Валерий Буре - Невыдуманные истории
— Знаешь что? Давай сделаем так, что ты будешь выступать словно бы за двоих. Во-первых, возьми мои туфли, в них очень удачно расположены шипы, это я знаю. Во-вторых, будешь метать моим боевым копьем! Помни, оно уже летало за семьдесят метров. Глядишь, и тебе поможет выполнить норму мастера. По рукам!
На стадион пришли вместе. Цыбуленко разминался, Вальман был рядом с ним, советовал делать все поинтенсивнее: в холодную погоду нужно накопить под тренировочным костюмом побольше тепла, чтобы мышцы не остыли перед зачетным броском. Виктор старательно выполнял наставления чемпиона и рекордсмена страны, опробовал его боевое копье. Оно настолько хорошо вылетало из его руки, что настроение мгновенно поднялось до нужного соревновательного тонуса. Вызова судьи Цыбуленко ждал с нетерпением: так хотелось попробовать копье не в разминке, а в настоящем броске! Вальман подлил масла в огонь:
— Раз — и за рекордный флажок! И все поздравляют нового мастера спорта! Парень ты здоровый, в дороге отдохнул, почему бы не дерзнуть? Ну, давай!..
И Виктор дал. Стремительно разбежался, мощным усилием послал копье вперед, в момент броска даже вскрикнул от напряжения, как лесоруб над узловатым пнем. Копье сразу же вышло на красивую оптимальную траекторию, описывая словно бы старательно кем-то вычерченную дугу. Секунда, вторая, третья… И радостный возглас зрителей разлетелся над новым стадионом. Словно подчиняясь напутствию своего создателя и хозяина, копье всем наконечником вонзилось в землю метра на два дальше рекордного для нашей страны флажка.
73 метра 37 сантиметров пролетело копье эстонца Харри Вальмана из руки украинца Виктора Цыбуленко! Это было исполнением всех желаний — двадцатилетний киевский спортсмен стал мастером спорта и рекордсменом страны! Вот уж ничего не скажешь, поистине постарался за двоих!
Так родился, возможно самый уникальный, всесоюзный рекорд в истории нашей легкой атлетики. Он помог Виктору Цыбуленко сделать окончательный выбор между ядром и копьем в пользу последнего. Чтобы ровно через десять лет подняться в Риме на пьедестал олимпийского чемпиона в метании копья.
Вячеслав Мельников
СЧАСТЛИВАЯ ЗВЕЗДА ВЕСЛИ
Я лежал на кровати и смотрел в окно. Высокие остроконечные вершины гор, покрытые снегом, сверкали на солнце. Мой двухместный номер на третьем этаже отеля в швейцарском высокогорном курорте Венген выходил окнами на юг, где виднелась белая игла красавицы Юнгфрау. Я пошевелился, и острая боль пронзила правую ногу. Через месяц я должен стартовать на VII зимних Олимпийских играх в Кортина Д’Ампеццо, и вот такое невезение…
Вдруг в дверь моего номера постучали. Она открылась, и на пороге появилось сразу человек пять жизнерадостных, рослых шумных парней, что-го говорящих наперебой. Из всего я понимал только свое имя, произносимое с сильным английским акцентом: Славо… Славо!..
Я приподнялся на подушке как мог и почти сел. Американцы заполнили комнату и сгрудились вокруг моей кровати. Они качали головами, резко жестикулировали и говорили, говорили… Но я прекрасно знал, о чем они говорят. Они пересыпали свою речь немецкими словами и специальными терминами: Абфарт!.. О!.. Штурц!.. Я, я… Кранк, фус!..
Наконец из-за их спины появился наш переводчик.
— Они тебе выражают соболезнование. И потом они принесли тебе…
В это время Весли вытащил из кармана пакет и протянул его мне.
— Данке шон! Данке шон! — благодарил я, беря пакет и пытаясь выразить им свою благодарность. Они весело смеялись и что-то показывали. Я догадался, что они вспоминают, как я падал. Их смех и шутки могли показаться неуместными у постели человека, лежащего с больной ногой, если бы не случай, произошедший буквально три дня назад. Я смотрел на Весли. Высокий, молодой, лет двадцати двух-двадцати трех, он балагурил, пожалуй, больше всех. Таких ребят любят девушки, и парни охотно водят с ними дружбу. Вообще команда американских горнолыжников тех лет была на подбор. Все один к одному и чем-то похожие друг на друга: рослые, сильные, веселые парни.
На тренировках: завидя нас, они дружно поднимали руки и кричали на всю гору:
— Привьет, Славо!
— Ви гейтс, Виктор!
— Сервус, Сашо!
Казалось, что мы с ними знакомы по крайней мере несколько лет, так радушно они нас приветствовали при встрече. Почти все они были уроженцами западных штатов, где высоко в небо взметнулись белоснежные иглы Кордильер. Они выросли среди природы, в небольших горных поселках шахтеров и горняков. И им передалось бесстрашие их отцов и дедов, приобретенное в вечной борьбе с грозной стихией гор.
