Павел Кучер - 1730 год. Август. Переэкзаменовка

Гы-ы-ы! Хорошо придумала. Начальство, оно имеет право на маленькие поблажки. Робот втягивает опоры, ложится на крышу. Только ногу задрать осталось, словно на высокую ступеньку подняться. Шагаю, чувствуя на спине цепкий взгляд. Не оступиться бы… Дошел. Сел. Интересно, а как со стороны процедура смотрится? Сосредоточиться… Маску на голову, откинуться назад. Хлоп! Пф-ф-ф-ф! Прижало к лежаку… Что снаружи? И-ик! Аккуратно надо глазами вращать, чуть опять не траванул, в воздухозаборник. Парочка стоит, где и раньше, только охранник выдвинулся вперед – закрывает клиента от вероятной угрозы. М-мдя! В наушниках слышится топот, крики… Бегут по крыше, торопятся… Ну, как стрелять примутся? Полетели!

Оп-па! Вверх, вниз, стоп… Теперь в сторону… Так, над самыми деревьями – обратно. Перед глазами мелькают ветки. Прорвались? По трассе, внизу, мчится открытая машина с пулеметом. За нами или просто бдительность повышенную демонстрируют? По фиг мне их бдительность. Право руля! Вот так, закроем им обзор лесочком, а теперь – газу, газу, газу… Вырвались! Мелькают ровные ряды каких-то кустов, и поля, и каналы… По земле за мной не угнаться. По воздуху? Пусть попробуют! Справа и слева скользят бесшумные шестигранные тени. Ну, вроде бы, на сей раз, опять пронесло… Уф-ф-ф! Интересно живем, товарищи!

– Дима! – тон плаксивый, как у маленькой обиженной девочки, – Зачем он со мной так? Я же ему очень понравилась! Так понравилась, что пульс за сто двадцать перепрыгнул! А сам он – как каменный… Почему?

– Не понимаешь? Устав, гарнизонной и караульной службы, какого цвета обложка? – хе, мы тоже язвить умеем!

– При чем устав? Ваши уставы у нас не действуют! – осеклась, – Там что, девушкам хамить разрешено?

– Их даже убивать разрешается. При явном нападении, без предупреждения. Парень – едва сдержался!

– У нас такой глупости нет, – заинтересовалась, – какое ещё нападение? Профессор нас с тобой ждал.

– А охранника он предупредил? – наивное дитя природы, – Наверняка – промолчал. Иначе бы, тот его на крышу не выпустил. Вернемся – ставь своему богу свечку. Мы чудом в живых остались. Перестрелял бы!

– Не-а! – вот же вредина, – Не успел бы. Он в тебя первого стрелять собирался, – ай, спасибо, я и сам догадался, – Но, робот тебя стерег, – именно меня? Не знал, – Он быстрый! Он бы, по любому, успел раньше!

– А ты? А профессор? – как представил расклад заново, поплохело, вредная мне работа выпала, – А те, кто к нам по крыше бежали? Всех, в расход? А если бы в тебя попали? По топоту – большая толпа неслась.

– Ты тоже слышал? – хе, а то, с чего бы я так спешно распрощался? – Они бы тоже в нас стреляли?

– Аня, – ловлю себя на мысли, что теперь сам корчу педагога, доброго и понимающего, – часовой, это не человек. Это функция. С оружием в руках. Если ему положено стрелять, будет стрелять. А разговаривать на посту ему не положено. Тем более, с красивыми незнакомыми девушками. Нравятся они ему или нет…

– Да? – опять плаксивым тоном, – жалко… Он симпатичный! – после долгой паузы, – Но, уже женатый. Тогда, ладно… – это как понимать? Успела 'пробить по базе' служащего из засекреченной организации?

– Куда летим? Обратно в Вашингтон? – один черт, не время для поучений. Все бабы – чокнутые.

– Там, у тебя, стрелочка курсографа мигает? По ней держи общее направление. Вилять рекомендуется, но, не думаю, что нас так скоро ждут обратно. Это же, – хихикает, – сверхнаглость! Особенно, если мистер Аткинс успеет сейчас дозвониться, куда надо. Им вообще не до нас станет!

– С какой стати ему куда-то звонить? – мне кажется, он отлично устроен, – Или, религия требует? – где попы крутятся – там жди беды. Хоть наши сектанты, хоть их иезуиты. На мой взгляд – никакой разницы. Неужели, всё же успели мужика вербануть? – 'Козлевича охмурили ксензды…' – я это вслух произнес?

– Не-а! Ему дочка пожаловалась. Пока мы летели. Он сам предложил помочь, он знает, с кем говорить.

– А она-то, откуда, так быстро про чумных крыс узнала?

– У нас все и всё узнают сразу. Из новостей. Тем более, контакт, с Землей-1, урезан до минимума, – и… опять хихикает, – Дима, кстати, твой рейтинг, за последние пятнадцать минут вырос в сто раз, – замялась, – А ещё, народ, на форумах, пишет, что я вела себя как последняя идиотка… И ты – меня спас. Это правда?

