Адольф Эрман - Государство, армия и общество Древнего Египта
Нам известно несколько точных подробностей о поведении «артели рабочих», которые трудились в фиванском городе Мертвых во времена Рамсеса IX. Мы не знаем в точности, чем именно они занимались, но похоже, что в их числе были мастера работ по металлу, плотники и другие подобные ремесленники. Их старшина вел свою книгу очень аккуратно и вписал в нее все достойное внимание, что произошло с его артелью за полгода.
Помимо этого, он каждый день отмечал, «работали» его люди или были «без дела». Два полных месяца (с 5-го дня месяца фаменота до 11-го дня месяца пахонса) от них не требовали никакой работы, хотя с разрешения начальства эти дни отмечались как рабочие. В следующие после этого два месяца половина времени тоже была занята праздниками. Однако рабочие не страдали из-за отсутствия работы: они каждый день получали свое продовольствие независимо от того, работали они или нет. Четыре раза в месяц они, похоже, получали от других чиновников более крупное жалованье рыбой (возможно, 200–300 кг рыбы), которая, видимо, была их основной пищей. Кроме того, они каждый месяц получали порцию каких-то бобов и определенное число кувшинов, в которых могли находиться растительное масло и пиво, а также какое-то количество топлива и зерна. Однако о зерне можно рассказать целую историю. Одна из общепризнанных особенностей современного Египта (конец XIX – начало ХХ в. – Ред.) – то, что там не бывает платежа без задержки, и похоже, что и в Древнем Египте это же правило существовало для натуральных платежей. Письма и документы чиновников эпохи Нового царства полны жалоб; если писцам выдавали их гусей и хлеб только после многих жалоб и просьб, мы можем быть уверены, что к рабочим проявляли еще меньше внимания. Нашей артели должны были выдавать зерно 28-го числа каждого месяца; в месяце фаменоте оно было выдано на день позже, в месяце фармуфи оно не поступило вообще, и поэтому рабочие забастовали – «остались в своих домах», как говорили египтяне. Затем 28-го числа месяца пахонса зерно было выплачено полностью, но 28-го числа месяца пайни зерно не поступило вообще, а дров было доставлено только 100 кусков. Тогда рабочие потеряли терпение и «взялись за дело»: все вместе отправились в Фивы. На следующий день они появились перед великими князьями и главными пророками Амона и изложили свою жалобу. В результате великие князья 30-го числа приказали писцу Хамуэсе явиться перед ними и сказали ему: «Вот зерно, принадлежащее властям, выдай из него зерновые пайки людям из некрополя». Так зло было устранено, и в конце месяца в дневнике рабочей артели появилась запись: «Сегодня мы получили свои зерновые пайки; мы дали носителю опахала два сундука и дощечку для письма». Смысл последней фразы легко понять: сундуки и дощечка для письма были подарены человеку из свиты наместника, который убедил своего господина удовлетворить просьбы рабочих.
В двадцатый год правления Рамсеса III положение рабочих некрополя было таким же печальным: чтобы добиться выплаты любого положенного им вида продовольствия, они почти всегда должны были бастовать. В таких случаях они покидали город Мертвых вместе со своими женами и детьми и угрожали, что не вернутся назад, пока их просьбы не будут выполнены. До нас дошли документы, из которых видно, что на этот раз это печальное положение дел длилось полгода. Месяц тиби прошел, а люди не получили свое продовольствие; похоже, они привыкли к такому обращению с собой, потому что ждали целых девять дней, прежде чем снова пойти на крайние меры. Затем они потеряли терпение, и 10-го числа месяца мехира «они перешли пять стен некрополя и сказали: «Мы уже 18 дней погибаем от голода»; рабочие разместились за храмом Тутмоса III. Напрасно писцы некрополя и два старших рабочих пытались заманить их обратно «великими клятвами»: рабочие поступили мудро и остались снаружи. На следующий день они пошли еще дальше и добрались даже до ворот, находившихся в южном углу храма Рамсеса II. Дело приняло угрожающий оборот, и в этот день на место событий были отправлены два чиновника из полиции. Жрецы тоже пытались умиротворить рабочих, но те отвечали: «Нас пригнали сюда голод и жажда; у нас нет одежды, нет растительного масла, нет еды. Напишите об этом нашему повелителю фараону, и напишите наместнику, который стоит над нами, чтобы они смогли дать нам что-нибудь для поддержания нашей жизни». Их усилия завершились успехом: «в тот день они получили продовольствие на месяц тиби». И 13-го мехира рабочие с женами и детьми вернулись в некрополь. Спокойствие было восстановлено, но ненадолго – по сути дела, всего лишь на месяц. В месяце фаменоте рабочие снова вышли за стену некрополя и, гонимые голодом, подошли к городским воротам. Там наместник лично вступил с ними в переговоры: он спросил их (если я верно понял), что он может им дать, когда кладовые пусты, и в то же время приказал выдать им по меньшей мере половину просроченных пайков.
