Яков Киселев - Чекисты рассказывают. Книга 7-я
На допросах Махмуд ведет себя неискренне, многое путает, но ни в чем не сознается. В числе его связей установлен Нестор Карониди, шапочник. Следствие продолжается. По мере получения новых сведений о них будут докладывать.
Когда Забродин закончил читать и положил телеграмму на стол, генерал сказал:
— Видали! Вот тебе и Махмуд! Скорей всего Махмуд перехитрил Эрушетова. По-видимому, шпионы использовали Эрушетова и за его спиной творили свои дела. Может быть, это и есть тот канал, по которому передавались сведения о наших секретах? Выходит, Владимир Дмитриевич, снова надо вам ехать в Тбилиси. Когда вы намерены выехать, чтобы вместе с грузинскими сотрудниками довести дело до конца?
Забродин улыбнулся. Не дожидаясь его ответа, генерал встал из-за стола, подошел к нему вплотную и, пожимая руку, сказал:
— Желаю удачи!
Проводив Махмуда, Нестор Карониди прочно запер дверь, постоял в прихожей, прислушиваясь к удалявшимся шагам. Было уже за полночь. Город спал. Махмуд приходил в дом не первый раз, и все было спокойно, но сейчас Карониди не на шутку встревожился. Он был не из тех, кто реагировал на каждый пустяк. Его трудно было вывести из равновесия, тем более испугать.
В столовой, освещенной подвешенной к потолку лампочкой, он тоже не смог подавить тревоги, и взгляд его перескакивал с одной вещи на другую, словно что-то отыскивая, ощупывая их. Плеснул в стакан вина. Залпом выпил.
Беспокойство не проходило. «Почему не оставляют в покое Эрушетова? Зачем нужно посылать с Махмудом второго человека? Выходит, не доверяют Махмуду?! Все ли я объяснил Махмуду? Правильно ли тот понял?» Ситуация складывалась очень сложная и неблагоприятная. А Карониди привык к тому, что все идет гладко, размеренно, как он того хочет. Сейчас что-то сделано не так!
«И надо же было связываться с Эрушетовым! А все — Ислан-бей. Хорошо ему там... сидит себе, денежки загребает! А мне здесь? Расстрел или тюрьма!.. Но ведь другого выхода нет! После гибели курьера на границе все пути на ту сторону отрезаны». Нужно было искать новые возможности, а Ислан-бей прознал о группе Эрушетова. По его указанию пограничная стража эту группу не трогала. Только пастухи наблюдали, где горцы кочуют через границу, и докладывали о каждом передвижении.
«Будет у нас надежная переправа! — не раз повторял Ислан-бей. — Много денег заработаем. Идеальная тропа!.. За каждого переброшенного и вернувшегося благополучно — тысячи долларов!» Ислан-бей потирал руки и глаза его возбужденно блестели. Теперь Эрушетов погубит всех!
«Да и этот Махмуд! Падок на женщин, деньги. За ним нужен глаз да глаз. Продаст кого хочешь...
Все ли он сделает, как условились? Впрочем, деваться ему некуда, крепко привязан. Если провернет это «мокрое» дело, то еще сильнее завязнет... Ислан-бей сказал, что на него можно положиться.
Теперь от Махмуда нужно ждать сигнала. Крест мелом на перилах моста через Куру — значит, он пошел в горы к Эрушетову один; кружок мелом — начальник послал его с кем-то вдвоем».
Карониди глубоко вздохнул. Посчитал на пальцах: раз, два, три, четыре... Покачал головой. «Четвертый год такой собачьей жизни».
Следующие трое суток он работал не покладая рук. Шил новые шапки, выдавал их заказчикам. Выполнял мелкие работы по дому. И как будто забыл о своих опасениях.
Несколько раз ходил на рынок: покупал продукты, приценивался к шапкам, которые продавали с рук другие. Некоторых скорняков он знал, а с одним, крепким еще стариком, завязал дружбу. Во всяком случае тот его называл просто Нестором, а он его Вахтангом. Изредка они вместе выпивали бутылку красного вина. В последнее время Карониди по вечерам закрывался в комнате, пил вино и молча перебирал четки, что-то обдумывая.
Спустя неделю после ночного визита Махмуда Карониди стал по утрам выходить к набережной Куры. Подойдет к мосту, посмотрит на перила, перейдет на другую сторону, прогуляется или зайдет в магазин — и обратно домой.
С женой теперь разговаривал редко. Да и вообще они никогда не были близки. У них сложились странные отношения: третий год живут тихо и мирно, никаких ссор, но и никакой близости.