– Кхе-хе! Скажи, Вовочка, почему ты вытащил из воды тонущего товарища? На нем были мои плавки!

– Ой! Это у вас такая шутка? Она же… страшная, – что, голубушка, наконец-то испугалась?

– Разумеется, – успокоим девушку, неизвестно, как ещё добираться, ссориться рано, – просто мы с тем парнем друг друга поняли без слов, а ты – никогда в караулах не стояла. Вот и вела себя, гм… как привыкла.

– Нет у нас караулов! – сердится, однако, – Зачем мне это знать? Хотя, – уже раздумчиво слова тянет, – Да, ты прав! Надо будет почитать эти ваши уставы. А ты, как вернемся – загляни в свой почтовый ящик, – хихикает, как-то по-новому, – Тебе понравится! И… последние известия обязательно посмотри! Про себя…

– По фигу мне, известия. А вот с этого момента – подробнее! Как же это вы, без сторожей и караулов? Скажешь, ни воров, ни нарушителей режима нет? – между прочим, мне это важно знать. Раз связался…

– Почему нет? Иногда встречаются. Из новичков, или пришлые… Но, не из наших. Наши понимают…

– Мне объясни, я не понимаю…

– Ой, Дима, это на словах – долго. Ну-у-у… Если заперто, то значит, нельзя. Если открыто – значит можно. Где плакат, с черепом и костями, значит опасно. Настоящий череп и кости – значит убьет. Понятно?

– То есть, живой охраны нет, замки, мины и самострелы? Как в Сибири, до сих пор, заимки стерегут?

– Дима, уважающую себя личность охраной чего-то мучить – оскорбительно. Хуже, чем заставлять кому-то прислуживать. Там он хоть человеку потакает, а на посту – вещам или непонятно чему. Глупость!

– А убить-покалечить, если полез без спроса за чужой забор – можно? Блин, был у нас в автоколонне такой умелец. На металлический забор своей дачи провел напряжение. Кого-то дернуло током. Посадили…

– Какие заборы? Раз плакат стоит – забор не нужен. Если заперто, так надо. Полез – сам дурак. Ты что?

– Действительно… Нашел, о чем болтать… Забыл, с кем связался, – кстати, у меня дел полно, вести эту летающую городушку. Пусть почти машинально получается, привычно, но и думать, хоть немножко, надо.

– Дима, ты не договорил! – да? Хорошо, тогда – получай.

– Там в тамбуре, рядом с душевой, на двери череп с костями. Если бы я туда сунулся – что бы со мной было? Газом отравило, током дернуло или сразу прибило?

– Не знаю! – удивление в голосе совершенно искреннее, – Тебе интересно? Прилетим – глянем. Связи пока нет. Я не знаю, кто и какую защиту ставил. Но, не до смерти, точно, – спасибо, утешила. А я ведь, как чувствовал. Ручку дверную ещё подергал – подалась. Приоткрыл даже… И не полез. Интуиция! – Что там?

– 'Оружейка', естественно. Проект Базы типовой. И неприкосновенный запас 'расходников'… Надо?

– Мне нет, а от кого защита?

– От людей, конечно, зверям – звуков, огней и резкого запаха хватает. Как иначе? Точек много. Маяки, склады, резервные взлетно-посадочные полосы, метеостанции. Живых сторожей не напасешься. Всегда так было!

– Уп-с! – без комментариев. А то, как вспомню заполонившие наши улицы магазинчики, обменники и представительства… И из каждой двери (!) торчит сытая рожа охранника. Вот где никогда безработицы не будет! Пока эти… (Кто? Надо вопрос обмыслить)… короче, 'кровавые большевики' к нам не явятся…

– Дима, а ты, получается, в караулах стоял?

– Ясное дело! Служба… Хочешь сама попробовать?

– Бедненький…

– А вы, стало быть, вообще без сторожей обходитесь? Как? Не верю!

– Прилетим – покажу! – и слово своё сдержала.

Теперь верю… Вашу мать! Специально для гостя, только сегодня вечером! Никогда прежде, никогда потом! Премьера! Кстати, действительно поздний вечер. Я не заметил, как снаружи потемнело. В окулярах – яркость была, как днем (регулировка, наверное), а вылезли – темень кромешная. Ни огонька, ни Луны, ни звезд… Тучи собрались, ветер пронизывающий… Я было дернулся сразу к дверям – так Анка меня за рукав поймала. Ну да, 'блин' на место поставить. В эту их, камеру подземного хранения… Пять минут и прошло. Глаза к темноте привыкли. Даже заметил, что камни дорожки и бордюры слабо светятся. Волшебное место. Двинулся. Привычной тропой. А оно как завоет! Как прыгнет навстречу! Как клыки ощерит! Мамочка!

– Дима, Дима! Ты испугался? Это же видимость… Ну, забыла, как по-вашему? А! Простая голограмма.

– Ик! Уй… – сказать, что я испугался – это как не сказать вообще ничего. Похоже, даже успел замочить штанишки… – Предупреждать надо! Заикой же сделаете, – интересно, а каково верующему человеку, такое?