Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №1 за 1999 год

А газете есть на кого работать. В последние два-три года произошел подлинный взрыв российского туризма в Финляндию. По числу приезжих по стране первое место еще удерживают шведы, но в Хельсинки именно русские уже составляют самую большую группу туристов.

Во времена Николая I русские наезжали в Хельсинки, так как по политическим соображениям выезд дворян за пределы Империи был затруднен (примерно так же, еще недавно ездили в «советскую заграницу» — Прибалтику). Они-то и останавливались в виллах и пансионах курорта Кайвопуйсто. Теперь россияне устремились в Финляндию потому, что, наоборот, границы открылись. И они предпочитают современные гостиницы в центре города, типа пятизвездочной «Рамада Президент».

— Русские любят эту гостиницу, — говорил мне один из директоров сети, к которой принадлежит отель, Дейв Салуцкий.

Богатых русских, похоже, особо привлекает разместившееся в гостинице казино «Рэй», единственное в стране и, говорят, во всей Скандинавии.

— Как-то один русский проиграл там за раз 400 тысяч марок, — заметил Дейв.

Сумма огромная для любого казино. Только в Финляндии есть один немаловажный нюанс: «Рэй» — казино государственное, и доходы от него идут на социальные нужды. В прошлом веке некоторые русские публицисты с завистью замечали, что Финляндия с выгодой для себя использует тот факт, что, находясь — на правах автономии — в составе Империи, может не тратиться на военные расходы, а Петербург и огромные соседние российские губернии сделала рынком для своих товаров. Сегодня лихие деньги, заработанные в России, «капают» в копилку финской системы социального обеспечения. Так что связи с Россией остаются неразрывными.

Дейв Салуцкий сам тоже имеет корни в России. Может, это и совпадение, но сейчас многие в Финляндии, кто как-то знаком со страной или владеет русским языком, работают с россиянами. Так что наши и «старые», и «новые» переселенцы не остаются без дела.

Зоя Регонен, по фамилии которой нетрудно было угадать ее ингерманландские — петербургские финские — корни, выпускает журнал «Вестник», издание Форума русскоязычного населения Финляндии.

— Я чувствую, что нужна здесь России больше, чем у себя па родине, — говорила она. — Потому что та Россия, которую я узнаю здесь, не известна ни в самой России, ни в Финляндии. Под тонким слоем грунта — стоит его только слегка приподнять — можно найти совершенно неизвестные материалы, за которыми   удивительные судьбы, жизни. И Россия выглядит совсем по-другому...

Чтобы понять, как выглядит Россия из Хельсинки, нужно прожить там не один год. Город был и стал родным домом для многих россиян в прошлом. Но и сегодня — не знаю, как другие — я тоже почувствовал себя в объятиях Аманды совсем как дома.

Хельсинки

Он не близок, но это не беда, если знаешь точный адрес. Таковым он обзавелся не так уж и давно.

Несмотря па всеобщую веру в существование Деда Мороза, никто точно не знает, откуда он появился. Дед так стар, что в то время, когда он родился, люди еще не успели придумать чисел. Так что никто не может сказать, сколько же ему лет. И даже в водительских нравах Деда Мороза (па управление оленьей упряжкой) вместо даты рождения написано «Давным-давно».

Рождение веры в Деда Мороза, или Санта-Клауса, связывают с вполне конкретной личностью, жившей в IV веке в Малой Азии в Мире Ликийской (ныне Турция, город Демре-Кале), — святым Николаем Мирликийским. Он прославился своими добрыми делами, и считалось, что особенно покровительствует морякам и благоволит детям. На Руси он издавна известен как Николай Чудотворец. С праздником святого Николая, отмечаемого в декабре (у нас это «Никола зимний»), и связывают появление доброго дедушки, способного творить чудеса. Фигура святого срослась с распространенной по всей Европе верой в персонажа народных легенд и преданий — где-то его зовут «Папа-Снег», у нас — «Дед Мороз.

Лапландия Деду Морозу приглянулась несколько сот лет тому назад. Саамы знали его как добродушного лесного владыку, который помогал заплутавшим в лесу и лечил заболевших лесных обитателей.

Лапландия поделена границами четырех государств, но финские дети всегда верили, что Санта-Клаус живет именно в Финляндии, на горе Корватунтури у самой границы с Россией. «Корва» по-фински означает «ухо», «тунтури» — «сопка». Так что имя «Корватунтури» можно перевести как «Ухо-гора». Сопка своими очертаниями действительно напоминает ухо, и в 20-е годы популярный радиоведущий Маркус Раутио сумел убедить финских детей, что именно поэтому Санта-Клаус может услышать желания всех детей.