В месяце фармуфи продовольствие, похоже, было выплачено в положенный срок, поскольку в наших документах нет никаких упоминаний о бунте; но в месяц пахон рабочие снова страдали от нужды. Во второй день пахона им выдали два мешка полбы – и это было продовольствие на весь месяц; нас ничуть не удивляет, что рабочие были возмущены таким сокращением их жалованья и решили сами отправиться на склад зерна, находившийся в порту. Они дошли лишь до первой стены города Мертвых; там писец Аменнахту убедил их, что выдаст им остальную полбу, если они будут вести себя спокойно, и они оказались настолько легковерными, что вернулись назад. Разумеется, после этого они точно так же не получили свое зерно, как до этого, и были вынуждены снова «перейти стены», после чего в дело вмешались «князья города», которые 13-го числа того же месяца приказали выдать им пятьдесят мешков полбы.
Мы видим, что эти рабочие до некоторой степени играли в Египте роль нашего пролетариата. Однако мы не должны думать, что их жизнь была очень тяжелой. Напротив, рабочий имел жену или, чаще, подругу, которая жила с ним как жена; он имел собственный дом – правда, иногда дом этот стоял среди голых камней некрополя; и часто он даже имел собственную гробницу. Это был человек, получивший некоторое образование; как правило, он умел писать и читать, и в разговоре с теми, кто стоял выше его, он часто выражался высоким поэтическим стилем. Однако мы должны признать, что при попытке писать он плохо выражал свои мысли, и эти попытки представляют собой запутанную мешанину предложений.
Нравственный уровень рабочих был не слишком высок, если можно верить тем длинным обвинениям, которые они выдвигали один против другого. Старший рабочий Панебе, живший при царе Сети II, был, видимо, очень плохим человеком[127]. Этот старшина крал все, что попадалось ему под руку: вино для жертвенных возлияний, ремень с колесницы и ценный каменный блок, который потом был найден в доме Панебе, хотя тот поклялся, что не брал его. Однажды он украл инструмент для раскалывания камней, и, когда после двух месяцев напрасных поисков «ему сказали: «Этой вещи здесь нет», он принес ее и спрятал за огромным камнем. Когда Панебе поставил своих людей обтесывать камни для одной из построек царя Сети II, они каждый день крали камни для его гробницы, и он поставил в своей гробнице четыре столба из этого камня». Панебе находил и другие пути, чтобы дешево добыть утварь для своей гробницы, и ради этого украл у некоего Пахербеку «две огромные книги», несомненно содержавшие главы из Книги мертвых. Он не постыдился даже обокрасть могилу одного из своих подчиненных: «Он спустился в гробницу рабочего Нахтмина и украл ложе, на котором тот лежал. Панебе также забрал различные вещи, которые обычно дают умершим, и украл их». Даже инструменты, которые этот тип использовал при постройке своей гробницы, были собственностью царя.
Панебе постоянно отвлекал своих подчиненных на различные работы для своих личных целей. Однажды он сдал их внаем одному чиновнику из храма Амона, которому были нужны работники в поле; некий Небнофр получил от него поручение кормить его быков утром и вечером, а жен рабочих он заставил ткать для него. Его также обвиняли во всевозможных вымогательствах, особенно у жен и дочерей рабочих. Он был также виновен в жестокости: однажды он приказал крепко побить палками среди ночи нескольких человек, потом он укрывался от них на верху стены и бросал в них кирпичи.
Хуже всего было то, как он поступил с семьей старшего рабочего Небнофра. Похоже, что Панебе враждовал с этим Небнофром, пока тот был жив, а когда Небнофр умер, перенес свою ненависть на двух сыновей умершего, особенно на Неферхотепа, который унаследовал должность своего отца. Его Панебе даже попытался убить: «Случилось так, что он бежал за старшим рабочим Неферхотепом… двери были закрыты перед ним, но он поднял камень и взломал дверь; и были поставлены люди охранять Неферхотепа, потому что Панебе сказал, что действительно убьет его ночью; в эту ночь он велел выпороть плетьми девять человек, старший рабочий Неферхотеп сообщил об этом наместнику Аменмосе, и тот наказал его». Однако Панебе выкрутился из этого дела, и, похоже, что он в конце концов устранил со своего пути Неферхотепа; несмотря на это, Панебе, видимо, жил после этого спокойно, потому что – если можно верить выдвинутым против него обвинениям – он убил тех, кто мог бы свидетельствовать против него.
