Юрий Евич - В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии
Бабушка с внучкой, которых мы эвакуировали с ул. Короленко г. Горловка
— Сам я не из России, уже годы немаленькие, — это опять Кадет. — Но оставил прекрасную работу (был главным инженером строительной фирмы) и пошёл сюда! Потому что понимаю: на мою землю пришло Зло. Мне под шестьдесят. Но, как только сюда пришёл, и всё началось, — мне снова двадцать пять стало!
У меня сын воюет в Горловке, у Беса. Второй сын просто не может, у него мышечная атрофия (дистония)? Он в Подмосковье. И невестка там с внучкой. Жена в Краснодаре. Вот и распалась семья…
— Семья не распалась! Женщины и дети в безопасности, мужчины воюют — всё как положено. Гораздо крепче семья, чем если бы все прятались за одним диваном.
Енот, ополченец
— В Славянске было много интересного. «М‑53», «чешска зброевка» — усовершенствованный вариант знаменитого «MG‑42». Высокая точность и скорострельность — 1500 выстрелов в минуту, правда, вес — 11 кг без ленты. Мы взяли один такой у правосеков, 20‑го апреля, на Пасху, когда эти уроды расстреляли пасхальный крестный ход. Их было 4 джипа, два мы сожгли, а два уехать успело. Нам всем повезло, что пулемёт их заклинило на десятом патроне, что‑то случилось с подавателем. Бог есть, а нечего стрелять по крестному ходу! Потом мы его настроили — местные охотники помогли. С ним была лента всего на 200 патронов натовских, калибра 7,92 мм, больше не было.
И позже мы с него, из этой ленты, в самом конце апреля вальнули вертушку. Кстати, моя группа была первой, которая 2‑го мая приняла бой на Карачуне с регулярной армией. Как и немцы в 41‑м полезли, эти твари — в 4 утра, на броне, расслабленные. И ох…ли с этого блицкрига сразу. У меня был «РПК» с бронебойными. Было их 4 бэтэра, на каждом до отделения. Я из «РПК» сразу снял с первого всё отделение, Кацо со второго снял с подствольника двух офицеров. А потом у нас не сработал «РПГ», две 26‑е «Мухи» и по нам заработал «КПВТ». И когда я увидел, как угол трансформаторной будки разлетается, — понял, пора валить. И мы отошли, быстро и без потерь, потому что заранее планировали свои действия. Хорошее планирование — основа успеха.
Боевой Енот
Вообще, тот вертолет, что вальнули из чешской машинки, был далеко не первый. Первого вальнули с «СПШ», то есть из ракетницы, в апреле — они первое время летали нагло, ничего не боясь, — у нас же ничего не было.
И вот летит он совсем низко, все стреляем по нему из чего только у кого есть, и одна ракета залетела через форточку в кабину, начала летать по кабине, пилот потерял управление и вертушка рухнула.
Так вот, второго мы вальнули из чеха. Прокоп с Азовом, два парня, которые были контрактниками в 25‑й аэромобильной бригаде укров, которая теперь аэромогильная, они одними из первых перешли на нашу сторону. Это было на Карачуне — «Ми‑8» ползал очень низко, возле вышки, за что и получил, — его просто изрешетили. Страшная машинка этот чешский «М‑53».
Кстати, с питанием было традиционно плохо — дадут немного хлеба и воды, а дальше крутись, как знаешь. И это правильно, разведчиков кормить нельзя, а то они спать будут.
Итак, самая интересная история была с последней, третьей вертушкой. Во‑первых, она была юбилейная, десятая. Во‑вторых, КАК её сбили — это был хит сезона.
Предыстория. Дали нам «игольчиков» на подразделение, моя задача как командира ДРГ была вывести их на позиции и обеспечить прикрытие. Вышли, заняли позицию на железнодорожном мосту — вполне удачная позиция, если бы летали они высоко. Упустили караван из трёх «Ми‑8» и одного «Ми‑24», которые прошли на Карачун и дальше — на Краматорск. Стрелять было нереально ввиду сильно пересечённой местности и малой высоты полёта целей. Да и ещё два «Ми‑8» и «Ми‑24» шли с НУРСами на пилонах, а у нас «Игл» — всего две. Кстати, у укров нет даже системы распознавания «свой‑чужой» и летают они с двумя полосочками, как беременные.
Вернулись ни с чем, но задача была от Первого — «сбить!». С помощью местных была найдена ложбинка, через которую вертушки проходили очень низко, незамеченными, и сразу выходили на Карачун. Огромный плюс ложбины в том, что если ты там ловишь вертолёт, то деться ему некуда, нет пространства для манёвра. Минус — совсем рядом укровский блокпост.
Выходили мы туда на доразведку по гражданке, из оружия — по «ПМ» и две гранаты на человека. Потом мы уже 4 дня выходили на позиции по форме, взяли два «ПКМ», ленты только с бронебойно‑зажигательными. Тщательно согласовали расположение своих боевых точек, боевой порядок, кто и по какой цели ведёт огонь, если вертушек будет несколько. Я уж если планирую, то планирую тщательно, вплоть до того, кто в какие кусты ходить ссать будет!
