Алла Ярошинская - Чернобыль. Большая ложь
За эти деньги можно было бы отселить людей. Потому что у всех жителей нашего села ухудшилось здоровье. И жизнь в селе невозможна. У нас побывало много различных комиссий. А комиссия из Киева сказала, что уровень радиации в нашем селе выше чем в 30-километровой зоне. И возле клуба – 2,1 миллирентгена в час».
П. М. Кравчук, тракторист колхоза «Украина», депутат райсовета: «Никто из руководителей республики на I съезде народных депутатов даже не вспомнил о проблемах Чернобыля. Наших депутатов волновало все: и какие значки носят на пиджаках депутаты из Прибалтики, и как строится больница в Якутии, и то, что в Грузии, наверное, организовываются отряды боевиков, и что под дверь кто-то подбросил в гостинице записки о поддержке Гдляна и Иванова (опальные прокуроры, которые вели расследования о связи коррупционеров в советских республиках Средней Азии с московскими чиновниками. – А.Я. ). Только у нас в республике, оказалось, не нашлось проблем, достойных их внимания. Мы были самой беспроблемной республикой на съезде».
И это правда. Как я уже писала, никто из руководства республики не вспомнил о Чернобыле на I съезде.
Козел П. Г., главный врач Черноволоцкой участковой больницы: «…Компетентные органы здравоохранения уверяли нас, что нам нечего тревожиться за наше будущее, что дышать стало лучше. Потом нас обзывали паникерами, радиофобами. А что мы видим теперь? А то, что нас просто обманывали. Теперь мы видим, что 70 процентов наших детей имеют изменения в щитовидной железе, при областном показателе шесть – на тысячу… Я только недавно узнал, что при облисполкоме существует чрезвычайная комиссия. Если бы она занималась своей работой, то мы с вами знали бы, что у нас нельзя собирать ягоды, лекарственные растения, нельзя топить дровами из нашего леса. И почему она ни разу за три года не приехала к нам, почему прятала и дальше прячет от нас настоящие уровни радиации в нашем районе?»
Несмотря на то что в зале присутствовали представители из облздавотдела, Укргидромета, никто из них так и не дал вразумительный ответ на вопросы депутатов. А заместитель министра здравоохранения УССР Ю. П. Спиженко бессовестно заявил: «…я не могу сказать об экологической обстановке в районе, потому что специально не готовился». Через три года после катастрофы Спиженко, кстати, заведовавший Житомирским облздавотделом, когда случилась беда, – предложил сессии: «…создать объективную комиссию, в состав которой вошли бы медики, представители местной власти и печати, которые освещали бы работу и объективность данных этой комиссии».
Не странно ли? Кто же должен был создавать эту комиссию? Может, тракторист из колхоза «Маяк»? Или председатель райсовета? Во уж действительно, замминистра не готовился… Тогда зачем было вообще ехать к людям?
Из зала ему сказали: «Складывается впечатление, что вы не готовы отвечать на сегодняшние предложения, нет у вас и предложений по улучшению экологической ситуации. А приезд заместителя министра здравоохранения республики в район – для очередной галочки». На что Юрий Петрович с оскорбленным достоинством отвечал: «Не вам об этом судить».
Через некоторое время замминистра здравоохранения Ю. П. Спиженко пересел в кресло министра.
И уже в своем новом качестве отвечал по поручению правительства на мой запрос и приложенное к нему коллективное письмо из села Остапы. Путинского района: «В настоящее время все материалы, обосновывающие необходимость введения дополнительных льгот населению, в том числе в селах Малаховка, Мощаница, Остапы. Путинского района Житомирской области, находятся на рассмотрении в правительстве республики».
Ответ удивил. А читал ли вообще министр мое письмо? Слышал ли то, что говорили на сессии Лугинского райсовета? О каких дополнительных льготах для Мощаницы и Малаховки может идти речь, если все льготы они уже и так имели? И «гробовые», и 25-процентную доплату. Речь же шла об ином: зачем закапывать новые миллионы в радиоактивные земли в этих селах? Люди хотят, чтобы их выселили в безопасные места!
Или ответ министр прислал депутату тоже для галочки?
Что же страшнее: радиация или отечественные бюрократические редуты, о которые разрушается личность?
Не лучше оказалась ситуация спустя годы и в многострадальном, ставшем печально известным Народичском районе. За несколько лет из восьмидесяти «чистых» сел района шестьдесят девять превратились в «грязные». Считалось, что в одиннадцати «чистых» селах района можно пить местное молоко, есть все из собственного сада-огорода. Хотя на самом деле, например, в Болотнице уровень радиоактивного загрязнения молока превышал допустимую норму в 36 раз, Червонном, Рубежовке, Славковцах, Старом Кужеле – в 50, Вязовке – в 100 раз! Радиометрический контроль воды в колодцах был тоже неутешительным: в Сингаях уровень ее радиоактвности оказался в 52 раза выше нормы! В Рубежовке – почти в 15, в Славковцах – почти в 17 раз.
