Юрий Евич - В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии
Ровно через год я встречал свой следующий день рождения не за богатым столом, заваленным экзотической снедью, в дорогущем ресторане с видом на море. Я встречал его в яме в корнях деревьев, с одной банкой консервов на двоих. Рядом были не родственники — а сослуживцы, которых я знал меньше недели. Не лились рулады музыки и не шептал мерный рокот прибоя — свистели мины, предвещая чью‑то смерть или увечье, и гулкие удары разрывов выносили барабанные перепонки. Не было освежающего дуновения морского бриза, свежести напитков и чистоты отмытой в солёных волнах кожи, — была скрипящая на зубах пыль, тяжесть полной выкладки и иссушающее марево августовской донецкой степи. Но именно в этот день рождения я был счастлив! Я живу не зря. Я освобождаю родную землю от захватчиков. И даже если всё сейчас закончится, и мой осколок найдёт меня — я жил не зря. И сколько бы дней рождения мне ни осталось — я мечтаю все их встретить так, как этот: в степях Волынщины, следующий — Краковского воеводства, следующий — на Елисейских Полях. А крайний — обязательно с видом на Вашингтон, на его медленно истекающие дымом руины! А потом и умереть не жалко…
На учениях по вождению МТЛБ
Здесь я должен сделать краткое отступление. Довольно часто меня спрашивали или подначивали по поводу этих моих тезисов — про руины Пентагона и так далее. Я на это отвечу совсем кратко. Силами вражеских спецслужб на священной русской земле развязана гражданская война. Создано и ускоренно развивается антирусское, фашистское государство, вся цель существования которого — уничтожить Россию и самому издохнуть. Миллионы русских людей подвергаются промыванию мозгов, превращаются в фашистов. Десятки тысяч мирных жителей — русских (даже если они по ошибке называют себя украинцами) гибнут. Что должно ещё произойти, чтобы, наконец, пришло осознание простого факта: на нас напали, на нашу землю пришёл жестокий враг, цель которого — поголовный геноцид нашего населения? И пока мы не разгромим его армию, не уничтожим его города и не превратим остатки его страны в тихое, безвредное маленькое государство — как сделали это со Швецией, Германией, Золотой Ордой, Францией — на нашей земле не будет мира.
Тот выезд под Еленовку был удачным. Наш небольшой отряд, меньше сотни бойцов, «зафиксировал» вражескую группировку из пары тысяч военнослужащих с артиллерией, и не давал ей сместиться, а артиллерия раскатала врага вдребезги. Так гончие псы «вяжут» кабана. Крутятся среди тяжёлых копыт, выскакивают из‑под граней огромных клыков, способных распороть брюхо одним махом, рискуют собой, играют со смертью. А охотник спокойно поднимает штуцер и вгоняет в грузную тушу окончательный аргумент — свинец жакана.
В тот выезд было много интересного.
Один раз противник попытался смять нас — развернулся и всем полем пошёл в атаку. Я не знаю, во сколько раз их было больше чем нас — они все на ходу беспрерывно вели огонь, и работа стрелковки слилась в один беспрерывный треск, как у огромного костра. Всё поле было засеяно подсолнечниками — выше человеческого роста, и мы не могли остановить их на дальних подходах. Если бы они такой толпой вышли на нашу жиденькую стрелковую цепь — смяли бы и не заметили. Место медиков в такой ситуации — в тылу, рядом с командным пунктом. Если дело станет совсем плохо — можно удрать на «Скорой». Мы с Ангелом пошли и легли к ребятам в цепь. Приготовили автоматы и гранаты. Ничего не говоря, мы решили, что останемся здесь, и пока мы живы, враг никуда не пройдёт. Так же решил каждый из наших ребят. Помню этот миг крайнего напряжения, когда мы смотрели в стену подсолнечников и ждали врага. Никто не стрелял — какой смысл стрелять, если не видишь цели, не можешь убить? Грозное молчание нашего небольшого, но стойкого подразделения, одного из самых прославленных в ДНР, разительным контрастом противостояло неумолчной стрекотне паливших невесть куда толп «хохломутантов». И у этих фашистских прихвостней не выдержали нервы — они откатились на исходные, так и не дойдя до нас.
