Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №1 за 1999 год
Главным богатством страны всегда считались ее леса, которые покрывают почти 70 процентов территории. Но сегодня в мире все больше славятся ее электроника, современные технологии, дизайн...
Остается добавить, что столица Финляндии — Хельсинки, главный национальный праздник — День Независимости, отмечаемый 6 декабря, а денежная единица — марка.
В объятиях АмандыОчаровательная бронзовая девушка выгнула шею и бесстыдно повернулась обнаженной (как бы сказать помягче? Впрочем, что уж мягче-то бывает}... спиной к аптеке, владелец которой отказал в средствах по подписному листу на памятник. Фонтан-скульптура «Хавис Аманда» сочетает в себе невинность и эротику. Второй хельсинкцам в 1908 году показалось больше: когда на открытии фонтана с фигуры сняли покрывала, добропорядочные горожане чуть не попадали в обморок — тем более, что в «Аманде» без труда распознали позировавшую скульптору жену. Сегодня нагая девушка никою не шокирует, и жители Хельсинки любят Аманду так же, как и коленгагенцы свою «Русалочку». А когда 1 мая студенты надевают белые экзаменационные шапочки, ей непременно достается такая же. Скульптура стола неофициальным символом Хельсинки, и сегодня город просто невозможно представить себе без Аманды. Невозможно его представить и без некоего русского флера, который, как говорит один из путеводителей, «все еще витает над городом». Хельсинки более ста лет неразрывно был связан с Россией.
Маленький Петербург?
Для русских Хельсинки всегда казался немного своим. Не раз я слышал от тех, кто бывал в финской столице: «Хельсинки похож на Петербург», или вовсе, что это «маленький Петербург». Но лично я почти сразу отверг подобные сравнения, чем и поделился с Ириной Линдберг, которая знакомила меня со своим городом. Линдберг — не просто экскурсовод, она признана лучшим гидом Хельсинки 1997 года. Тем более, что имея и русские корни, а также работая с русскими, она могла взглянуть на эту тему со знанием дела и как лицо заинтересованное.
— В городе есть немало зданий, напоминающих Санкт-Петербург. В конце концов, строились они одними архитекторами. Но на этом внешнее сходство заканчивается, — согласилась со мной она и рассказала, как создавался Хельсинки.
Когда Александр I в 1812 году велел перенести столицу только недавно отвоеванной у Швеции страны из Або (Турку) в Гельсингфорс (Хальсинки), это был небольшой городок, мало соответствующий представлению о столице Великого княжества. Поэтому император в 1816 году поручил немецкому архитектору Карлу Людвигу Энгелю заняться преобразованием города. Энгель уже изрядно поработал в Петербурге и сидел на чемоданах, собираясь домой. Но вместо родного Берлина попал в Хельсинки, строить Сенатскую площадь. По его проектам были возведены кафедральный Николаевский собор, здание Сената, где ныне расположился Дворец правительства, здание университетской библиотеки, резиденция генерал-губернатора, которую передали под университет после того, как пожар уничтожил университет в Турку. А еще в городе он построил церковь святой Троицы, первый православный храм Хельсинки, разбил парк-бульвар Эспланада, на которой ныне красуется Аманда... Так что сходство некоторых ансамблей финской столицы с Питером неслучайно. Что в годы холодной войны использовали американские кинорежиссеры, не имевшие доступа в СССР и вместо петербургских улиц снимавшие Хельсинки.
И все же в городе гораздо больше обращаешь внимание на характерные для начала века здания в духе финского романтизма и «югенд-стиле», северной разновидности модерна. На нордическую функциональность и скромность, ощущение которой не может перебить даже разноцветие ярких вывесок и рекламы. И в то же время на легкость и застенчивую игривость, которой не чужда и вроде бы помпезная Сенатская площадь, где, вопреки размерам царящего над ней собора, не чувствуешь подавленности. Над городом, как-никак, витает все же дух Аманды, а не Медного всадника...
Еще с Питером финскую столицу роднит ... «Смольный». Есть в Хельсинки такое здание в стиле ампир с балконами, где размещается парадный зал Государственного совета и который горожане зовут «Смолна». Но это лишь прозвище: оно напоминает о временах, когда там была резиденция генерал-губернатора, а также о взятии Хельсинки финской Красной гвардией в 1918 году.
