Владимир Дайнес - Штрафбаты выиграли войну? Мифы и правда о штрафниках Красной Армии
М. Смирнов в июне – июле 1941 г. в составе бригады курсантов медицинского училища участвовал в обороне Ленинграда; шесть месяцев в качестве военфельдшера был в числе защитников Севастополя (по 29 июня 1942 г.). После контузии оказался в колонне военнопленных, прошел через концентрационные лагеря Крыма до Днепропетровска. В плену заболел сыпным тифом, заразился туберкулезом. С помощью днепропетровских патриотов бежал из плена, перешел линию фронта под Винницей. В апреле 1944 г. был отправлен рядовым в 9-й отдельный штрафной батальон 1-го Украинского фронта.
Мы привели некоторые примеры того, как выполнялись приказы и директивы наркома обороны и его заместителей. Но, как свидетельствуют фронтовики, писатели и историки, не всегда командиры и начальники придерживались правил, установленных в приказах и директивах. Вспоминая о штрафных формированиях, А.И. Бернштейн отмечал:
«Слова «штрафбат» или «штрафрота» с момента появления приказа стали пугалом, а позднее и модой для старших начальников напоминать младшим о своем месте… Приказ № 227 зачитывался в войсках. Сам я тогда капитан, инженер полка разъяснял приказ подчиненным в строю применительно к задачам, которые выполнял полк:
не готов аэростат к подъему и отражению налета вражеских самолетов, значит, вы отступили в бою;
отказала боевая машина – вы не выполнили приказ;
самовольная отлучка, сон на посту, утрата оружия или снаряжения, не говоря уже о самострелах, – это и есть нарушение приказа № 227, а отсюда трибунал и, возможно, штрафбат или штрафрота (каждому – свое)».[181]
Е.А. Гольбрайх: «За что отправляли в штрафную роту? Невыполнение приказа, проявление трусости в бою, оскорбление старшего начальника, драка, воровство, мародерство, самоволка, а может, просто ППЖ (походно-полевая жена. – Авт.) комполка не понравилась и прочее, и прочее…».[182]
Военные прокуроры, осуществляя надзор над штрафными частями, выявляли немало фактов, когда солдата или сержанта направляли в штрафники за незначительные проступки («шевеление в строю», «приготовление некачественного обеда» и т. п.). «Но здесь сыграла роль скорее не строгость закона, – отмечает А.В. Пыльцын, – как это было во многих судьбах штрафников, а господствовавшие в то время «стукачество» и гипертрофированная подозрительность некоторых начальников. Тогда от этого во много раз больше пострадало людей случайных, допустивших самые обыкновенные ошибки, просчеты, без которых не бывает ни одного серьезного дела. Было правилом обязательно найти, а в крайнем случае придумать, конкретного виновника, ответчика, невзирая на то что бывают повинны даже не люди, а обстоятельства».[183]
Почему же было возможно такое нарушение установленных правил направления в штрафные части? Мы не отрицаем, что свою роль сыграли и «мода» на приказ № 227, и «стукачество», и «гипертрофированная подозрительность». Однако сам приказ № 227 дал повод для столь широкой трактовки различного вида проступков и прегрешений. В нем было четко зафиксировано, что в штрафные формирования следует направлять старших, средних командиров, соответствующих политработников всех родов войск, младших командиров и рядовых бойцов, нарушивших дисциплину по трусости или неустойчивости. В данной формулировке и была заложена возможность злоупотребления приказом № 227.
Что такое дисциплина, прежде всего воинская? В Дисциплинарном уставе Красной Армии, введенном в действие в 1940 г., как мы помним, было дано следующее определение:
«1. Советская воинская дисциплина есть знание и строгое соблюдение установленного в Красной Армии порядка, основанного на законах Советского правительства и на воинских уставах, регламентирующих жизнь, быт и боевую деятельность войск».
В статье 2 Устава говорилось: «Советская воинская дисциплина зиждется на однородности классовых интересов всего личного состава Красной Армии, на беззаветной преданности его своему народу и на чувстве высокой ответственности каждого военнослужащего за вверенное ему дело обороны Социалистической Родины. Поэтому советская дисциплина Красной Армии должна быть выше, крепче и отличаться более суровыми и жесткими требованиями, чем основанная на классовом подчинении дисциплина в других армиях. Строжайшая дисциплина свойственна Красной Армии по ее природе. В рядах Красной Армии могут найтись лишь отдельные нерадивые и нарушители дисциплины. Интересы обороны Социалистического государства требуют применения к нарушителям дисциплины самых суровых мер принуждения».