Житомирский мясокомбинат отказался принимать мясо из Вязовки – уровень радиационного загрязнения был в нем запредельный.
В этих одиннадцати селах проживало почти три тысячи человек. Около шестисот из них – дети. Если в «грязных» деревнях малыши получали в месяц хотя бы «банку сгущенного молока и один апельсин», то здесь и этого не было. Кто, какой чинуша и в каком кабинете обрек этих детей пить радиоактивное пойло вместо молока?
По данным Народичской центральной больницы, в этих «благополучных» селах интенсивно росло число онкобольных, а в одном только селе с поэтическим названием Ласки за три первых года после аварии более чем полусотне детей поставлен диагноз «гиперплазия щитовидной железы 1–2-й степени». До взрыва на ЧАЭС таких детей здесь было всего четырнадцать.
Так какие же эти места «чистые»?
Все грустно. Я всегда возвращаюсь из радиоактивных сел с тяжелым сердцем…
Подгатье, Овручский район. Семь домов – вся деревня. Семь стариков. Жить здесь нельзя. А как бросить?
Рудня-Радовельская, Овручский район. Село разделилось на два лагеря. Одни – ехать. Другие – куда? А ехать, наверное, надо.
В новых селах люди почему-то не сажают деревьев.
Бросить все, оставить – страшно. Рвутся сердца. Бьются, как птицы в излучающей клетке. В Народичах, Мощанице, Полесском, далее везде.
Глава 14 «Я МАКНУЛ В МОЛОЧКО ТОЛЬКО ПАЛЬЧИК…»
Так испуганно объяснял своей маме малыш, которому родители запретили пить парное молочко от домашней буренки. Письма из зоны радиации – обжигающие человеческие документы. Исповеди. Коллективные. Личные. От жителей. От инициативных групп. От трудовых коллективов. От общественных организаций. Даже от местных властей. Иногда отчаявшиеся люди присылали полные боли стихи. Дневники. Со временем они не только не утрачивают свою актуальность, но – этим письмам, как «драгоценным винам, настанет свой черед». (Так писала когда-то Цветаева о своих стихах.) Я публикую их без прикрас и без грамматической и стилистической шлифовки. Это настоящие, а не выстроенные, дописанные и домысленные под коммерческий промысел или амбиции репортера документы, когда трудно понять: это еще говорит (или пишет) пострадавший из чернобыльской зоны или это уже пришивает бантики на шинель сам репортер.
...«Мне нет еще 32 лет, а я по несколько раз в год попадаю в больницу. И все мои четверо малолетних детей (до 12 лет) тоже бесконечно болеют (слабость, в суставчиках болят ручки и ножки, низкий гемоглобин, увеличена щитовидная железа, лимфоузлы, головные боли, боли в животике, бесконечные простудные заболевания). И так в каждой семье.
Мы хотим жить. Мы хотим, чтобы жили и росли здоровыми наши дети и чтобы у них было будущее. А через бездушность, черствость, жестокость тех, от кого зависит наша судьба и судьба наших детей, мы обречены на самое страшное, потому что сами это хорошо понимаем. Только не понимают или не хотят понять этого бюрократы в мягких креслах.
Народичам обещают хотя бы несколько сел переселить, а о нашем районе молчат. И мы вынуждены сколько лет есть, пить радиацию и дышать ею и ждать последнего дня. И это в Советской стране, где всегда и везде (по радио, в газетах, в школе) говорят, что в центре внимания стоит человек!
Неправда это! Никому мы не нужны. Куда обратиться? Если бы знала адрес, написала бы в ООН, потому что наши местные органы, да и печать, такие же бессильные, как и мы. Просим, умоляем: помогите нашему горю, помогите спасти наших детей! Охремчук Валентина Николаевна, мать четырех сыночков, все матери Олевщины».
...«Пишут Вам жители сел Норинцы, Клочки, Марьяновка, Савченки, Нивочки, Латаши, Старый Дорогинь, Снитыща, колхозники колхоза имени Горького Народичского района Житомирской области.
Мы обращались во все инстанции, но к нашему горю, к судьбе наших детей все остались равнодушными. Прошло три года, а эхо чернобыльской трагедии все больше отражается на здоровье наших детей. Все мы находимся в шестидесяти километрах от Чернобыля. Кровью обливается материнское сердце, когда смотришь на них. За последнее время здоровье детей резко ухудшилось. Дети часто испытывают слабость, недомогание, частые головные боли, ухудшение зрения, бывают случаи потери сознания, участились переломы конечностей. Резко снизилась трудоспособность детей на уроках. Школьные журналы фиксируют огромное количество пропусков. Исчезла жизнерадостность. И это всего лишь за три года. А что будет дальше – через 5–10 лет? Что ожидает тех, кому предстоит появиться на свет?
