Торговые войны Англии с Ганзейским союзом. Борьба на Балтике за рынки России и Речи Посполитой в Елизаветинскую эпоху - Цинз Хенрик
Кеймер обратил также внимание на гибкость торговых операций голландских купцов, в чем они значительно превосходили английских. Во-первых, в их распоряжении были наличные деньги в серебре, чтобы можно было дешево покупать зерно в Данциге и других балтийских портах. Этот высокодоходный метод работы делает для нас чрезвычайно трудным определение масштабов голландской посреднической деятельности в случае английской балтийской торговли.
Еще одной причиной преобладания голландцев в северной торговле, по мнению Кеймера, были размер и оснащенность их флота. Он подтверждает то, что мы наблюдали в главе 6, делая акцент на том, что голландцы располагали кораблями, гораздо лучше приспособленными для перевозки тяжелых балтийских товаров, хотя экипажей им требовалось только треть по сравнению с английскими кораблями, в результате их фрахтовые расходы были намного ниже. «Так как они построили такие корабли, как „бойеры“, „хой-барки“, „хойс“ и другие, предназначенные для перевозки большого количества товаров, то плавают с небольшим количеством людей ради прибыли».
Обсуждая широкий круг голландских посредников, Кеймер писал: «Товары из Франции, Португалии, Испании, Италии, Турции, Ост- и Вест-Индии перевозятся преимущественно Голландией и другими мелкими государствами в восточные и северо-восточные королевства – Померанию, Пруссию, Польшу, Данию, Швецию, Лифляндию и Германию, и товары, привозимые из последних упомянутых королевств, а их великое множество, также переправляются голландцами и купцами других мелких государств в южные и западные доминионы».
Кеймер справедливо не назвал Англию среди государств, в балтийской торговле которых голландцы играли большую роль. Но, несомненно, имел ее в виду, когда писал об импорте из Прибалтики. Он придерживался мнения, что в начале XVII в. к английскому побережью прибыло около 500 голландских кораблей, тогда как в голландские порты зашло едва ли 50 английских кораблей, и далее утверждал, что, будь у Англии собственный флот, «гораздо легче было бы обслуживать свои интересы, поддерживать наших торговцев, увеличивать количество наших кораблей и моряков и укреплять королевство, и не только хранить наши деньги в нашем собственном королевстве, которое другие народы все еще обкрадывают, но и привлекать тех, кто берет наши деньги, и создавать банк монет и хранилище, чтобы служить и другим нациям, и гораздо дешевле, чем они сами делают».
Приведя в качестве примера импорт балтийского зерна, Кеймер указал, что потери Англия понесла в результате посреднической деятельности голландцев и купцов Гамбурга и Эмдена. «В Амстердаме, – пишет он, – постоянно имеется около 60 000 складских запасов зерна, не считая количества, предназначенного для продажи. Изобилие зерна растет в Восточных королевствах, но великие хранилища зерна, которые будут служить христианскому миру и языческим странам во времена голода, [находятся] в Нидерландах». Кеймер считал, что в результате одного года высоких цен на зерно в Англии и других западных странах Голландия обогатилась на семь лет вперед. Учитывая продовольственный кризис конца XVI в. и высокие цены того времени, Кеймер считал, что за один год купцы Голландии, Гамбурга и Эмдена вывезли из Англии около 400 000 фунтов стерлингов в обмен на зерно, которое они импортировали с большим ущербом для Англии и к позору английских купцов.
В английских портовых книгах конца XVI в. почти не упоминается импорт балтийского зерна, или упоминается настолько фрагментарно, что его невозможно использовать как основу для оценки общего объема. Например, в лондонской портовой книге за 1568 г. упоминается только 30 ластов ржи, привезенных из Данцига Робертом Хилсоном на амстердамском судне.
