Марк Солонин - Другая хронология катастрофы 1941. Падение "сталинских соколов"
Полковник Белов ушёл из жизни в 1972 году. Спросить его – что значит «все пятнадцать», если их всех было 62, – уже невозможно[23]. Некому объяснить, каким образом уцелели «лётчики, находившиеся в самолётах», если самолёты при этом оказались полностью выведены из строя. Настолько «полностью», что ни чинить, ни эвакуировать стало нечего. При существующей по сей день ситуации с закрытостью архивных фондов военной прокуратуры мы даже не знаем, спросил ли кто-нибудь командира 10-й САД о том, почему на аэродроме в 15 км от границы «совершенно не было средств ПВО». Если их и вправду не было. Известно лишь донесение уполномоченного 3-го отдела (контрразведка) по 10-й САД товарища Леонова от 27 июня 1941 года, где та же мысль выражена несколько иначе: «Зенитные пулемёты на аэродромах бездействовали». (53)
Самое удивительное в истории исчезновения 74-го ШАП – это судьба 8 бронированных штурмовиков Ил-2, из числа которых «все два» были якобы уничтожены пулемётно-пушечным огнём на земле (что само по себе не слишком правдоподобно). Дело в том, что Ил-2 на тот момент считался совершенно секретным вооружением Красной Армии. В. Б. Емельяненко в своих мемуарах пишет, как в середине июня 1941 г. его 4-й ШАП перевооружался на Ил-2. Сначала лётчики изучали гидро– и электросхемы некого загадочного «самолёта Н», который им не показали даже на картинке! Когда же из Воронежа, с завода № 18, пригнали несколько первых «илов», то «военные с красными петлицами» (т.е. энкавэдэшники) зачехлили самолёты, опечатали завязки чехлов и выставили свою (!) охрану. (256)
Как оставление таких самолётов противнику могло «сойти с рук» командирам дивизии и полка (кстати, а где был командир 74-го ШАП, если знамя и документы вывез на восток начальник штаба?) – понять трудно. Ещё труднее согласовать заявленное в Боевом донесении № 1 (и повторённое в послевоенных мемуарах) стопроцентное уничтожение матчасти 74-го ШАП с представленным в архивном деле полка сообщением о том, что в период с 22 по 28 июня полк произвёл 15 боевых вылетов и потерял 4 лётчиков… (272)
Боевые действия 33-го ИАП продолжались шесть часов, с 4 до 10 утра. В составленном 29 июня 1941 г. за подписью начальника штаба полка майора Шевякова докладе «О работе 33-го истребительного авиаполка в период 22– 28.6.41 г.» события этих часов распадаются на следующие четыре эпизода:
«…а) В период 4.41 до 5.20 подразделения полка произвели вылеты на перехват самолётов противника в районе Куплин, Брест, Кобрин (сопоставляя эту запись с другими свидетельствами, можно предположить, что именно во время этих вылетов командир эскадрильи ст. лейтенант Нюнин сбил в районе Бреста один самолёт-разведчик противника. – М.С.).
б) С 5.55 по 6.55 полк в составе эскадрильи произвёл вылет навстречу 18 самолётам Хе-111, шедшим под прикрытием 3-х самолётов Me-109 с кобринского направления на Пружаны. Ввиду превосходства сил противника в воздухе, бомбардировщикам удалось сбросить бомбы на юго-восточную окраину аэродрома Куплин и северную часть г. Пружаны и уйти курсом на Брест. В результате бомбардировки сгорели на земле: 1 МиГ-1, 1 И-16, 1 УТИ-4, 1 Ут-1, выведены из строя 1 МиГ-1 и 1 У-2 (т.е. фактически полк потерял один-единственный боевой самолёт, «миги» в этом полку освоены не были и практической ценности утром 22 июня не представляли. – М.С.). Убитых 7 человек (в т.ч. 1 лётчик), ранено 6 человек (в т.ч. 1 лётчик). Не вернулся после воздушного боя один самолёт И-153, пилотируемый лейтенантом Гудимовым (далее в докладе сказано, что Гудимов в этом бою сбил два «Хейнкеля-111»; в мемуарах Белова и других послевоенных публикациях сообщается, что Гудимов совершил воздушный таран и погиб. – М.С.) После воздушного боя с бомбардировщиками полк произвёл посадку на свой аэродром и готовился к боевому вылету.
в) В 8 час. 50 мин. 22.6.41 г. на аэродром неожиданно бреющим полётом произвели налёт 18 самолётов Me-109. Взлететь нашим самолётам не удалось ввиду несообщения постами ВНОС и позднего обнаружения их. В результате штурмового налёта, длившегося около 40 минут (цифра абсолютно нереальная как по запасу бензина, так и по боекомплекту «Мессершмитта». – М.С.), было подожжено и сгорело на земле: 10 И-16, 2 И-153, повреждено 11 И-16, 3 И-153. В людском составе потерь не было. Остались неповреждёнными: 3 И-16, 1 У-2, 1 Ут-1.
