Николай Прокудин - Рейдовый батальон
Когда мы поднялись наверх, Бронежилет подпрыгивал от счастья.
– Где трофеи? – воскликнул Лонгинов и, схватив автомат, принялся заряжать, разряжать, разбирать, собирать, щелкать всем, что щелкает. Поставил вертикально пару камней на валуне и стал стрелять, пока не кончились патроны.
– Молодец, лейтенант, молодец, замполит! Можем, когда стараемся!
– А мы всегда стараемся!
– Не оговаривайся. Даже поощрение в штыки принимаешь, замполит!
– Товарищ капитан! Я солдат все время учу, что нет такого обращения, как «замполит», а есть «товарищ лейтенант».
– Ступай к взводу, а то снова меня заведешь, настроение испортишь, – рявкнул Лонгинов.
За его спиной Серега опять махал руками, качал головой и делал круглые глаза. Я развернулся и, забрав своих солдат, ушел во взвод. Говорить с ним бесполезно, лучше пойти поспать. Единственный плюс от этого прочесывания: поели плов, попили чай, виноград, орехи, яблоки – скрасили сухой паек. Теперь лечь и выспаться.
Выспаться не удалось. Рано утром рота получила задачу пройти по хребту вдоль всего ущелья двадцать километров и соединиться с афганским батальоном. Пока «зеленые» будут работать внизу, нам оседлать высоты и прикрывать сверху.
Как назло, день выдался жарким, солнце нещадно пекло, а укрыться негде. Мой взвод отправили снова в ущелье продвигаться вдоль ручья и осматривать дома, а остальная часть роты шла по горам.
Первый двор пустой, второй – тоже, третий, четвертый, в пятом ворота оказались заперты, и на стук вышел белобородый старик.
Сержант Худайбердыев схватил деда за бороду:
– Аксакал – душман! Анайнский джаляп. – Это было узбекское нецензурное выражение.
– Стой-стой, убери руки!
Только получив пинка под зад, сержант выпустил старика и начал кричать:
– Товарищ лейтенант! За что? Они все «духи». Его надо пристрелить.
– Не ушел, значит, не «дух». Да он к тому же старый.
– Да они все на вид старые, а ему наверняка всего лет пятьдесят. Не ушел, значит, шпион.
Пока мы ругались, дед упал в ноги и что-то кричал, воздев руки к небу, слезы текли из глаз по щекам. Я поднял его за руку, похлопал по спине. Видно, понял, что солдаты могут пристрелить, а почувствовав во мне начальника, он что-то быстро затараторил:
– Командор… командор… командор. – Это все, что было понятно.
– Успокойся, дед, шагай во двор, – подтолкнул я его легонько за ворота.
Бойцы уже суетились во дворе, заглядывая во все двери, во все сараи, подвалы, кяризы.
– Ханумки! – радостно закричал один из узбеков.
– А ну назад, всем во двор и выйти за ворота.
– Нужно под паранджу заглянуть! Может, это и не бабы, а «духи» маскируются, – кипятился Худай-бердыев, – а то мы отойдем, а нам в спину стрелять начнут.
– Нам начнут стрелять в спину, если ты к женщинам лезть будешь.
Сержант сердито сопел, видно, очень хотел аборигенок посмотреть и пощупать. Только-только выгнав солдат со двора и успокоив старика при помощи таджика-переводчика, я вдруг за забором услышал дикий смех и свист.
Худайназаров скакал на белом-белом жеребце, другой солдат тащил ишака за ухо. Аксакал стал причитать и, схватив меня за руку, что-то быстро говорить.
– Мурзаилов! Успокой его. Скажи: никуда мы не заберем скотину. Эй вы, балбесы! Отпустите животных, мы уходим. Надо своих догонять.
– Товарищ лейтенант! Надо с собой коня и ишака забрать. Пусть пулеметы и миномет везут, а то мы, как ишаки, загружены, – закричал сержант.
– Папуасы! Оставьте животных! Худайбердыев! Вперед во главе колонны. Прекратить мародерство.
– Какой-такой мародерство? Трофеи.
– Сейчас по башке обоим настучу, тебе и Алимову. Быстро с коня – уходим!
– Можно тогда хотя бы их застрелить? Нельзя же «духам» вьючных животных оставлять!
– Эй вы, убийцы, быстро взяли мешки и бегом отсюда. Никого не убиваем, ни в кого не стреляем. Пленных не берем.
Узбеки, что-то сердито говоря друг другу, побрели вдоль дувала, вверх к подножью вершины, на которую предстояло забраться. Высота небольшая, но метров на двести предстояло подняться. Обрадованный старичок, счастливый от того, что ничего не забрали и остался живой, улыбаясь и заглядывая мне в лицо, что-то быстро говорил и гладил меня по руке.
– Дедок, шуруй домой. Буру бача, буру! – прикрикнул я, улыбаясь, и махнул рукой в сторону дома.
Аксакал принялся кланяться и что-то громко бормотать.
– Мурзаилов! Что он говорит?
– Он вас благодарит, весь ваш род, желает счастья и много жен.
