Со служебного входа - Анатолий Захарович Рубинов

и если предметы эти слишком старомодны, то наверняка хозяин их человек старый. Он обиделся на детей, ушел из дому, намереваясь не вернуться, но и надеясь втайне именно на это. Случается, что перенесшие потрясение беглецы оказываются в больнице. Они дают доверенность, подписанную врачом: вещи такие-то, ложки и вилки, поручается получить такому-то. Иногда, живые и здоровые, приходят за ними сами.

Как-то на вокзале приметили рослого заметного старика, с гордой осанкой, с большой, не полностью поседевшей бородой. Он несколько дней ночевал на лавках. Ночью не спал - грустно думал о своем, и у ног его смирно, не поднимая головы, лежала собака. А днем, наоборот, засыпал. В самый круговорот, в самый гам, но тогда не спала собака, скалилась, когда кто-нибудь хотел сесть рядом. Она не отходила от спящего, хотя поводок, выскользнув из рук, лежал на полу.

Потом старик пришел с женщиной средних лет. Она держала его бережно за руку, была ласкова, старалась заглянуть в самые глаза. Он, однако, и головы не поворачивал, когда к нему обращались:

- Папа, что там лежит еще?

- Не помню, - отвечал он хмуро.

- Папа, ну пойми, - говорила женщина, заполняя голубое стандартное заявление, - нам не нужны твои вещи. Просто нам нужно доказать, что этот узел твой. Что там, папа, еще?

Потом они ушли: женщина с узлом, старик с собакой.

Их чуть было не сшиб молодой человек, бледный, с испуганным взглядом:

- Я, кажется, что-то напутал! Сегодня у меня защита - плакатов нет. Помогите, я положил их в ящик - час назад, чтобы не помялись, а сам пошел в парикмахерскую. Мне же выступать. А в ящике ничего нет - открыто! Украли! Но зачем кому-то нужны мои чертежи?

Было это в тихое время «выноски». На десять утра потому и назначают выноску, что в этот час посетителей мало: одни уже ушли, другие еще не явились. Сотрудница камеры забытых вещей, только что пришедшая на работу, выслушав сбивчивую речь, стала смотреть свежие записи.

- Чертежи? «Технологический процесс выработки…»

- Они! - не дал ей договорить молодой человек. - Нашлись!

Конечно, по правилам, надо было заполнить заявление, на память перечислить содержимое, написать свою фамилию, имя, отчество, номер паспорта и кем он выдан. Но для этого нужно хоть десять минут, а юноша торопился и был до крайности взволнован предстоящей защитой диплома, потерей и находкой. Да и паспорта у него наверняка нет. Студенческое удостоверение, однако, было. Едва успели кое-что из него выписать, как юноша, не зная, что нарушает все законы хранения, схватил чертежи и выбежал:

- Спасибо! Опаздываю.

Ему так и не сумели объяснить, что чертежи действительно лежали в ящике, но дверцу он в волнении забыл закрыть. Какой-то пассажир, ставя свои вещи в шкаф, нашел их, передал дежурному.

Здесь этому даже не удивляются. Каждый день триста человек, иногда и больше, забывают загаданный код. И еще несколько или оставят вещи у шкафа, или забудут его закрыть. Даже в старой камере хранения, где вещи сдают кладовщику в обмен на жетон, то и дело обнаруживаются лишние чемоданы, узлы, свертки, наполненные сумки, рулоны. Обнаруживаются у самой стойки. Кладовщики даже помнят, как эти вещи они только что вынесли, но хозяина нет… Наверняка это кто-нибудь из тех, кто опаздывает на поезд - человек очень спешил к вагону и, отдав жетон кладовщику, полагал, что дело сделано. Потом эти вещи приходится перебирать, чтобы попытаться найти адрес владельца.

Как уже говорилось, каждый год двадцать семь тысяч владельцев все-таки не находятся. Это их вещи наполняют стеллажи до потолка. Три раза в год, потеряв всякую надежду, что рассеянный человек найдется, их снова осматривают, сличают с описью, которая была составлена в день находки. Делает это специальная комиссия - заместитель начальника вокзала, заведующий камерой хранения, старший кладовщик, работник милиции, товаровед из Москомиссионторга. Представитель торговли оценивает оставленные вещи - торшер, зонтики, швейную машину, детскую коляску, глобус, кларнет, валенки и прочее и прочее. После этого вещи отвезут в комиссионный магазин и продадут, а доход пойдет в пользу государства. Заполняя документы, привыкшие к такой процедуре люди все-таки вздыхают, жалеют тех, кто оставил вещи, не догадываются вернуться, хотя бы написать письмо, спросить - дескать, не нашлись ли мои чемоданы?

«Золотые серьги. Пятьдесят шестой пробы», - быстро пишет один из членов комиссии, а товаровед, немного подумав, назначает цену.

«Золотое кольцо. Семнадцатый размер… Хрустальная ваза, алмазная грань…» А потом снова - гитара, пишущая машинка, крыло от автомобиля «Жигули», детская коляска для близнецов, часы, термос, кукла, перчатки, шуба, распылитель…

Приходит машина. Большой, емкий грузовик. Он сделает, наверное, двадцать рейсов, пока не перевезет в магазины то, что оставили - себе на горе, никому не в радость - рассеянные, спешащие пассажиры.

Но гораздо больше вещей идет с полок обратно - владельцу.

«Дорогие, милые друзья! Что же это я наделала - все свои вещи оставила в камере и умчалась. Стыдно было кому-либо признаться. Горевала, но никому не говорила. И вот ваше письмо… Как вы меня обрадовали. Получила все. И платья свои, и обувь, и украшения - и зачем только я, дура, все это брала с собой?»

«Уважаемые товарищи! Удивляюсь, как это вы раздобыли мой адрес - никак не пойму. Честно признаюсь, в командировке я немного выпил. В поезде спохватился: нет технической документации, ради которой я целый месяц околачивался в Москве. Очень жалею, что признался начальству, - ведь окончилось все так хорошо. Обнимаю вас. Буду в Москве - привезу цветов».

Таких писем больше летом - от тех, кто возвращается из отпуска. Но еще больше после праздников. Очень уж забывчив, докучлив, задает так много работы этот праздничный пассажир!