Вадим Телицын - Мифы о штрафбатах

Вадим Телицын

Мифы о штрафбатах

От автора

Несколько лет назад общество наше, особенно та его часть, что ревностно реагирует на «свое святое Я», было взбудоражено выходом в прокат многосерийного телевизионного фильма под емким и броским названием — «Штрафбат». Само название уже говорило о многом, в первую очередь — о том, что публике будет представлена одна не самая благовидная страница отечественной истории, причем страница истории Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, которая (как считают многие наши современники) должна оставаться вне критики и вне вдумчивого изучения. Все это — ради одного, дабы не поставить под сомнение любовь к Родине.

Военный обозреватель В. Баранец подметил в сериале «Штрафбат» следующие «ляпы и ошибки»:

«Этот многосерийный телефильм побил в рейтингах многие криминальные сериалы и даже «мыльные оперы». Миллионы зрителей смотрели его, разинув рот, — вот она, дескать, правда о войне. На самом деле в фильме полно неточностей.

По воле авторов фильма в придуманной ими воинской части бок о бок воюют офицеры, рядовые солдаты, освобожденные из лагеря «политические» и уголовники. Командует «сборной» штрафник капитан Твердохлебов.

На самом деле: командовали штрафными частями только строевые офицеры, чистые перед законом. А в самом штрафбате воевали только офицеры, не лишенные воинских званий. Поэтому ни рядовых солдат, ни уголовников там не могло быть и в помине. Их направляли в отдельные штрафные роты.

В фильме показана совершенно нереальная ситуация — рядовой Цукерман, получив два ранения, возвращается в батальон.

На самом деле: если штрафник был ранен, он сразу выводился в тыл и дальше участия в боевых действиях не принимал.

К штрафбату присоединяется православный священник отец Михаил. Он читает проповеди и благословляет солдат перед боем.

На самом деле: религиозная проповедь в расположении воинской части (любой, а не только штрафной), как и участие в боевых действиях человека в рясе в те времена воинствующего атеизма были напрочь исключены.

Один из главных героев сериала — вор в законе Глымов — признается, что убил «троих легавых и двух инкассаторов».

На самом деле: осужденный за бандитизм из лагеря на фронт все равно бы не попал. С такими статьями не брали.

В фильме особист заявляет Твердохлебову, что искупить вину перед Родиной можно только кровью, иначе из штрафбата не выбраться.

На самом деле: содержание в штрафбатах не превышало трехмесячного срока. Ранение или смерть в бою автоматически считались искуплением вины. А за подвиги и проявленную на поле боя доблесть из штрафбата отпускали досрочно.

Разведгруппа в фильме ходит в полный рост, не пригибаясь. Бойцы обязательно разводят костер у линии фронта, громко травят байки и хохочут в полный голос. Но враги этого не замечают и дают выкрасть «языка».

Штрафбат прикомандирован к гвардейской дивизии. Но ни у кого из гвардейцев нет соответствующих знаков отличия.

Половину фильма капитан Твердохлебов носит портупею задом наперед.

В немецких окопах враги все время сидят в форме вермахта, но в касках СС»[1].

Но не стоит забывать и еще одну очень простую истину: любовь к Родине — дело великое, но любовь к истине — не менее важное.

Видимо, этим и руководствовались те, кто создавал фильм о штрафниках, о нелицеприятных страницах нашего, уже ставшего достаточно далеким, прошлого.

Бесспорно, фильм далек от совершенства, в нем много такого, что вызывало справедливую критику, прежде всего со стороны профессиональных историков, тех, кто даже в художественном (я подчеркиваю — художественном) произведении готов усмотреть «отступление от исторической истины».

Но, господа, фильм художественный, его авторы и не претендовали на создание достоверного полотна, каждый сантиметр которого подтверждался бы документально.

Нет, авторов фильма волновало совершенно иное, их волновала судьба людей, оказавшихся в самом пекле суровой войны, на краю жизни и смерти, в условиях, когда жизнь человека не стоила и полушки, когда человек служил «пушечным мясом» для тех, кто стремился заработать очередную звездочку на свой погон или орден на свой — и без того тяжелый от наград — китель.

