Юрий Евич - В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии
Сначала — Крым, за несколько дней, почти без крови. Теперь — Донбасс! У России настоящий лидер — волевой и решительный, опирающийся на свой народ, а не на милость заокеанских пидорасов. Он решительно заявил свою волю: «Мы никому не позволим убивать русских!» — и население России в едином порыве поддержало его. А мы, на Донбассе, в Харькове, Одессе, и даже Закарпатье — встали в едином порыве, чтобы спасти свою землю от нашествия западных извергов и их здешних марионеток.
Когда в Одессе произошло беспрецедентное по зверству и наглости массовое убийство русских людей, весь мир замер. А мы были уверены, что Россия поступит, как обещала, как надлежит великой стране, и палачи очень скоро пожалеют о содеянном.
На тот момент даже совершенно слепым и глухим наблюдателям стало ясно — на Украине стремительно формируется фашистский, ненавидящий Россию и всё с ней связанное режим, единственная цель существования которого — война против России. Формируется при мощной, активнейшей поддержке ведущих мировых сверхдержав. Он уже не только открыто провозгласил свои цели — война против России, но и начал массово переформатировать проживающих на своей территории граждан в этномутантов — людей с изменённой картиной мира, по крови — русских, но ненавидящих всё русское. Подобно тому, как когда‑то выходцы из славян, ставшие янычарами, ненавидели своих соплеменников больше, чем любые мусульмане. И этот режим начал нагло, открыто убивать всех, кто мутировать не желал. Но в тот момент большое количество граждан Украины было активно против происходящих там процессов, они закономерно ожидали, что Россия властно пресечёт это безобразие. Сколько раз к нам приходили офицеры украинских подразделений и с тоской говорили: «Когда уже русская армия появится? Мы сразу сдадимся!» В этот момент небольшого решительного толчка было достаточно, чтобы паникёры и уродцы типа Яценюка, поджав хвосты, сбежали в Канаду, а воодушевлённое примером Крыма население восточных областей прогнало бы «майданных скакунов» туда, где их место — в глухие леса Галиции, сожительствовать с овцами! Но для этого было нужно, чтобы Российская армия своей мощью уравновесила невиданный прессинг американских и европейских спецслужб и кадровых военных, которыми уже переполнилась Украина, а также их выкормышей — проклятой пробандеровской СБУ, дипломы сотрудникам которой как раз американский посол и вручал.
С другой стороны, было понятно, что, если в этот момент фашистскому режиму не противопоставить жёсткий и бескомпромиссный отпор, он задавит всякое сопротивление и превратит 40 миллионов русских людей и занимаемые ими цветущие территории, со столь важным геополитическим положением, в плацдарм дальнейшей агрессии против России. В зону хаоса. Очаг экспорта нестабильности в южные области России, источник подготовки «славянских шахидов» — террористов для работы на нашей территории. Так что даже если отбросить в сторону «эмоции» (хотя что, если не эмоции, делает нас людьми, а не биороботами для зарабатывания резаной бумаги?) — то и с прагматической точки зрения Россия не могла уступить, не могла закрыть глаза на демонстративное, сакральное убийство своих людей, на объявление ей войны.
Все мы, всё здание ОГА замерло в ожидании. А с нами — и всё население Украины, стонущее под пятой захватчиков. И население России, окрылённое Крымом и готовое идти за своим лидером. И весь мир, который с трепетом, как уже не раз бывало, созерцал внезапное возрождение вроде бы уже окончательно убитой и погребённой великой России, которая как феникс, вновь расправляла свои крылья, стряхивая с них пепел безвременья.
Дни сменялись днями, громкие заявления по‑прежнему летели со всех российских телеканалов, по‑прежнему грозно и бесполезно маневрировала Российская армия на своей территории — и понемногу становилось понятно, что Россия НИЧЕГО не сделает. Подавляющее большинство нас в тот момент просто не могло в такое поверить. Это было предательство не только и не столько нас, и всех десятков миллионов соотечественников, оказавшихся на оккупированных территориях Украины. Это было предательство Россией собственных интересов, демонстрация на весь мир позорной слабости и постыдной, без малейших попыток сопротивления, сдачи своих территорий без малейшего боя.
Все, и противники, и союзники, поняли это сразу, гораздо раньше, чем мы, находившиеся в гуще событийя и настроенные идти до конца. В украинских городах как грибы после дождя размножились фашистские карательные батальоны — они не только делали грозные заявления по телевидению, обещая зверски убивать всех сочувствующих России, — они, в отличие от русского правительства, такого могучего и лопающегося от нефтяных вышек и атомных боеголовок, показали себя пусть нелюдями, но мужиками. Хозяевами своего слова. «Пацан сказал — пацан сделал». Они действительно убивали всех, кто был за Россию, — массово, зверски, по всей территории Украины. А наши лидеры в дорогих костюмах ярко демонстрировали, что они не просто импотенты, но кастраты. Особи без первичных половых признаков. Они громко и торжественно обещали защитить русских, и ничего для этого не делали.
