Георгий Кублицкий - ...и Северным океаном
…В июне 1924 года канонерская лодка «Красный Октябрь» получила по радио приказ о возвращении из лимана Амура. Вскоре она появилась на владивостокском рейде. Небольшой корабль с довольно высокой трубой и двумя мачтами мало напоминал военное судно. Любой мальчишка во Владивостоке знал, что еще недавно канонерская лодка была портовым ледоколом «Надежный», который зимой прокладывал кораблям дорогу в гавань.
Начальник будущей экспедиции Борис Владимирович Давыдов, невысокий, худощавый моряк с коротко подстриженными усами, уже немолодой, но весьма бодрый и подвижный, собрал командный состав «Красного Октября» и сообщил о полученном из Москвы правительственном задании. Задание было нелегким. Кто-то спросил, когда канонерка должна выйти в поход.
— Через месяц, — ответил Давыдов. — Мы должны через месяц покинуть Владивосток.
Спорить с Давыдовым было трудно. Он принадлежал к старой гвардии русских полярников. Выпускник Военно-Морской академии, превосходный гидрограф и астроном, Борис Владимирович участвовал в Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, свыше двух с половиной лет командовал «Таймыром». Он, таким образом, совмещал в себе ученого и полярного судоводителя, а сверх того слыл весьма энергичным и целеустремленным человеком.
Продовольствия «Красный Октябрь» брал на четырнадцать месяцев. Продукты наскребли не без труда, и притом такие, что придирчивый полярный исследователь наверняка забраковал бы большую часть мешков и бочек. Теплое обмундирование можно было назвать полярным с большой натяжкой. Не первосортным был и уголь. Но страна только начинала вставать на ноги, а на Дальнем Востоке интервенты оставались особенно долго.
20 июля 1924 года канонерская лодка «Красный Октябрь», дымя высокой трубой, покинула Владивосток и направилась к острову Врангеля.
От цели плавания ее отделяли пять с половиной тысяч километров.
Двумя днями раньше ушла в рейс прекрасно снаряженная шхуна «Герман».
От цели плавания — острова Врангеля — ее отделяли всего тысяча двести километров.
«Герман» стартовал из Нома, городка на побережье Аляски.
Почти все здесь принадлежало Карлу Ломену, «оленному королю». И не только в Номе, но и в окрестной тундре, где кочевники пасли огромные стада мистера Ломена. «Король» же снарядил и экспедицию, которую капитан Лэн, опытный полярник, должен был повести к цели.
Мистер Ломен откупил права на остров Врангеля у канадцев. Там песцы и белые медведи, хороший промысел моржей и тюленей, и, наконец, там будут пастись стада северных оленей, принадлежащих мистеру Ломену.
— Над островом должен развеваться наш флаг — и вы водрузите его! — сказал на проводах шхуны «оленный король». — Я верю, что капитан Лэн сумеет опередить большевиков!
Быстроходная шхуна покинула гавань Нома и взяла курс на запад.
Канонерская лодка «Красный Октябрь» приблизилась к крайней северо-восточной оконечности страны. В бухте Провидения ей предстояло в последний раз запастись углем и пресной водой для плавания в Северном Ледовитом океане.
Канонерка-была хорошим, ходким, но чрезвычайно прожорливым судном. Топки ее четырех котлов поглощали неимоверное количество угля. Топливом забили не только трюм, но и каждый уголок корабля, каждый свободный метр Палубы. От угольной пыли нигде не было спасения. Суп на столе кают-компании цветом мало отличался от желудевого кофе.
Перегруженность корабля топливом тревожила Давыдова: прочный стальной пояс, защищавший нижнюю часть борта от ударов льдин, осел глубоко под воду. Ледокольный корабль на некоторое время превратился в обыкновенный пароход.
Пока канонерка стояла в бухте Провидения, Давыдов из разговоров с местными жителями узнал, что четыре года назад сюда приходило американское охранное судно. Непрошеные гости бродили по берегу с фотоаппаратами, что-то записывали, собирали образцы камней, расспрашивали, богаты ли окрестности пушным зверем. Корабль исчез так же внезапно, как появился, и с тех пор здесь его не видели.
В бухте Провидения состав экспедиции на «Красном Октябре» пополнился тремя чукчами. На борт приняли также собачьи упряжки.
10 августа перегруженный корабль обогнул скалистый выступ мыса Дежнева. Чистая вода! Но едва два дня спустя канонерка взяла курс прямо на остров Врангеля, как появились льды. Сначала вдоль бортов «Красного Октября» плыли отдельные льдины. Их становилось все больше. В сотне метров от корабля они сливались уже в сплошное белое поле.