Четыре дня выходили — нет вертушек. Перестали летать, как назло. Потом просыпаюсь днём, иду в туалет, и слышу — вертушка идёт на Карачун. Я ору: «Быстрее!», грузимся в «Газель», кто в чём был, я успел нацепить штаны, тапочки и схватить пулемёт. До места засады было километров шесть, я был за рулём — валили так, что я думал, у «Газели» поршня повылетают. Прилетели на позицию. Какой там порядок! Двое — при машине, остальные — бегом на позицию. Успели. Он как раз обратно шёл с Карачуна. Низко‑низко, чуть брюхом не цеплял землю. Я никогда эти звуки не забуду! Взводит оператор аккумулятор, он начинает пищать, нужно успеть выстрелить за 40 секунд, иначе — цепляй новый аккумулятор.
Итак, сначала «пип‑пип‑пип», потом длинное «пиииип» беспрерывное — есть захват цели! Пуск. Характерное шипение, она же сверхзвуковая, и большой «бабах». Он упал в поле и красиво горит. Накрылись все, кто был на борту. А позже выяснилось, что везли каких‑то высокопоставленных офицеров СБУ. Кстати, было это во время «перемирия», как раз когда укры жестоко обстреливали город.
Немо, оператор БПЛА, Спартак, сентябрь
Человек редкой судьбы — начал вооружённую борьбу против фашистского путча, когда тот ещё не победил, в феврале. Улыбчивый, невысокий, скромный — всё точно как у Флеминга о красноармейцах 41‑го: «Эти невысокие ребята будут крепким орешком для любого противника».
— Что заставило убивать? Потому что у меня бабушка воевала против фашистов, потому что для них герои — бандеровцы, убийцы и палачи, потому что знал, что всё закончится геноцидом Донбасса, и пытался это предотвратить. Кстати, киевляне нас тоже поддерживали, в нашей группе борцов против фашизма было три толковых хлопчика с Троенщины.
Как всё началось? Я там работал в охране. Собрал единомышленников из числа местного населения, двое — с Донбасса, несколько — с Сумской области, с Луганска и Харькова. Одевались под местных «хохлобесов» — в камуфляже, с дубьём, чтоб не выделяться, и предотвращали попытки майдаунов грабить и насиловать местное население. А ещё приглашали активистов Майдана в близлежащие дворы для совместного распития алкогольных напитков, и там им говорили: «Ну что, бандеровцы, приехали?»
Кроме нашей были ещё такие группы. Противник знал о нас, пытался нейтрализовать. Называли «титушками». Они переодевались в наших и с криком: «За Януковича!» ебошили машины и прохожих, устраивали на нас облавы. Самый тяжёлый момент был, когда 18 февраля «Беркут» готов был их зачистить, а Янукович не отдал приказ. На следующий день «Беркут» ушёл, а милиция перешла на сторону фашистов. Со Львова приехало 8 автобусов боевиков, они гнались за нашей машиной, стреляли из автоматов, а у нас — только палки. Мы все с перепугу на пол попадали. Спасибо водиле, который был местный, — он полями, лесами, но вывез нас».
— Было что‑то, чего не хотелось бы вспоминать?
— Весь Майдан. Целый город в дыму, один орёт на сцене — все остальные орут в ответ.
— Были ли признаки применения противником психотропных веществ, боевых стимуляторов?
— Было такое. Бывает, фигачишь его битой, а он смеётся и орёт: «Слава Украине!» — и улыбается.
— Потом что?
— Сразу как приехал с Киева, пошёл в самооборону, участвовал в боях под Томашовкой, а потом пришёл Мозговой и я по мобилизации пошёл в батальон «Призрак».
— Что там было интересного?
— Всё интересное. Границу охраняли, под обстрелом побывали. Боеприпасов хрен, гранатомёты — из трёх один срабатывает.
Ян (стрелок, разведчик, минёр)
— Родился я в Луганщине в 1979 году, день рождения у меня — в один день с Владимиром Владимировичем, а именно 07.10. Переехал с родителями в Питер, тогда я учился в третьем классе. Там у меня четверо детей теперь, самому младшему — восемь месяцев. И две жены. (Среди многих лихих бойцов — весьма распространённое явление.) По специальности я водитель. Когда всё это, в смысле путч, началось в Киеве, я быстро осознал, что не смогу с этим смириться, и был готов что‑то делать уже в феврале. Я был несогласен потому, что у меня жена родилась в Лутугине, Луганский район, самый младший ребёночек — в Алчевске, тот же район. И бородатая женщина становится у власти, нашим детям приготовили педерастическое будущее? Меня сегодня‑завтра может не стать, и дети — это наше маленькое, персональное бессмертие. И если они станут пид… ми, кому нужно такое бессмертие?