Этого как раз и не в состоянии были понять борцы за историческую справедливость, устроившие настоящий «шабаш» вокруг фильма, не удосужившись разобраться — кто есть кто и что есть что…

Но, с другой стороны, фильм послужил своеобразным катализатором для появления огромного количества материалов, посвященных все той же теме — штрафнику и его судьбе. Вот тогда уже из-под пера и историков, и журналистов, и, что очень важно, мемуаристов выходили объемные фолианты, в которых достаточно объективно повествовалось о судьбе штрафника. И слово это приобретало иной смысл, смысл трагический и величественный одновременно.

Фильм «Штрафбат» окрестили «мифом». Но те, кто так считал, сами порой создавали вокруг истории штрафных подразделений новые мифы. Вновь разгорались дискуссии; из забытья на свет Божий извлекались интереснейшие документы; судьбы тех, кого тщательно старались «забыть», занимали свое место в истории Великой Отечественной войны 1941–1945 годов.

Но многое еще остается за «семью печатями», квасные наши патриоты с неохотой уступают свои позиции, цепляясь за каждую запятую, каждый удачный случай остаться на своих, явно ущербных, позициях. (Примером тому могут служить дискуссии о «летающих штрафбатах».)

Да и мы сами не всегда внимательно вчитываемся в имеющиеся в нашем распоряжении документы, слишком поверхностно относимся к уже известным фактам и событиям, именам и судьбам, стремясь более к количеству, чем к качеству.

Еще долго нам предстоит бороться с мифами, их — достаточное количество, они заполоняют исследовательское поле, они не дают возможности быть объективными даже тогда, когда последняя, казалось, способна лишь вредить нашему имиджу. Но мы «владеем» той историей, которая была, и приукрашивать, как и умалчивать, не стоит. В противном случае ущербность настигнет не только наше прошлое, но и наше будущее.

Мы же не ставим перед собой цели жесткой дискуссии с теми, кто изначально будет считаться нашими оппонентами. Это — не наше, это — не для нас. Мы, наоборот, готовы (и будем) прислушиваться к аргументам наших визави, тех, кто в отличие от нас готов оценивать штрафбаты и штрафроты как обычное явление, свойственное вооруженным силам любого государства, особенно того, что втянуто в затяжной конфликт. Именно в условиях этого конфликта проявляются самые радикальные стороны человеческого характера, стороны, диаметрально противоположные друг другу: храбрость и трусость, отвага и отчаяние, самопожертвование и боязнь за собственную жизнь.

Но, напомним, история нашей страны отлична от истории других стран, нашего общества от других обществ хотя бы в силу ментальности нашего народа, из которого, как известно, можно сваять и икону и топор.

И еще одно.

Война есть война. И шла она — порой и зачастую — вопреки тем писаным законам, согласно которым должна была существовать та или иная армия. И это в первую очередь очень важно для вооруженных сил нашего Отечества. Почему-то наши радетели «исторической правды» забывают о столь простой истине, согласно которой не все возможно уложить в прокрустово ложе законов, особенно в условиях военных действий, когда человек не только защищает свое Отечество, но и стремится сохранить собственную жизнь, даже — вопреки законам и уставам, приказам и долгу. Было бы наивным верить в то, что армия в условиях Великой Отечественной войны 1941–1945 годов действовала сугубо в рамках закона. (То есть армия представляла собой хорошо отлаженную «машину», где действия каждого винтика подчинены букве закона.)

Да нет, конечно.

Откройте книги Виктора Астафьева, и все станет на свои места — воевали и жили на войне так, как не только требовал устав и закон, но и подсказывала собственная совесть, собственные представления об окружающем мире.

И то же (даже в большей мере) можно сказать о штрафбатах и штрафротах, о штрафниках, хлебнувших лиха в гораздо больших пропорциях, чем даже ставшие уже легендарными «Ваньки-взводные». (Что, они жили свой короткий век исключительно по приказу Верховного главнокомандующего? Чушь все это.) Я уж не говорю о высшем командном составе, для которых война — совсем иное, чем для их подчиненных. Давно уже из-под грифа «Секретно» ушли документы о не всегда достойном поведении генералов наших и маршалов, тех, кто командовал армиями и фронтами. (Что, и они жили и воевали исключительно по букве приказа Верховного главнокомандующего? Да чушь все это.) Человек всегда остается человеком, он, даже защищая свою родину, свой кров, свою семью (или в обратном порядке), защищает свою собственную жизнь, и защита эта входит в прямое противоречие с теми законами, которыми власть настойчиво рекомендовала руководствоваться своим подчиненным.