Анатолий Терещенко - «Оборотни» из военной разведки
Были мысли прийти с повинной. Обуревали сомнения, колебания, но страх за свою шкуру все же преобладал. Мысли о разоблачении, не проходившую тревогу, постоянный страх он заливал водкой. Пил каждый день дома и на работе. На почве хронического алкоголизма в 1974 году он попал даже на излечение в психоневрологическое отделение одной из престижных московских больниц. После выписки из медучреждения он потерял место младшего референта международного отдела ЦК КПСС, где контрразведчикам было категорически запрещено работать. А ведь к тому времени в «поисковом кругу» у чекистов значилась и фамилия Чернов.
Затем он часто менял места работы. За несколько лет до ареста ушел на пенсию. Думал встретить спокойную старость, пожить на даче.
Однако вернемся опять к «заслугам» шпиона перед американцами.
Военная контрразведка в 70-х годах активно работала в направлении выявления подозрительных лиц на реальных каналах утечки важнейшей оперативной информации. Дело в том, что в 1978 году в Париже было арестовано пять глубоко законспирированных и продуктивно работавших агентов военной разведки СССР. ГРУ их потеряло неожиданно всех сразу за одну ночь. Провал был страшен и трудно восполним. Чувствовалось большое предательство. Уже тогда в аналитических справках и обзорах замелькала фамилия Чернова.
Французов судили. После процесса один из руководителей французских спецслужб Деспирэ Парэн скажет: «Впервые после окончания Второй мировой войны мы раскрыли агентурную сеть ГРУ, цель деятельности которой заключалась в систематическом добывании пашей технологической информации. Мы никогда ранее не вскрывали агентурной сети, подобной этой».
В фотокадрах наворованной в «альма матер» информации были данные и на двух помощников ГРУ в Швейцарии. Один из них — крупный предприниматель, другой — бригадный генерал Жан-Луи Жанмэр, бывший командующий ПВО Швейцарии. Чтобы склонить чашу весов, в общем-то, обеспеченных людей на нашу сторону, нужны были решительность, такт и убедительная логика. И это сделали профессионалы ГРУ Кроме вышеупомянутых, по наводке шпиона были арестованы негласные помощники ГРУ также в Греции, Индонезии и Японии.
По оценке американцев «постэнглтонской эпохи», Чернов мог стать агентом века, если бы Энглтон серьезно, без предубеждений отнёсся к нему. «Ник Найк» перещеголял бы двух «П» — Пеньковского и Полякова вместе взятых. А он подошел к нему с рулеткой своего измерения подобных людей: «Чем выше информация поступает от агента-перебежчика, тем меньше вам следует верить ему и тем больше подозревать, что он что-то скрывает».
Что ж, предателям нигде нет веры! Во все времена и у всех народов к ним относились с неприязнью. Не случайно наказание за подобные злодеяния везде, от племени и до государства, самые суровые: от оставления одного в джунглях на съедение диким зверям и до электрического стула или повешения.
В поле подозрения Энглтона попадали не только перебежчики, но и свои сотрудники. В число подозреваемых угодили более сорока высокопоставленных чиновников, и практически никому не удалось выйти целым и невредимым из этого костедробильного круга без ущерба для собственной карьеры. Авторитет Энглтона в ЦРУ позволял заводить всё новые и новые дела на подозреваемых в принадлежности к агентуре КГБ и ГРУ. В ходе кропотливых поисков агентуру не находили, однако весь советский отдел ЦРУ был надолго парализован.
Чернов этого, естественно, не знал. Он искренне верил только в деньги, продавая секреты Америке. Он понимал, что его готовят для большой работы на территории СССР. Как уже говорилось, за товар — таблетки для тайнописи — Чернов получил 10 000 рублей. Кроме того, на этой встрече янки вручили ему для «плодотворной работы на родине» фотоаппарат «Тессина» и русско-английский словарь с тайнописью.
Шпион Чернов сразу же после ареста стал открещиваться от того колоссального ущерба, который он нанес ГРУ. Отвечал односложно: забыл, не помню, документы фотографировал, не вникая в их суть, в обычной библиотеке, в документах нет ничего ценного…
Факты же говорили о другом. Вот несколько выдержек из судебного дела. В 1962 году Чернов непосредственно занимался обработкой секретного «Альбома управляемых снарядов ВМС США», полученного от ценного источника «Дрона». Вскоре, уже в июне того же года, американцы начали проводить розыскные мероприятия по установлению лица, передавшего этот документ советской разведке, а в сентябре «Дрон» был арестован и осужден к пожизненному тюремному заключению.