Она иногда задумывалась. Зачем вышла замуж за Нестора? Жила бы себе одна. Муж давно умер, сын взрослый, в другом городе... А все Вахтанг, шапочник. Как встретит на рынке или на улице, так и пристает: «Что ты, Айваз, все одна? Я тебе найду хорошего мужа». Одной и впрямь не сладко. И он однажды познакомил ее с Нестором. Тот показался хорошим человеком: спокойный, уравновешенный, умный работник. Подумала Айваз и согласилась.
А в последнее время стала замечать, что Нестор чаще обычного нервничает. Особенно после того, как его навестил этот маленький вертлявый черкес, как она про себя называла Махмуда. Две недели уже не заглядывает. А Нестор будто ждет кого. Несколько раз прикрикивал раздраженно, когда она входила в комнату без стука. И все чаще отправлялся на прогулки к мосту. Теперь ходил туда по два раза в день: утром и вечером. А когда возвращался, становился еще мрачнее.
В конце третьей недели, после очередной прогулки, Нестор не находил себе места: «Почему же нет сигнала от Махмуда? А что, если в горы, к Эрушетову, послали не его, а кого-то другого? И как только раньше не подумал об этом?» Карониди даже вздрогнул от этой мысли и уронил на пол четки, которые он теперь все время держал в руках, как успокоительное средство. Поднял четки, постарался спокойно проанализировать свое предположение.
«Могут ли они послать другого человека вместо Махмуда? Нет. Другой не найдет Эрушетова. В тот раз Махмуд предложил Хасану сменить место, договорились встретиться на новом. К тому же Хасан не станет разговаривать ни с кем, так как вел переговоры только с Махмудом и доверяет только ему».
Сделав такой вывод, Карониди вновь обрел душевное равновесие и занялся домашними делами. А вечером, когда стемнело и жена легла спать, он вышел в прихожую, отодвинул в стене доску, вытащил сверток. Возвратился в комнату, развернул его. Там находились две сумочки, из коричневого и красного материала. Они были пришиты одна к другой наподобие патронташа.
Карониди держал их бережно. Вытащил из одной небольшую красивую книгу в ярко-зеленом переплете. Это были «Сури» — избранные молитвы на арабском языке.
Из другой сумочки достал пачку вощеных листов бумаги, на которых каллиграфическим почерком сделаны выписки молитв из корана. Полистав их, нашел кусочек листка из ученической тетради. Пробежал взглядом написанное, хотя знал все наизусть. Нет, память его не подводила: там была сделана запись: «Цунда, 192,6». Только и всего.
После этого Карониди стал шепотом читать молитвы, медленно раскачиваясь взад и вперед, как бы отвешивая поклоны. Так продолжалось около часа. Затем сложил все в сумочки и спрятал их в тайник.
Таким образом он набрался терпения до середины четвертой недели. В среду с утра зарядил дождь, и на Нестора снова навалилась хандра. Накинув плащ, заспешил к мосту. На асфальте пузырились лужи, он промочил ноги, но это его не смущало. Вот и мост. Прошелся, внимательно осматривая перила, — ничего.
— Вай, какой шайтан в него вселился! — раздраженно пробормотал Нестор. — Что делать? — Несколько минут он стоял, не замечая дождя. Спохватившись, что привлекает внимание прохожих, решительно зашагал обратно, но передумал и пошел на рынок. Прошелся вдоль прилавков, на которых высились горки ароматных желтых груш, пестрели яблоки, было много различной зелени. Он останавливался и осматривал это изобилие, ни к чему не прицениваясь. Наконец подошел к невысокому пожилому горцу, в руках у которого была барашковая шапка, поздоровался.
— Послушай, Вахтанг, у меня к тебе дело. Я тебя очень уважаю и прошу, как друга...
— Чего ты хочешь, Нестор?
Карониди отвел горца в сторону и продолжал:
— Один мой важный заказчик просил срочно сшить две шапки и обещал хорошо заплатить. Очень торопил, собирается куда-то ехать. Я выполнил заказ, но его что-то долго нет, наверное, заболел. Не мог бы ты послать к нему своего племянника отвезти шапки и получить деньги? Это недалеко... Я бы поехал сам, да что-то нездоровится в такую погоду. Дорогу я оплачу, а потом мы с тобой разопьем бутылку цинандали.
— Хорошо. Племянник может поехать завтра.
Ираклий Чадунели, племянник Вахтанга, вышел из дому рано утром.
Нудный дождь, ливший со вчерашнего дня, прекратился, но горы еще тонули в облаках. На электричке добрался до маленькой станции. Сел на попутную машину и только в середине дня увидел серебристую ленту канала. Последние два километра шел пешком и ругал своего дядю: «Если бы знал, что нужно так добираться, не согласился бы. Из-за каких-то двух шапок!» Наконец увидел село. Там, где совсем недавно была голая степь, выстроились аккуратные домики с верандами. Ираклий присел на большой камень передохнуть. Настроение его поднялось: к вечеру будет снова в Тбилиси и получит обещанную бутылку цинандали.