Вчера, тренируясь на трассе скоростного спуска, я неудачно упал. И вот лежу теперь с распухшей до синевы стопой. Парни принесли мне эластичный бинт.
Немного посидев и развеяв мои мрачные мысли — через день старт на приз «Петушиный гребень», — они ушли. Но их короткое нашествие помогло мне по-новому взглянуть на свое несчастье. И кое о чем подумать.
«Ты зря обижаешься на судьбу, — решил я. — Могло бы быть гораздо хуже». Все же мы с Весли родились под счастливой звездой… И если я отделался только растяжением связок, хотя и сильным, но растяжением, то он, честное слово, позавчера вернулся с того света…
А было это вот как.
До соревнований оставалось четыре дня. Наша команда первой приехала в Венген, где вот уже много лет проводятся крупнейшие горнолыжные соревнования на сложнейшей четырехкилометровой трассе скоростного спуска.
Организаторы дали нам проводника из местного лыжного клуба, и он повез нас в горы. Почти игрушечные вагончики фуникулера резво бежали по крутому склону, цепляясь зубчатыми шестеренками, сидящими у них под полом, за третий рельс, напоминающий узенькую лестницу-стремянку.
Трасса была не раскатана. Из-за своей сложности она не годится для туристов, а предстоящие соревнования были первыми в этом сезоне. Без проводника найти путь среди бескрайних снежных полей, коричневых острых скал и переплетения лесных полян и просек было просто невозможно. В этот день мы пытались составить хотя бы приблизительное представление о том, что нас ожидает в ближайшие дни. Но это оказалось чрезвычайно сложно. Это была не просто трасса, это была супертрасса! Кажется, природа собрала здесь все, что могла, чтобы помешать лыжнику достичь финиша.
На другой день нам сообщили, что трасса на большем своем протяжении готова для тренировок. Это было для нас большой неожиданностью.
Мы схватили лыжи и поспешили на станцию фуникулера. Ночью приехали многие из восемнадцати национальных команд, которые, как и мы, готовились к Олимпиаде. На старте мы догнали французов, австрийцев и американцев. Американцы вместо узких, спрятанных в ботинки брюк щеголяли в пестрых гетрах и темных гольфах.
Трасса начиналась на широком крутом склоне. Он переходил в пологое плато и обрывался отвесными острыми скалами. Не знаю, сколько бы нам потребовалось времени, чтобы рискнуть спуститься отсюда напрямик. Но увидев, как австрийцы и французы идут здесь в низкой стойке, проскакивают плато и только на его краю тормозят и останавливаются, я решил, что это не так уж сложно и страшно.
Андре Мольтерер окончательно рассеял мои сомнения. Он стоял намного выше нас. И вдруг, сорвавшись, прописал между нами, стоящими на старте, огромную «змейку» и ушел вниз, собравшись в комок. Недолго думая, я ринулся за ним.
На краю плато трасса делает два крутых поворота и, пройдя вдоль отвесного обрыва, уходит по узкой «полке» вниз.
Слева от нее, как стена, поднимается коричневая скала, отвесная и гладкая. А справа обрываются острые каменистые зубья. По краю двухметровой «полки» на зацементированных в скалы железных трубах натянута металлическая сетка. Малейшая ошибка здесь приводила спортсмена в больницу. Но это в лучшем, счастливом, случае. Сами же повороты при подходе к «полке» ничем не были огорожены, и тут ошибка приводила к падению на скалы…
Не удивительно, что здесь спортсмены задерживались надолго. Они смотрели, как решают эту головоломную задачу другие, советовались между собой и с тренерами, на маленькой скорости, потихоньку пробовали проходить два последних поворота и выезжали на «полку», проверяя каждое движение, каждый шаг. Уж слишком велик был риск!..
Я остановился на краю плато и подъехал к группе лыжников. По трассе беспрерывно шли спортсмены, но никто из них не решался брать эту чертову «полку» с ходу. Я заглянул вниз. И вдруг предостерегающий крик заставил меня обернуться. По плато мчался лыжник в гольфах.
«Американец! — мелькнуло у меня в голове. — Он здесь первый день и наверняка не знает трассы. Улетит в скалы!»…
Американцу кричали, его старались остановить… Куда там!
Протаранив на полном ходу несколько метров снежной целины в классической группировке, американец перелетел «полку» и стал падать вниз на острые скальные перья, торчавшие как лезвия ножей. Я оцепенел… В ужасе застыли десятки людей… Вдруг снизу от скал донесся глухой звук… Кто-то крикнул, и гора ожила. Несколько человек, стоящих внизу у «полки», кинулись под скалы, куда упал американец. Все торопились вниз. Пропустив вперед американских ребят, я поехал следом за ними. И… не поверил своим глазам. Потерпевший стоял на лыжах, слегка поддерживаемый товарищами. На нем не было ни царапины. А ведь он пролетел не менее полсотни метров и упал на камни, потому что в том году в горах было очень мало снега. Это же чудо!..