В марте 1964 года в Лондоне не без помощи Чернова англичане арестовали опытного агента ГРУ «Барда», которого на 21 год упрятали в тюрьму.
В 1977 году к 18 годам лишения свободы за шпионаж в пользу СССР был осужден командующий войсками ПВО Швейцарии бригадный генерал Жан-Луи Жанмэр. Он вместе с женой с 1962 года поддерживали тесную связь с советской военной разведкой. «Мур» и «Мэри» — их оперативные псевдонимы — были выявлены, как сообщала зарубежная пресса, «на основании информации, поступившей от агента из числа советских граждан».
Во время работы Чернова в 1963–1968 годах в фотолаборатории обрабатывались документы со сведениями на агентуру, работающую за рубежом. Сколько поломанных судеб на совести предателя Чернова! Много, очень много.
Разоблаченный агент признал только то, что неопровержимо было доказано. На совести у него осталось много других страшных фактов предательства. Но презумпция невиновности — основа судопроизводства. За рамками недоказанного — лишь подозрения, только доказанные факты — вина.
11 сентября 1991 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Николая Чернова к лишению свободы на восемь лет за измену Родине в форме шпионажа. При назначении наказания суд руководствовался смягчающими вину обстоятельствами: состояние здоровья, возраст (64 года) и «чистосердечное» раскаяние. В результате Чернов получил срок ниже низшего предела, предусмотренного законом. Не была применена к нему и такая мера, как конфискация имущества.
«Да, всего восемь лет за предательство, — рассуждал Стороженко, присутствовавший на суде, — за продажу секретов, за гибель людей. В Штатах за это преступление его бы ждал электрический стул, в других цивилизованных странах — был бы повешен или расстрелян. Предателей везде судят сурово».
Но каково было его изумление, когда получил известие, что через пять месяцев «отсидки» шпион был помилован Б. Ельциным!
Воодушевленный своим нелепо-досрочным освобождением Чернов решил, что уже отмылся от грязи предательства, и начал давать интервью газетчикам, представляясь чуть не «борцом с тоталитарным режимом». В интервью газете «Известия» от 6 марта 1992 года этот дилетант рассуждает о разведке: «Это очень грязное и немножечко тонкое дело. Основной её принцип: человеку добровольно предлагают сделаться подлецом». Выходит, он подлец в квадрате! Бывший «политзэк» — так он себя назвал — сидел развалившись в кресле с трубкой во рту, как описывал его корреспондент Николай Бурбыга. На глазах — черные очки. Очевидно, он прятал глаза от стыда. Услышав фамилию Полякова, оживился:
— О, Поляков — это звезда. А Пеньковский — так себе… Полякова я знал хорошо: вместе работали в Нью-Йорке. Он был заместителем резидента. Свыше двадцати лет работал на американцев. Много наших нелегалов заложил. Знал, кто и куда едет… Отправлял и тут же звонил. Их встречали — и под белые ручки: или работай на нас, или садись пожизненно… Да, нелегкая у этих ребят работа. А те, кто имеет на руках дипломатический паспорт, умеют только водку пить. В этом вся их разведработа.
Говоря о переданных американцам таблетках для тайнописи, Чернов нагло уточняет, ёрничая и обеляя себя:
— Они не представляют никакой ценности… Вообще у нас в стране всё засекречено, а в ГРУ — даже туалетная бумага. Технику, что у них есть, можно ещё использовать против зэков, но против американских спецслужб — извините.
На вопрос, на чем обычно «проваливаются» наши разведчики, последовал издевательский ответ:
— Наши — кустари, а не профессионалы… Россияне берут не умением, а числом… Все пили под одеялом. Благо, по дипломатической скидке бутылка водки стоила всего 90 центов. Выписывали ящиками и везли домой…
В конце беседы с журналистами «Известий» относительно переданных 3000 фотодокументов на пленках, он замечает:
— Ничего ценного там не было. Документы были отсняты в обычной библиотеке. И вообще, если бы я захотел, то развалил бы ГРУ, но я этого не сделал…
Чего тут больше — саморекламы, цинизма или издевательства над памятью сданных им противнику профессионалов, окончивших военные училища и по две-три академии, рискующих постоянно нервами, а иногда и жизнями?! Тот, кто хорошо осведомлен о специфике работы разведки, в этих ответах усмотрит сплошную ложь и ничтожество их автора, расхрабрившегося после помилования другим разрушителем страны — беспринципным Б. Ельциным.