На Корватунтури не то в избушке, не то в недрах горы и жил Дед Мороз вместе со своей женой Муори и множеством трудолюбивых гномиков. Но так как Корватунтури находится очень далеко от торных дорог и детям в гости к Санта-Клаусу ездить было очень сложно, он решил перебраться немного поближе, на Северный полярный круг, в окрестности Рованиеми.

Штаб-квартира Санта-Клауса на Северном полярном круге официально открылась в 1985 году. Но ее история прослеживается еще с лета 1950 года, когда Рованиеми посетила первая леди США Элеонора Рузвельт. К ее визиту была сооружена небольшая деревянная хижина. Вначале эта хижина была открыта только в летние месяцы, но с каждым годом она становилась все более и более популярным местом у приезжающих в Лапландию туристов. Поэтому в 60-е годы была построена новая, большая хижина, которая ныне влилась в комплекс Деревни Деда Мороза.

Посвящение в лопари

Вечером в Рованиеми температура опускалась до двадцати, а ночью под тридцать градусов мороза — Северный полярный круг! Но с восходом солнца быстро теплело, а под его яркими лучами можно было даже загорать. Тем не менее хозяева из фирмы «Арктик сафариз», прежде чем отправить нас в путешествие на снегоходах, выдали не только водо- и ветронепроницаемые комбинезоны, шлемы и защитные очки, но и по две пары теплых носков, рукавицы и шарфы. И не зря — без всего этого, сидя па снегоходе, несущемся со скоростью_70 километров в час, можно было бы околеть и при десятиградусном морозе...

Первая остановка у оленьей фермы. Дед Мороз, издавна живя среди саамов и сдружившись с ними, видимо, и перенял у них навыки управления оленьей упряжкой. Для саамов олень всегда был самым надежным другом — он не только служил средством передвижения, но и давал молоко и мясо. Саамов-лопарей сегодня осталось в Финляндии не так уж много, тысяч восемь, но Лапландия  поистине их край.

После краткого урока езды на оленьей упряжке, что в принципе оказалось делом нехитрым, нам выдали международные права па управление этим видом транспорта. Теперь, где бы я не находился, могу смело браться за вожжи. Но управлять вообще — это одно, а заставить оленя бежать резво — совсем другое. «Ибо  он   прекрасно   чувствует, кого везет. Ведь стоило сааму — владельцу   оленя   скрыться   из   вида,   как благородное и, теперь я понимаю, умное животное тут же утрачивало свою прыть, и как я его ни подгонял, плелось едва-едва, умудряясь на ходу даже прихватывать губами снежок. Но как только хозяин вот-вот должен был появиться из-за поворота, олень вновь припускал и приходил к финалу с таким видом, будто мчался рысью.

Оленья ферма расположена на самом Полярном круге, поэтому, помимо прав, мы еще получили сертификат, подтверждающий наше пребывание на границе Арктики, а также возможность сфотографироваться у щита с надписями на финском, шведском, английском, немецком и русском, свидетельствующими, что именно здесь мы вступаем в Полярную зону.

А потом нас пригласили в занесенный снегом чум, рассадили на устланных оленьими шкурами скамьях, стоящих по кругу вдоль стен.

Вслед за нами в чум вошел колдун, держа в руке большущий нож и время от времени помахивая им. Нас предупредили, что для дальнейшего передвижения по Лапландии необходимо пройти обряд посвящения в лопари. И хотя саамы всегда слыли народом миролюбивым, мало ли какими могли быть их древние колдовские обряды!?

В полутьме, при свете горящего в чуме костра, колдун поочередно хватал всех за волосы, наклонял головы, смотрел на шею, а затем делал на ней символический надрез, предварительно продезинфицировав нож над огнем.

Он объяснил, что вначале хотел проверить, был ли кто из нас уже в Лапландии, чтобы не делать лишнего надреза. Я, кстати, уже побывал, но в норвежской Лапландии, а это то ли не котировалось в Финляндии, то ли норвежский шрам на моей шее уже исчез за давностью лет. Как бы там пи было, колдун, придав своему лицу самое суровое выражение, провел ножом и по моей шее, а затем продолжил обряд посвящения.

Так как саамы после смерти — во второй жизни — превращаются в оленей, то необходимо каждому наметить на лбу место, откуда будут расти рога. Это он и сделал, ткнув каждому в лицо головешкой из костра. Все, естественно, в испуге отшатывались, и, пользуясь секундным замешательством, шаман ставил на лбах по две отметины пальцем, предварительно обильно испачканным в саже. А затем каждому поднес по чарке оленьего молока — желтоватого, жирного и сладковатого.