Густой дым повалил из трубы канонерки. Корабль набрал разбег. Удар! Не тут-то было. Крепчайшие льды упрямо не уступали дорогу.
Давыдов вертел судно туда и сюда, ища лазейку. Пробовал ложиться в дрейф. Снова возобновлял атаки. Наконец, повернул назад, чтобы выйти из западни. Не получилось. И, что хуже всего, льды медленно тащили корабль к югу, подальше от цели плавания.
Ждать перемены обстоятельств? Или атаковать преграду, рискуя растратить топливо и застрять на зимовку? Давыдов медлил с решением.
Возможно, он представил себе, что где-то недалеко вот так же ищет прохода во льдах судно под чужим флагом, стремясь прийти к цели раньше советского корабля. Отрывисто звучат слова команды, мечется по мостику капитан, сосущий трубку с душистым английским табаком…
— Будем пробиваться, — приказал, решившись, Давыдов.
Он не был полностью уверен в способности корабля преодолеть такие льды. Ему доложили также, что запасы топлива крайне ограничены и риск, таким образом, весьма велик.
— Действуйте, — сказал Давыдов. — Если кончится уголь, будем жечь переборки.
Машины заработали на полную мощность. В отсветах пламени кочегары, обливаясь потом, без устали подбрасывали уголь в топки. Канонерка дрожала, в салоне звенели стаканы, судовой колокол звонил сам собой, пока ему не подвязали язык. Казалось, котлы не выдержат давления и взлетят на воздух.
В корпусе судна появились вмятины. Огромные торосы нависали над палубой корабля. Вот-вот они совсем остановят его, зажмут, стиснут…
Начальник экспедиции не спал двое суток. Он стоял на мостике: темные круги под глазами и особенно тщательно выскобленные бритвой щеки.
Утром на третий день туман, только что отсвечивающий изнутри бледным сиянием льдов, вдруг потемнел. Хороший признак! Он сулил чистую воду.
«Никогда нельзя было представить себе, что канонерская лодка «Красный Октябрь» была бы в состоянии прокладывать себе путь среди таких нагромождений крупных обломков полей и громадных торосистых многолетних льдин», — писал впоследствии в отчете о плавании Давыдов.
Утром канонерка пробилась к темной полынье. И почти одновременно с мостика увидели каемку береговых скал.
Это был остров Врангеля.
«Красный Октябрь» вошел в бухту, удобную для стоянки.
На ближайшем холме всю ночь ухали взрывы. Летели вверх комья вечномерзлой земли. На заре над островом установили высокую мачту.
Весь личный состав экспедиции выстроился на гребне холма.
В торжественной тишине на мачту был поднят железный алый флаг с вырезанными на нем буквами: «СССР». Радостным «ура», повторенным трижды, моряки приветствовали советский флаг над русским островом.
Недалеко от подножия мачты установили медную доску с краткой надписью на русском и английском языках: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Гидрографическая экспедиция Дальнего Востока, 19 августа 1924 года».
Теперь, когда главная задача была выполнена и исторические права Советской страны на остров еще раз закреплены, «Красный Октябрь» медленно двинулся вдоль южного берега. На острове, несомненно, хозяйничали хищники. У валявшихся на берегу трупов моржей были отрезаны головы. Видимо, неизвестные забирали только моржовый клык, выбрасывая все остальное.
Едва моряки вернулись на корабль, как из-за мыса показалась шлюпка. В тишине безветренного дня еще издали слышались оживленные голоса людей, гребущих к кораблю. Они изо всех сил работали веслами. Человек, сидевший у руля, с крайне довольным видом размахивал шляпой.
Шлюпка была уже недалеко, как вдруг ее рулевой испуганно вскрикнул, а остальные резко затормозили веслами: порыв ветра распрямил над канонеркой красный флаг. Непрошеные гости увидели тех, кого им меньше всего хотелось встретить.
Шлюпка повернула назад. Гребцы налегли на весла с удвоенной силой. Поздно! Сигнал с канонерки заставил их вернуться к борту корабля.
И вот они стоят перед советскими моряками. Один в шляпе, с белой повязкой на глазу. Он нервно кутается в меховой воротник короткой куртки. Его спутники-эскимосы растеряны до крайности.
— Ваше имя? Национальность? — спрашивает Давыдов у человека с белой повязкой.
— Чарльз Уэллс из города Нома. Американец.
