Адольф Эрман - Жизнь в Древнем Египте
Гробница эпохи Среднего царства в Абидосе (согласно Перро – Шипье)
Такие гробницы еще долго оставались в моде и в эпоху Нового царства; на кладбищах Абидоса и Фив земля, наверное, была покрыта сотнями этих маленьких белых пирамидок. Поскольку постройки были легкие, теперь они почти все исчезли, а мелкая шахта, в которой когда-то был укрыт гроб, осталась оголенной и выглядит как яма, заполненная мусором.
В Фивах есть очень много пещерных могил эпохи Нового царства, которые сравнительно мало повреждены. Правда, те из них, которые имели кирпичный портал, лишились его, но заупокойные часовни часто находятся в отличном состоянии. Обычно часовня состоит из широкой комнаты с короткими боковыми сторонами, где возле этих меньших сторон стоят стелы, а в середине задней стены обычно расположен вход в другую комнату, узкую и длинную. В этом втором помещении, как правило, находился колодец с гробом, а в задней стене, в нише, обычно стояли вырубленные в скале статуи покойного и его жены. Хотя такие гробницы часто имеют и другие комнаты (помимо упомянутых), все же по размеру они, как правило, даже не приближаются к подобным гробницам эпохи Среднего царства.
Изображения в них тоже не достигают прежнего совершенства в отделке, хотя и могут быть интересными: мы редко обнаруживаем здесь аккуратно выполненные рельефы, стены обычно покрыты штукатуркой из нильского ила и расписаны наспех, хотя и яркими красками. Мы можем видеть, что в эпоху Нового царства люди из верхов общества не очень строго следили за тем, чтобы планировка их гробниц соответствовала правилам, но желание быть погребенным с соблюдением всех религиозных предписаний достигло тех слоев общества, которые никак нельзя отнести к верхам: при XX династии мы узнаем даже о старшине рабочих, который строил себе гробницу[282]. Правда, этот человек мог быть исключением из правила; но все же его пример, вероятно, побудил других, если была возможность, готовить себе общую скальную гробницу. Было обнаружено много таких погребений, эти гробницы явно были построены подрядчиками, и места в них продавались. Похороненные в них люди, насколько мы можем утверждать, принадлежали в основном к среднему классу[283].
Хотя планировка гробниц эпохи Нового царства была проще, чем у гробниц раннего периода, однако постепенно для полного спасения души умершего стали необходимы многие другие предметы. В эпоху Древнего царства саркофаг был простым каменным сундуком, на котором было мало надписей и очень мало украшений. Но в эпоху Среднего царства он выглядел уже вполне нарядно. На внешних сторонах стенок были нарисованы ложные двери и написаны молитвы, обращенные к защитнику мертвых, а вся внутренняя поверхность саркофага была плотно заполнена надписями религиозного содержания. Внутренние гробы обычно тоже были полностью покрыты такими надписями. Египтяне явно верили, что эти религиозные формулы (прославления, как они их называли), повторение которых так полезно для умершего, подействуют так же, если их написать, вместо того чтобы произносить. В более поздние времена количество этих молитв все больше увеличивалось, и, наконец, для них стало не хватать места на боках гроба; поэтому во времена Нового царства их писали на свитке папируса, и эту так называемую Книгу мертвых укладывали в погребальные пелены мумии. Поскольку теперь гробу не надо было иметь гладкие бока, удобные для надписей, египтяне стали больше уделять ему внимания в художественном отношении. Внутренние гробы, сделанные из дерева или картона, имели, как правило, форму мумии, а на крышке внешнего саркофага, который был у людей высокого звания, изображали лежащую фигуру умершего в натуральную величину. Бальзамирование тел и сложная система их пеленания, кажется, стали в эпоху Нового царства более совершенными по сравнению с более ранним периодом, но пока мы не можем привести никаких подробностей из этой области. Хорошо заметно лишь одно нововведение, а именно обработка внутренностей. Сердце, от веса которого зависело решение относительно виновности покойного на суде Осириса, теперь вынимали из тела и заменяли каменным скарабеем. Так называемый скарабей, большой навозный жук южных стран, считался особо таинственным и священным животным, а изображение этого насекомого было для последователей египетской религии почти таким же символом, как крест для христиан. Поэтому, если этот священный символ занимал место греховного сердца и, более того, к нему добавлялись молитвы о том, чтобы сердце «не смогло подняться как свидетель» против своего обладателя, это должно было принести огромную пользу умершему.
Гроб писца Энеуа, эпоха XIX династии, Мемфис. (Теперь в Лувре, согласно Перро – Шипье)
Однако старое беспокойство о том, чтобы умерший не страдал от голода и жажды, привело к особым мерам предосторожности в отношении тех органов тела, которые могли страдать от этих неприятных ощущений. Их вынимали из тела и помещали в четыре сосуда, отдавая каждый под защиту особого духа. Эти духи носили имена Эмсет, Хапе, Дуамутф и Гебснеуф; будучи сыновьями Осириса, они могли защитить покойного от голода[284]; каждый из сосудов с внутренностями (из-за возникшего в древности неверного представления о них мы называем такой сосуд «канопа»), как показано на иллюстрации, имеет крышку в форме головы того духа, который его охраняет.
