонные квартиры определенное число нижних чинов и заняться их обучением по шеренгам, потом поротно, а офицеров и унтер-офицеров на восьмирядном учении приготовить твердо знать батальонный строй, по правилам рекрутской школы и по уставу пехотной службы, потом свести батальон для батальонного учения и в особенности обратить полное внимание на спокойствие в теле, полноту шага, как на тихом, равно и скором шагу, на живость и правильность ружейных приемов нижних чинов, и к осмотру... представить батальоны и команды твердо знающими фронтовую и гарнизонную службу, равно и обмундированными по изданным образцам, рекрут же обучить цельной стрельбе, первоначально холостыми, а после с боевыми патронами, наблюдая, чтобы они правильно прикладывались и метко прицеливались»91.
Судя по приказам, изданным в период командования ОКВС Рейбницем, он мало отдавал под суд провинившихся людей, однако число военно-судных и следственных дел, поступивших в Главное военно-судное управление (в генерал-аудиториат), не уменьшается, значит, это, в основном, были старые, только оформленные при его командовании дела.
В 1840 г. их накопилось 34 (из 101 дела), в 1841 г. – 33 (из 95), в 1842 г. – 47 (из 108). Рейбниц проявил себя заботливым начальником, по-отечески относился к солдатам и по-товарищески к офицерам. Этому научил его богатый фронтовой опыт. Придумывать что-то новое он, видимо, не намеревался, но очень старался вникнуть в жизнь своих подопечных, помочь им по мере возможности, чтобы как-то облегчить их нелегкую службу. О его заботе о подчиненных свидетельствует, к примеру, такой факт. В ноябре 1842 г. после очередного вояжа по российским просторам он подал рапорт военному министру генерал-лейтенанту А.И. Чернышеву с просьбой разрешить из приумноженных сумм запасного капитала корпуса выдать деньги на улучшение питания нижних чинов Тамбовского внутреннего гарнизонного батальона «по случаю в прошлом году в той губернии неурожая и дурного приварка от домохозяев по сему ими производимого». В столь же трудном положении находились и многие другие батальоны. Одновременно командующий ОКВС сообщил и о затруднительном положении, в котором оказался и корпусной штаб. За наем помещения, отопление и освещение ассигнуется 1142 руб. 85 5/4 коп., а расходуется до 3000 рублей (и тогда, оказывается, за все приходилось платить!). Он просит также отпустить 2000 рублей «на вспомоществование чиновникам корпусного штаба, чего они по усердной службе своей и недостаточному состоянию вполне заслуживают». Рейбниц просит выдать 177 штаб– и обер-офицерам ОКВС по 56 руб. 4 коп. за усердие и ревность к службе, а на удовлетворение порционного довольствия нижних чинов выделить 36 033 руб. Настойчивость Рейбница была вознаграждена. 24 ноября 1842 г. военный министр сообщил, что государь император повелел просимые деньги отпустить92.
Несмотря на старые раны, которые все больше дают о себе знать, Рейбниц добросовестно инспектирует подчиненные ему войска, находясь в командировках по пять месяцев в году. За короткое время командования ОКВС он оставил о себе добрую память. Особенно помнились усилия по улучшению размещения и питания нижних чинов. Для лечения больных корпуса специально разработан каталог необходимых медикаментов. Им были приняты меры в части подготовки унтер-офицеров для ОКВС.
В ноябре 1841 г. в связи с потребностями действующей армии сокращается ряд офицерских должностей (по три в батальонах и по одной в инвалидных командах), упразднен один из трех архангелогородских батальонов, высвободившийся личный состав направлен на Кавказ. Делается очередная попытка поднять качественный уровень состава корпуса. Рейбниц добивается принятия правила, согласно которому в ОКВС могут направляться из полевых войск нижние чины беспорочно прослужившие не менее 15 лет (указ от 20 ноября 1841 г.). Увеличена сумма прогонных денег окружным генералам для инспектирования.
Усердие его было замечено верховной властью. Император подписал грамоту, адресованную Рейбницу, следующего содержания: «Долговременная отлично-усердная служба и труды Ваши по званию командующего Отдельным корпусом внутренней стражи приобрели Вам право на особенное Наше благоволение. В ознаменование оного жалуем Вас кавалером ордена Св. Благоверного Великого Князя Александра Невского, знаки коего препровождая при сем, пребываем Императорскою Нашею милостию к Вам благосклонны. Николай»93.
Рейбниц получил этот орден, внеся, как было положено, за него Капитулу российских императорских и царских орденов 180 рублей серебром. Удостоен он и ордена Белого Орла (за него надо было внести 150 рублей серебром).
Материальное положение генерал-лейтенанта, награжденного почти всеми российскими орденами и двумя иностранными, находилось чуть ли не в плачевном состоянии, хотя, казалось, по должности и чину он получал немалое содержание94. Это видно по переписке Рейбница с Инспекторским департаментом Военного министерства.
Пошатнувшееся здоровье (сказывались болезни и последствия ранений) заставило его просить об отставке. 25 марта 1843 г. он был освобожден от командования ОКВС, но оставлен членом Военного совета. И все же вынужден обратиться к военному министру с просьбой об увеличении выплаты ему квартирных денег. Он имел на это формальное право, но ранее по скромности не претендовал. Просьбу удовлетворили95. 10 октября 1843 г. ему пожалован чин генерала от инфантерии. Это было уже перед его кончиной. Почувствовав приближение смерти, он находит последние силы, чтобы обратиться к царю с просьбой позаботиться о его семье: «...Старец на смертном одре дерзает повергнуть к стопам Вашего Императорского Величества последнюю убедительнейшую просьбу свою, дабы, умирая, оставить сей свет в полной надежде, что Ваше Императорское Величество не отринет ее...»96. Он просил разрешить его жене и детям пользоваться еще в течение двенадцати лет дарованной ему арендой97.