г) В 10.00 при появлении бомбардировщиков Хе-111 в районе Кобрин, Стригово было поднято в воздух оставшееся звено И-16, которое произвело воздушный бой. В результате боя не вернулся на свой аэродром один самолёт И-16, пилотируемый ст. лейтенантом Лысенко, и два самолёта И-16 были выведены из строя[24]. Бомбардировщики противника ушли с курсом на Барановичи…
Ввиду уничтожения материальной части, для сохранения личного состава и боевых экипажей полка, весь лётно-технический состав был посажен на автомашины и отправлен в 21.00 22.6.41 г. в гор. Пинск, куда начал прибывать к 12 – 14 часам 23.6.41 г…» (254)
Как видим, история боевых действий 33-го ИАП в первые часы войны весьма схожа с описанной выше историей разгрома 124-го ИАП (9-я САД). Полк не только не был «мирно спящим», но и успел выполнить несколько групповых вылетов на перехват немецких самолётов в приграничной полосе. Первый налёт вражеской авиации на аэродром 33-го ИАП происходит лишь через два часа после фактического начала боевых действий – достаточно красноречивая иллюстрация того, что хилых сил Люфтваффе не хватило для одномоментного удара даже по ближайшим к границе аэродромам советских ВВС.
Как и во многих других случаях, немецкие бомбардировщики идут на задание с минимальным истребительным прикрытием. «Ввиду превосходства сил противника в воздухе бомбардировщикам удалось сбросить бомбы на юго-восточную окраину аэродрома», – пишет начальник штаба 33-го ИАП. С позиций нашего сегодняшнего знания о событиях 22 июня уместнее было бы подчеркнуть, что, ввиду оказанного советскими истребителями сопротивления, немцы поспешили сбросить бомбы на окраину аэродрома и, не достигнув сколь-нибудь значительного успеха, «уйти курсом на Брест». Тут ещё стоит отметить, что, согласно составленному по горячим следам Боевом донесению штаба 10-й САД № 1 от 14.45 22 июня, бомбардировщиков было 15, а про наличие истребительного эскорта вообще ничего не сказано. (257)
Разгром 33-го ИАП состоялся на три часа позже и лишь потому, что во время штурмового налёта немецких истребителей никакого сопротивления им оказано не было. Примечательно, что в Боевом донесении № 1 «Мессершмиттов» только 9, а удвоились они позднее, в докладе штаба полка от 29 июня. Оценивать факт беспрепятственного расстрела боевых самолётов можно по-разному, но не приходится спорить с тем, что на И-16 тип 5 вступить в бой с блокировавшими аэродром новейшими «мессерами» было равносильно героическому подвигу (или самоубийству). Как бы то ни было, безвозвратно уничтожено на аэродроме Куплин было всего 13 самолётов (11 И-16 и 2 И-153), а 14 повреждённых теоретически могли быть восстановлены, если бы обстановка не вынуждала покинуть аэродром, к которому (в данном случае – вполне реально!) приближались немецкие танковые колонны.
Покинул свой аэродром 33-й ИАП в большом беспорядке. Располагая значительным резервом времени (с 10 утра до 9 вечера – если сообщение о том, что перебазирование в Пинск началось лишь поздно вечером 22 июня, соответствует действительности) и немалым числом автомобилей («весь лётно-технический состав был посажен на автомашины»), полк бросил на опустевшем аэродроме гору дефицитного в условиях войны имущества. В докладе начальника штаба 33-го ИАП майора Шевякова (составлен не ранее 6 июля) читаем:
«…4. Учебные пособия – как в лагсборе на аэродроме Куплин, так и в гор. Пружаны, оставлены в местах базирования.
5. Запасные части и оборудование к самолётам (стремянки, колодки, (неразборчиво. – М.С.), запчасти для текущего ремонта), находящиеся в каптёрках, – оставлены на месте.
6. Из вооружения оставлены: один учебный пулемёт БС, 500 патронов к ШКАС, станковый пулемёт «Максим» и 46фотокинопулемётов(!), из которых часть была уничтожена при бомбардировке, а часть оставлена.
7. Командиру 197 БАО батальонному комиссару Карпухину было приказано при отходе частей КА уничтожить или взорвать всё штабное имущество, склады, бензо– и бомбохранилище». (258)
Непонятно, почему майор Шевяков решил, что батальонный комиссар Карпухин задержится на аэродроме Куплин хоть на минуту дольше, чем сам майор. И что уже совсем странно, так это способ, которым штаб 33-го ИАП распорядился своими секретными документами: «Секретная документация за 1941 год (личные дела, списки личного состава, штампы и печати), находящиеся в расположении лагсбора аэродрома Куплин, были сданы под расписку Пружанскому райвоенкомату 22.6.41 г.». (258) Отдадим должное товарищу Леонову (уполномоченный 3-го отдела по 10-й САД), он именно такое развитие событий и предвидел: «С наступлением противника на авиагарнизон 123-го и 33-го ИАП запасы у видимо, не будут уничтожены, так как совершенно не организована эвакуация, бегут в беспорядке, то основное внимание этих гарнизонов будет сосредоточено на спасении жизней семей…» (53)