Вопреки еще одному, почему-то устоявшемуся у нас мнению, будто в Финляндии большой любовью окружено имя Ленина, признаков этого в Хельсинки я не обнаружил. В Тампере, правда, до сих пор существует музей вождя революции, но в нем, судя по рекламе, этим летом разместилась выставка «Советский гастроном» и постоянно действующее кафе «Ленин». Но даже если Ленина и пытаются использовать в рекламных целях, то куда меньше чем имя, а точнее внешность Вилле Хаапасало (помните «Особенности русской национальной охоты»?): его в Финляндии только ленивый не пригласил поучаствовать в продвижении товаров и услуг, рассчитанных на русских.
А вот русские цари — хотя и далеко не все — часто пользовались в Финляндии действительным уважением и любовью. В конце концов, Александр I дал стране подобие парламента, а Александр II, чей величественный памятник украшает Сенатскую площадь, ввел в обращение финскую марку, а финский язык сделал государственным наравне со шведским. Заодно финны чтили и царских жен: в порту, на набережной, среди пестрых лавок рынка, возвышается монумент в честь посещения царской семьей Гельсингфорса, с выбитым на нем именем императрицы Александры, жены Николая I.
Тут же, около порта, в самом начале района Катаянокка, застроенного импозантными домами в югенд-стиле, на скале возвышается Успенский собор. Завершенный в 1868 году, он строился одиннадцать лет по проекту архитектора-академика Алексея Горностаева. Приверженец русского стиля, но прекрасно чувствующий суровый характер Севера, он украсил лучшими постройками Валаам, а здесь, в Хельсинки, возвел свое самое монументальное творение, которое сегодня, как и кафедральный собор на Сенатской площади, определяет панораму финской столицы.
Помимо этих, видимых и бросающихся в глаза приезжему, в Хельсинки немало и других примет русского флера.
Это слово, правда, едва ли подходит к событиям, разыгравшимся в начале века во Дворце правительства, прежнем сенате. В 1904 году финский националист Шауман застрелил там царского генерал-губернатора Бобрикова, противника финской автономии и убежденного панслависта. Как следствие покушения началась всеобщая забастовка 1905 года, приведшая к восстановлению полной автономии Финляндии. А в 1906 году был учрежден современный однопалатный парламент и введено избирательное право для женщин. Так что когда возводился игривый памятник-фонтан, Финляндия переживала серьезные времена. И появление депутатов в юбках в своем парламенте (кстати, впервые в мире!) шокировало финнов гораздо меньше, чем бронзовая фигура обнаженной жены известного скульптора на бульваре Эспланада.
Если Бобриков всячески стремился придушить проявления национального самосознания финнов, то за сто лет до этого русские власти предпочитали выводить следы многовекового господства шведов. Это не обходилось без курьезов.
Все на той же Сенатской площади расположено здание бывшей ратуши и временной резиденции генерал-губернатора. Адъютант, осматривавший помещения перед вселением туда полномочного наместника Империи, увидел висящий в одном из залов портрет Карла XII. «Кто это?» — ревниво спросил он. Служащий, показывавший здание адьютанту, не растерялся: «Это Петр I. В молодости». Как известно, Карл XII, мягко говоря, не вышел ростом. Потом, правда, портрет шведского короля быстренько убрали. Зато другие приметы шведских времен в городе остались.
На углах улиц в старой части Хельсинки на зданиях можно увидеть любопытные таблички и небольшие флаги — с изображениями жирафов, единорогов, верблюдов, газелей... В старые времена улицы названий не имели, и чтобы как-то их обозначать и облегчить работу пожарным, кварталам давали названия экзотических животных. Но пожары все же уничтожали в былые годы целые районы, и поэтому здания даже XVIII века в Хельсинки — историческая ценность.
На Сенатской площади стоит дом Седерхольма, сооруженный в 1757 году. Как самая старая сохранившаяся каменная постройка Хельсинки он превращен в музей. Не без интереса я разглядывал там генеалогическое древо семейства Седерхольмов. Одна из кустистых ветвей забиралась в Москву, где-то рядом фигурировало тоже явно славянское название Молочна (где такое?).
Финские шведы в прошлом веке активно завязывали связи с Россией, служили Империи, а обосновывающиеся в Финляндии — не очень многие — русские смешивались со шведскими фамилиями и вообще «ошведывались», ибо до середины прошлого века шведы все еще доминировали в населении Хельсинки, по крайней мере среди высших чиновников, предпринимателей и администрации.