Лондонская портовая книга 1588 г. показывает отсутствие импорта балтийской ржи и пшеницы на английских судах. В том году все импортные потребности в зерне Лондону поставила Норвегия. Лишь за 1597 г. английские источники позволяют получить более подробные данные о ввозе балтийского хлеба в Лондон. В документе, хранящемся в Государственном архиве, перечислены имена английских купцов, которые в период с 26 мая по 15 июня 1597 г. ввезли в Лондон 1617 ластов ржи и 61,5 ласта пшеницы из Прибалтики (см. табл. 8.20). Это, конечно, лишь частичные данные, охватывающие менее одного месяца, но они позволяют понять, насколько занижены цифры английского ввоза прибалтийского хлеба, приведенные в регистрах пошлин Зунда. Последние отмечают, что за весь 1597 г. во все английские порты на английских кораблях пришло всего 2874 ласта ржи.
Таблица 8.20 позволяет сделать еще два вывода. Прежде всего она подтверждает преобладание крупных лондонских оптовиков, среди которых только Уильям Кокейн поставлял 20 % всего импорта ржи и 16 % пшеницы за рассматриваемый период. Помимо него, большие объемы также импортировали Питер Коллетт, Роджер Кларк и Джон Хайлорд. Менее чем за месяц эти четыре члена Истлендской компании совместно импортировали из стран Балтии почти половину всего лондонского импорта ржи и почти 90 % пшеницы. Второй вывод, который можно сделать из таблицы 8.20, заключается в том, что в английском импорте из стран Балтии рожь значительно преобладала над пшеницей.
Две портовые книги Ньюкасла, датированные 1594 и 1598 гг., позволяют нам определить масштабы и происхождение балтийского импорта этого города. К сожалению, портовые книги других восточноанглийских портов за эти два года не сохранились, поэтому мы не можем проводить какие-либо сравнения. В 1594 г. Ньюкасл получил всего 44,5 ласта балтийской ржи, полностью импортированных из Эльбинга восемью английскими купцами. В книге 1598 г. указана гораздо более высокая цифра. В этом году город получил 645 ластов ржи из Прибалтики, из которых 71,6 % было ввезено английскими купцами и 28,4 % – иностранцами. Из этого количества Данциг поставил 508 ластов, или 78,7 %, а Эльбинг – 137 ластов, или 21,3 %.
Таблица 8.20
Английские импортеры зерна из Прибалтики в Лондон, 26 мая – 16 июня 1597 г. (ласты)
В портовой книге Ипсвича за 1589 г. отмечено лишь 48 ластов пшеницы, доставленной из Данцига четырьмя торговцами этого города.
Ввиду весьма фрагментарного характера данных, получаемых из английских портовых книг, нам приходится обратиться к анализу регистров пошлин Зунда, чтобы получить сведения о перевозке балтийского хлеба на английских судах.
Однако следует еще раз подчеркнуть, что из-за большой роли голландских посредников картина, полученная в результате этого анализа, неизбежно будет далеко не полной.
Регистры показывают, что английские корабли имели очень небольшую долю в общем количестве зерна, проходившего из Балтики на запад. Голландцы полностью доминировали в этой торговле, перевозя около двух третей зерна, проходившего через Зунд. Английская доля составила немногим более 1 %, только в годы неурожая она повышалась примерно до 10 %, как это было в 1587 г., когда на ее долю приходилось 11 % ржи и 10,8 % пшеницы. Но это был исключительный год, и на практике английские корабли не играли важной роли в торговле зерном на Балтике (табл. 8.21).
Таблица 8.21 подтверждает уже высказанное мнение, что прибалтийское зерно имело значение для Англии только в годы продовольственного кризиса. Импорт демонстрирует значительные колебания, с тремя резкими подъемами в 1563, 1586–1587 и 1595–1598 гг., то есть во все периоды, когда Англия испытывала серьезные проблемы с зерном из-за плохих урожаев. За исключением этих лет, импорт ржи был небольшим, а пшеницы – минимальным. Но еще добавим, что в регистрах занижены показатели по пшенице, и кажется необходимым увеличить их примерно на 50 %, уменьшив соответственно показатели по ржи. Однако это не сильно меняет ситуацию в том, что касается общих выводов и оценки соотношения пшеницы и ржи в английском импорте. Рожь была, безусловно, более крупным импортом. Следует также сказать, что в годы хороших урожаев Англия не только не ввозила прибалтийское зерно (например, в 1565, 1568, 1579 и 1580 гг.), но даже вывозила часть своего собственного зерна в Шотландию, Ирландию, Нидерланды, Испанию, Гамбург и другие места.