Горящий магазин в Горловке
Ребенок, получивший ранение при обстреле Горловки
Довелось пообщаться с командиром нашей миномётной батареи Макаром — он спокойненько сидел на раздвижном стульчике под огнём и корректировал огонь артиллерии. Только много позже я узнал, что его родная дочь 18‑ти лет ходит в нашей артиллерийской разведке — подходит к вражеским позициям вплотную, наводит удар тяжёлых тульских самоваров. Как в Великую Отечественную — лучшие люди нашего народа готовы пожертвовать всем, даже своими детьми, ради спасения Родины.
…— Немцы вокруг меня,Бейте четыре, десять,Не жалейте огня!
Майор побледнел, услышав:Четыре, десять — как разТо место, где его ЛенькаДолжен сидеть сейчас.Но, не подавши виду,Забыв, что он был отцом,Майор продолжал командоватьСо спокойным лицом…
Тогда же, уже в поле, мы получили карету скорой медицинской помощи. Начмед ВС ДНР, Наталья Николаевна Липовская, выделила нашему подразделению её, в знак выдающихся боевых заслуг «спецназа ДНР». За что ей большое спасибо. Ангел с Электриком тогда же ночью, по простреливаемому противником полю, в полной темноте, с огромным риском ежеминутно заехать к укропам или на мины, пригнали её к нам — прямо на позиции. Помню, я тогда очень нервничал — но риск оправдал себя. Уже на следующий день к машине потянулся неиссякаемый поток бойцов со всего батальона — кто с дикой зубной болью, кто с потёртостями, кто с контузией, кто — с давлением. Машина была набита всеми мыслимыми медикаментами под завязку (спасибо нашим питерским друзьям — гуманитарщикам из «Спасём Донбасс»!), и ни один не уходил без всестороннего обследования и лечения. Радость бойцов, в большинстве немолодых людей, с присущими возрасту разнообразными хроническими заболеваниями, в тяжёлых полевых условиях — и внезапно получивших полный спектр медицинских услуг, была негромкая, но безмерная. А мы тоже были счастливы — потому что мало какая работа приносит столько радости, сколько врачевание людских хворей. Тем более, в этом случае, мы имели честь оказывать медицинскую помощь лучшим людям нашего народа.
В этой квартире погибла семья
Вернулись из‑под Еленовки домой. Несколько дней на помыться‑отоспаться — и «здравствуй, Точмаш!». Там махач с противником был не очень сильным — это место запомнилось больше рассказами бойцов об их предыдущем боевом пути, которые я успел записать перед боем.
Эпизоды
Завод Точмаш, 29.08.2014. Кадет, замкомандира роты бригады спецназа ДНР
— Вы про то, что у меня на поясе? «ПМ»‑переросток, в девичестве — «АПС». У моего папы, после службы, был такой же — с наградной гравировкой. И я мечтаю. Есть у меня мечта: получить такой же, с наградной надписью. И чтоб вручали мне его на главной площади Львова.
— А разве правильно будет ограничиться одним Львовом? — это уже я. — Вот, например, в Испании в Стране Басков народ хочет независимости, страждет под игом монархической тирании, желает провести свой референдум. Надо им помочь, тем более что я так хочу попрактиковать испанский, уже подзабыл его. Опять же Шотландия скоро проводит референдум о независимости.
— А я французским владею, — это уже наша снайпер, Ангел. — И думаю: давно наша армия не брала Париж, уже два века прошло, они берега попутали. Надо им напомнить.
— Товарищ командир, мы, конечно, постараемся вашей роте помогать, но вам нужно будет найти хотя бы одного врача на роту, так как постоянно мы состоим при другом подразделении. А вообще, не хотят врачи служить — просто беда. Впрочем, если взглянуть на проблему шире, местных вообще служит очень мало. Если бы не добровольцы из России, которых столько приехало, вообще не знаю, как бы мы держались. В принципе, все воевать не могут: при самом большом мобилизационном напряжении воюет максимум 5 % населения. Но у нас здесь что‑то и полпроцента не собралось воевать. Все разъехались.
Бабушка с внучкой, которых мы эвакуировали с ул. Короленко г. Горловка
— Сам я не из России, уже годы немаленькие, — это опять Кадет. — Но оставил прекрасную работу (был главным инженером строительной фирмы) и пошёл сюда! Потому что понимаю: на мою землю пришло Зло. Мне под шестьдесят. Но, как только сюда пришёл, и всё началось, — мне снова двадцать пять стало!
У меня сын воюет в Горловке, у Беса. Второй сын просто не может, у него мышечная атрофия (дистония)? Он в Подмосковье. И невестка там с внучкой. Жена в Краснодаре. Вот и распалась семья…