Статья 3 Устава гласила: «Советская воинская дисциплина обязывает: твердо знать и точно и беспрекословно выполнять военную присягу, воинские уставы и наставления, все приказы и распоряжения начальников и старших; строго соблюдать установленный в армии порядок и удерживать других от его нарушения; добросовестно выполнять все обязанности и поручения по службе; строго хранить военные и государственные секреты; всемерно беречь военное имущество и народное достояние».
Дисциплинарный устав 1940 г. действовал до 1946 г., а потому им руководствовались командиры и начальники во время Великой Отечественной войны. Им он предоставлял весьма широкие возможности для толкования понятия «нарушение дисциплины».
В приказе № 227 также подчеркивалось, что нарушение дисциплины допускалось в случае трусости или неустойчивости. С трусостью все понятно, ибо трусы в любой армии были не в почете, а вот понятие «неустойчивость» весьма неопределенно. В толковом словаре Ушакова «неустойчивый», от которого происходит неустойчивость, трактуется как: «1. Шаткий, стоящий нетвердо. Неустойчивая лодка. Неустойчивый стул. 2. перен. Колеблющийся, подверженный дурным влияниям…Очистить партию и хозяйственные организации от ненадежных, неустойчивых, переродившихся элементов. 3. Непостоянный, изменчивый, часто меняющийся. Неустойчивая погода. Неустойчивое равновесие (физ.) – такое равновесие, из которого тело легко выводится». По отношению к человеку можно применить «колеблющийся, подверженный дурным влияниям».
И не случайно, что в штрафные части попадали военнослужащие, осужденные как несправедливо, так и за проступки, которые не были определены в приказах и директивах. Анализ изданной литературы позволяет выделить еще 10 категорий штрафников.
1. Осужденные несправедливо, которых оговорили и оклеветали, чтобы свести с ними счеты.
В. Кондратьев в статье «Парии войны» отмечает: «Да, не очень-то разбирались военные трибуналы во всех этих делах – не на десять же лет, а до «первой крови», а на войне не привыкать, тут кому как повезет, можно и царапиной отделаться, а – искупил… Но не только отсюда легкость, с какой выносились приговоры, есть здесь и другое, та еще довоенная практика наших органов, когда за гвоздь, вынесенный с завода, за колосок ржи, сорванный в поле, давали чудовищные сроки. Нужна была армия бесплатной рабочей силы, которую можно послать куда угодно и на самые тяжелые работы…».[184]
Например, в штрафную роту, в которой служил уже упоминавшийся нами И.И. Рощин, был направлен бывший майор, начальник военторга. Он по заказу командарма сшил его подруге шикарные сапожки. Начальник штаба армии потребовал для своей подруги сапожки еще лучшие. А материала у майора больше не оказалось. В результате его отдали под трибунал по надуманному поводу.
И. Пичугин вспоминал, что в штрафных ротах 3-й армии находились люди, случайно оступившиеся, а порой и безвинно пострадавшие, оклеветанные.[185]
Е.А. Гольбрайх: «Случалось, что из тыла прибывали и несправедливо пострадавшие. Опоздание на работу более двадцати минут считалось прогулом, за прогул судили и срок могли заменить штрафной ротой. С одним из эшелонов прибыл подросток, почти мальчик, таким, по крайней мере, казался…».[186]
М.Г. Клячко: «Были случаи и просто смешные. Я помню, одного прислали к нам только за то, что командиру не понравилось, что у солдата такая же борода, как у него самого, что привело к конфликту. С изданием приказа № 227 командир мог добиться, чтобы неугодного солдата отправили в штрафную роту. В связи с этим в штрафбатах и в штрафротах проблем с личным составом не было».[187]
О.П. Будничук: «Первый раз попал в штрафной анекдотично. Меня только поставили командиром роты разведки, и бойцы решили отметить: тут тебе, значит, и поминки по убитому командиру, и встреча нового. От партизан перегнали корову, закололи, зажарили… Откуда ни возьмись, подъезжает на «виллисе» подполковник Полянский. Приказывает, чтоб в машину коровью ногу положили. Я ответил, что сам еще полугость. Он раскричался, уехал. А через некоторое время особый отдел обвинил меня за корову в мародерстве… Так попал в штрафбат к Булгакову в первый раз. А второй… Приехал к нам из штаба молодой майор, руководить операцией. Говорили, племянник начальника разведки. За орденами, значит. Я ему доложил свой план захвата «языка» с отметки 204 – такое мы получили задание. Выслушал он меня, план забраковал и отстранил как не способного выполнить задание. Проходит несколько дней. Вызывает командир, в глаза не смотрит: «Майор уехал, заболел. Не может осуществить операцию. Переигрывать нельзя, на сегодня назначено… Придется тебе…» Да я, говорю, уже дня четыре не видел переднего края! Что угодно могло там измениться!.. Но деваться некуда.