До изобретения этих сосудов принималось много мер, чтобы устранить очень пугавшую египтян опасность голода, если жертвы и магические заклинания не окажут нужного действия. В эпохи Древнего и Среднего царства покойному давали вечно хранящуюся еду – алебастровые изображения жареных гусей и деревянные кувшины для вина; предполагалось, что они с помощью некоей обитающей в них магической силы будут утолять его голод и жажду. Считалось, что этим же таинственным способом еда будет готовиться для усопшего в маленьких деревянных моделях кухонь, похожих на те, где его слуги раньше жарили для него говядину и готовили иные кушанья; а статуэтки слуг, трущих зерно на муку или месящих тесто, должны были обеспечивать покойного хлебом. Проявлением той же веры в магическую силу деревянных фигур была маленькая ладья с веслами, которую устанавливали возле гроба, чтобы дать умершему возможность путешествовать. Кроме фигурок слуг и матросов, которые заменяли умершему его земных домашних слуг, было еще много фигурок другого рода, которые должны были служить ему в качестве крепостных. Это были так называемые погребальные статуэтки, по-египетски называвшиеся «ушебти», то есть ответчики. Это странное название объясняется просто[285]. Мы уже упоминали, что египтяне представляли себе поля Эару, или блаженных, как страну необыкновенно плодородных пашен; там надо было пахать и жать, поливать и относить прочь землю так же, как на земных полях. Поскольку земля полей блаженных давала самые большие урожаи, мысль о том, чтобы возделывать ее, была всегда привлекательна для крестьян, из которых состояла основная масса египетского народа. Но с аристократами было иначе. На земле они никогда не шли за плугом и не брали в руки серп, а потому их совсем не радовало, что Осирис может вызвать их для работы на своих полях. Чтобы избежать такого неприятного случая, египтяне из верхов общества имели целые коробки маленьких деревянных и фаянсовых фигурок-ответчиков, чтобы каждый раз, когда при вызове на работу произнесут имя умершего, они отвечали на зов вместо него и делали вместо него работу. На земле богатый человек или писец на высокой должности перепоручал свою работу крепостным; теперь, с помощью этого изобретения, он мог поступать так же и в стране блаженных.
Если даже после всех этих предосторожностей умершему все же чего-нибудь не хватало для счастья и покоя, существовали еще амулеты, которые могли защитить его от любого зла. Это были маленькие подобия волшебных палочек и свитков папируса, амулеты для пальцев, священные глаза Гора и другие причудливые предметы – их клали рядом с мумией или вешали цепочку из них на ее шею. Постепенно спрос на эти амулеты возрос настолько, что их изготовление стало символом египетского ремесла. Как прекрасные вазы греков обнаруживают во всех странах, с которыми торговал этот народ, так же всюду, где вели торговлю египтяне, можно в изобилии обнаружить эти маленькие талисманы – символы их деятельной натуры и их безрадостного воображения.
Из того, о чем мы сказали выше, видно, что любой египтянин считал бы ужасным несчастьем не упокоиться после смерти в гробнице, которая соответствовала всем этим магическим требованиям. Поэтому каждый, кто не был беспечным или неверующим, начинал строить себе гробницу как можно раньше, то есть как только у него появлялись на это средства. Например, Уна, уже часто упоминавшийся современник царя Пепи, начал свою гробницу в то время, когда едва прошел половину своего служебного пути. Такое раннее начало строительства имело один недостаток: имена его сыновей были названы потомству без титулов. Не всем отцам везло так, как повезло Дадаемонху, древнему «казначею бога», который приготовил в своей гробнице место для своего сына, «когда тот был еще ребенком», и уже в это время смог назвать его своим преемником в должности. Для нас это может быть мелкой неприятностью, но для египтянина, который очень гордился своими титулами, было крайне важно, что он нашел интересное решение – оставил перед именем своего малолетнего сына пустое место, которое сын впоследствии мог заполнить рассказом о том, насколько он преуспел благодаря милостям царя. Мы вряд ли бы знали об этом обычае, если бы до наших дней не сохранилась стела, в которой сын позже забыл заполнить этот промежуток. Известен другой похожий случай, касавшийся жены: Хаемхет, «начальник житниц» царя Аменхотепа III, построил себе в Фивах великолепную гробницу еще до того, как заключил брачный договор. Он либо еще не был женат, либо не решил, кого из женщин своего гарема возведет в звание законной супруги. В его гробнице есть статуя сидящей рядом с ним его жены, но в надписи после слов «его дорогая жена, госпожа его дома» оставлено пустое место. Хаемхет умер, так и не решив, какое имя вписать.