– Какой добрый и щедрый. Спасибо, жен не надо – не прокормить. Главное, чтоб в спину не стреляли, когда отойдем от кишлака.
Через полчаса, забравшись на высоту и заняв оборону, я с удовольствием наблюдал за ползущими вдалеке по хребту и по склону фигурами солдат и офицеров. Особенно колоритна была фигура Бронежилета в горной экипировке с двумя автоматами и огромным рюкзаком. «Беретту» он нес лично, никому не доверяя. (Оба ружья Лонгинов сломал, а саблю я забрал себе.) Целый день мы брели по долине, и теперь можно было немного подремать. Добравшись до моего взвода и чуть отдышавшись, зам. комбата сразу принялся орать:
– Что там за скачки были? Вы что, ковбои на родео? Никакой дисциплины и организации!
– Да все нормально. Пока я с местным населением объяснялся, эти юные натуралисты с животным миром общались. Местное население претензий не имеет, радуется жизни.
– О вашем командовании и управлении взводом мы в полку поговорим, а пока, лейтенант, занять вон то плато за высотой над кишлаком.
– Это еще километра три по хребту. Я думал, что мы уже на задаче и можно готовиться к ночному отдыху.
– Умничать будем в полку на подведении итогов. И умничать будут те, кто вернется живыми и здоровыми.
– Постараюсь вернуться, вашими молитвами, товарищ капитан, – улыбнулся я.
– Ну, ухмылки ваши сейчас быстро сойдут с лица. С расчетом «Утеса» и одним ПК через пятнадцать минут сидеть на краю хребта над кишлаком. Время пошло. Бегом!
Вот сволочь. Еще и издевается. Тут ходу на полчаса, не меньше. Придется бежать. Рота села отдыхать, а мы двинулись.
Четыре бойца пыхтели рядом со мной. Движению мешала трофейная сабля. Ее я решил привезти в полк и повесить на стене над койкой. Сталь – так себе, лезвие в зазубринах, но ручка из кости очень красивая. Вот только бежать с ней в одной руке, а с автоматом – в другой очень неудобно, особенно спускаясь по каменным осыпям, петляя по тропинке, прыгая с валуна на валун.
Сбежав со склона на плато, мы уже поднимались на маленький пригорок. Солнце быстро садилось за дальний горный хребет. Темнело очень быстро.
В тот момент, когда казалось, еще минута – и мы на нужном пятачке, откуда-то засвистели пули, у самых ног и вокруг нас защелкали рикошеты, и донеслось гулкое эхо автоматных очередей. Все бойцы кубарем покатились за каменную гряду.
– Зибоев! Откуда стреляли?
– Нэ знаю, кажется, сбоку, – ответил пулеметчик.
Молодой младший сержант Лебедков показал рукой в сторону параллельной каменной гряды.
– Вон пещера, может, оттуда били? Очень кучно. Пули прямо за пятками легли, в вас метили.
– Ну, сержант, рывком за гряду, там оглядимся и отобьемся. Вперед!
Мы вскочили и бросились к небольшим камням, за ними шел пологий спуск, и сбоку нас было не достать. Вновь засвистели пули, рикошетили от камней, я навзничь ласточкой нырнул за камни, бойцы упали рядом. Все тело от головы до пяток била нервная дрожь.
– Все целы? Не ранены, не зацепило?
– Целы.
– Нет, нет, – дружно забормотали и при этом заматерились солдаты.
– Юра! Огонь из автоматов всем расчетом по пещере! Зибоев! С пулеметом ползи на правый фланг и молоти по всему, что зашевелится.
Вчетвером начали вести огонь по пещере и вдоль всего склона. Расстреляв по паре магазинов, я приказал прекратить огонь.
– Расчет, за мной на задачу, ползком! Быстрее!
– А пулемет как же? С ним ползти, особенно со станком, неудобно, – заныл сержант.
– Ничего! Жить хочешь – поползешь со станком не то что на спине, а в зубах!
Со стороны Зибоева раздалось несколько очередей и радостные вопли. Я на карачках перебежал к нему и увидел, что в ущелье у большого валуна валялся убитый осел. В этом направлении по камням пулеметчик и стрелял.
– Что там?
– «Дух» за камнем спрятался. От камня к камню перебегает. Нэ уйдешь, шайтан.
Действительно, от камня к камню переползал и перебегал какой-то человек, и в конце концов спрятался за холмом.
– Быстрее на задачу, мы его из «Утеса» достанем.
Когда мы выскочили с пулеметчиком на склон, расчет уже собрал пулемет и приготовился к бою.
– Парни, выбирайте себе мишени в этом бандитском гнезде. Все, что бегает, должно лежать!
Два пулемета и два автомата принялись обрабатывать кишлак. Первой упала корова, затем ишак, затем человек, затем еще человек. Зажигательные 12,7-миллиметровые пули подожгли несколько стогов, пару сараев. Постепенно мятежники открыли с нескольких точек ответный огонь. В бинокль я увидел, что большая группа мужчин убегает из кишлака в дальнее ущелье, на ходу изредка огрызаясь огнем.