Результат оказался закономерным и сказался очень быстро. Пророссийские настроения стремительно пошли на убыль по всей территории Украины — быть зверски убитым никто не хотел. Начала кристаллизовываться до того аморфная и совершенно никакая укровская армия. Пусть из страха за свои жизни и жизни своих родственников, пусть с антипатией, а то и ненавистью к «Правому сектору» и СБУ — но начала. Так как «мессидж» был более чем понятен: убивать русских — безопасно и даже выгодно, получишь льготы, привилегии, какие‑никакие, но деньги. Сочувствовать России, выступать за неё — означает быть бесполезно зверски убитым.
В тот момент был упущен один из самых блестящих шансов быстро, и с малыми жертвами прекратить эскалацию насилия на Украине, прервать выращивание фашистского, враждебного нам государства под самым боком у нас. Причём самое печальное, что это ничему не помогло. Россию всё равно на весь мир обвинили в «агрессии против Украины», и весь мир так и уверен, что мы на неё напали. Против России и так ввели множество санкций, которые отменять даже не думают. И наконец, сейчас странами НАТО при активном участии той же Украины неприкрыто и лихорадочно не просто готовится агрессия против той же России. Она уже активно осуществляется блокадой Приднестровья, засылкой на нашу территорию множества украинских террористов и подготовкой ими террористических актов, репрессиями против граждан Российской Федерации (о массовых убийствах людей, заподозренных в симпатиях к России, я даже не упоминаю). Словом, результаты нашей нерешительности оказались хуже, чем были бы от самого масштабного вторжения.
Было ли это ошибкой, или имел место злой умысел? Из дальнейшего моего повествования, из тех фактов, которые я приведу, вы сами сможете сделать вывод, на что всё происшедшее более похоже. Однако в данном случае удивительно точно подходит изречение Талейрана: «Это хуже, чем преступление — это ошибка».
Если же на миг отвлечься от наших чисто местных, «русско‑украинских» реалий и взглянуть на проблему шире, то станет очень заметным, что правительство России один в один повторило ошибку Саддама Хусейна, вернувшего Ираку Кувейт — тоже когда‑то его провинцию, так же как Крым, геополитически необходимую часть когда‑то отторгнутой территории. Если уж так сложилась ситуация, что спорные территории нельзя оставить в руках противника, необходимо действовать решительно. Умеренность твоей позиции только подтолкнёт Запад к агрессии. Сами существующие лишь грабежом и убийством, европейско‑американские «цивилизаторы» понимают только язык грубой силы. И всё равно ты будешь назван оккупантом и виновником войны. А в глазах твоих союзников — как местных, так и крупных мировых держав — ты будешь выглядеть нерешительным, ненадёжным военным партнёром, на которого нельзя рассчитывать. И в решающий момент ты окажешься совсем один, как оказался один Ирак.
И в завершение, как один, но яркий штрих, считаю нужным рассказать вам о «Львивськой кавьярне шоколаду».
Однажды мы решили поощрить наиболее выдающихся по своим достоинствам бойцов не только грамотами, но и плитками шоколада — типа маленький такой торжественный приз. Многие из них были женщины, так что «самое оно». Мне сказали, что очень хороший шоколад продают в «Львивськой кавьярне шоколада», совсем рядом с ОГА — ну и с парой товарищей мы туда наведались. Я сразу обратил внимание, что продавцы упорно игнорируют мои попытки объясняться с ними на русском языке и как заведенные говорят по‑украински. При этом с выраженным донбасским акцентом. Понятное дело, будет кто‑то что ли завозить «этнически чистых» укров, чтоб торговали в Донецке? Я сначала вежливо, потом всё более решительно потребовал уважать меня и беседовать со мной на том языке, на котором я обращаюсь к продавцу, тем более что для неё самой родной язык — русский. Тогда мне сказали: «Вы что, не понимаете, что ли?» Меня это окончательно задело, и крайне зловещим тоном я заявил, что я требуют прекратить беседовать со мной в нашем русском городе Донецке на искусственно сляпанном суржике австро‑венгерских завоевателей. После этого у них, наконец, прорезалось понимание русского. Но что меня больше всего изумило — когда шли обратно, один из бойцов нашего отряда, по‑моему, Дэн, сделал мне замечание, что типа, «не стоило так агрессивно беседовать». Поразительно — как показывает этот случай, уже лилась кровь, а многие, в том числе из нашего движения, всё ещё не понимали, что «язык» в данном случае — это ничуть не безобидная шалость, это средство ползучей агрессии, это способ разделить людей, чтобы потом заставить их убивать друг друга на радость заокеанским кукловодам.
