Деревня на голгофе летопись коммунистической эпохи: от 1917 до 1967 г. - Тихон Козьмич Чугунов
Теперь, в колхозе, эти взаимоотношения коренным образом изменились. Скот расценивается начальством как главное достояние колхоза. Но колхозники это уже не хозяева социализированного скота, а только обслуживающий персонал при нем. Это положение аналогично тому, которое создавалось прежде у батрака с хозяйским скотом у плохого хозяина, который свой скот ставил выш|е, чем батрака.
Этот новый жизненный уклад в колхозе невольно и бессознательно отражается на самочувствии и поведении людей и животных и на их взаимоотношениях.
Прежде крестьянин–хозяин никогда не мог поставить себя на одну плоскость со скотом, его собственностью. Он чувствовал своё несравнимое и неизмеримое превосходство над своим скотом, условия жизни которого и самая жизнь зависели исключительно от хозяина. Поэтому крестьянин–собственник воспитывал свой скот ещё сызмальства, ежедневно — и наказанием и поощрением — в духе безусловного повиновения и постоянной уступчивости перед человеком. В частности, скот приучали к тому, чтобы он входил в дверь или ворота только тогда, когда ему человек это разрешал, и чтобы животные всегда уступали дорогу человеку, сворачивая в сторону. И это признание превосходства человека, уступчивость перед ним вошли у скота в плоть и кровь, стали привычкою.
А теперь, в колхозе, скот к этому никем не приучается. Наоборот, колхозные порядки приучают и скот и людей к противоположному взаимоотношению. Теперь колхозник совсем не чувствует своего превосходства над скотом. Напротив, он повседневно видит и чувствует привилегии скота в колхозе и поэтому вынужден во всем уступать скоту.
Евангельская притча и колхозная действительность
Евангельская притча о блудном сыне поведала нам историю о том, как батрак богатого хозяина, живя в чужой стране, завидовал скоту, за которым он ухаживал: хозяин кормил свой скот лучше, чем батрака.
Теперь эта притча стала самым обыденным явлением в колхозной деревне.
Посмотрел я колхозных свиней и поросят в Болотном: они были средней упитанности. А некоторых свиней откармливали на ветчину начальству: те были жирные. Свинарки же, которые ухаживали за свиньями, были тощие, худые, измождённые…
Свиней на колхозной ферме кормят неплохо. Им дают картофель, свёклу, жито, муку, а поросятам — молоко с молочной фермы. А сами свинарки картофеля имеют не всегда достаточно, хлеба же часто совсем не видят…
Колхозные поросята пьют «снятое» молоко. А детишки многих свинарок даже «снятого» молока не имеют: коровы нет или она яловая…
Колхозные коровы также выглядят более упитанными, чем доярки…
Пахари завидуют колхозным лошадям, которые в рабочую пору в своём «меню» имеют муку и овёс: у хлеборобов нет ни хлеба, ни овсянки…
Да, это парадоксальное явление сразу бросается в глаза в социалистической деревне: колхозную скотину там кормят лучше, чем людей. У колхозного начальства есть строгие и точные инструкции о хорошей кормёжке скота. О необходимости же хотя бы сносного питания для колхозников никаких «директив из центра» никогда не было…
Чем это вызывается?
Наглядную и ощутимую пользу от скота колхозное начальство на каждом шагу чувствует: оно повседневно кушает мясо, сало, яйца, сметану. Чувствует, одевая шерстяную фуфайку и кожаную куртку, тёплую шубу и валенки. Чувствует эту пользу, когда разъезжает на колхозных лошадях.
А непосредственной пользы от колхозника для себя колхозное начальство не замечает. Колхозника оно не жрёт: костист, проклятый, и потом воняет!.. Ни сметаны, ни яиц от него начальство не ожидает. Шкуры на тужурку от колхозника не получил: ни одной не осталось, все семь содраны… Ездить на колхознике можно было бы, но… на лошади все же удобней и спокойней: она сильнее, быстрее и не так норовиста, как озлобленный колхозник…
Коммунистическому начальству колхозник представляется только примитивным сельскохозяйственным орудием, которое устарело, доживает последние годы и скоро должно быть заменено в крупном социалистическом земледелии трактором, комбайном, механизированным роботом. Для самого же колхозного начальства это совершенно бесполезное существо: никакой пользы от него нет, за исключением тех случаев, когда у него вынудишь взятку…
Того же обстоятельства, что весь колхозный скот, так высоко оцениваемый со стороны начальства, людьми выращивается, что социалистическое животноводство на людях держится, — советское начальство не замечает. Подобно крыловской «героине», не умея поднять рыло чуть повыше корыта, оно связи между «дубом» и «жёлудями» не видит и не разумеет… Басни Крылова теперь из школьных хрестоматий изъяты и мудрости житейской не учат: они проникнуты «чуждым духом»…
Скотоморы и людоморы…
Колхозный скот кормили на фермах сносно. Помещения для него построены тоже недурные: конюшни и хлева — солидные, утеплены, соломы для скота настлано много. А во дворах колхозников грязно, и ветер через плетни свищет: соломы нет…
Помещения для молодняка на колхозных скотоводческих фермах зимою даже отапливаются: колхозным телятам и поросятам тепло. А дети колхозников в своих хатах зимой мёрзнут: дров нет…
Теперь, когда колхоз Болотное владеет кирпичным заводом, председатель планирует построить новый свинарник, кирпичный. Но за целое десятилетие колхозной жизни в селе не построено ни одной новой избы… Никто даже не смог отремонтировать свою старую хату: леса купить не на что, привезти не на чем. Многие хаты сгнили и разваливаются. Соломенные крыши прогнили и протекают: начальство даже соломы для ремонта крыш колхозникам не отпускает…
Когда заболевает скот на колхозной ферме, то к нему немедленно привозят ветеринара. Но когда в селе не было больницы, к заболевшему колхознику врача никогда не привозили. И колхозной лошади не давали, чтобы родные могли отвезти больного в лечебницу. Останется больной жив — пусть продолжает тянуть колхозную лямку, а умрёт — черт с ним: работа его будет взвалена на других, безо всякого ущерба для колхозного бюджета… Сочувствия к людям никакого нет, а ответственности за человеческую жизнь начальство ни перед кем не несёт.
За гибель скота на ферме колхозных работников отдавали под суд и строго наказывали: «за халатность», «за вредительство», как «врагов народа», — в лагери ссылали.
Но за смерть колхозников от голода, холода, истощения, — а по словам местных врачей, именно от этих причин, главным образом, заболевают и умирают колхозники, — ни у кого из начальников- людоморов даже волос с головы не упал: ни в колхозе, ни в районе, ни области, ни во всем советском государстве…
Скотоморы — это «псы–вредители», «враги народа», а людоморы — это… «друзья народа»…
Такой оригинальный подход к людям и скоту вдохновлялся личным примером «отца народов» и директивами вождя коммунистического государства.
Когда руководители днепропетровских колхозов доложили Сталину, что они провели электричество в колхозные свинарники, и что колхозные свиньи чувствуют
