Франк Коуэл - Древний Рим. Быт, религия, культура
На закате империи, когда столица западного мира переместилась в Византию, император Юстиниан (527 – 565 гг. н. э.) заставил подготовить свод всех римских законов в «Великих дигестах» (530 – 534 гг. н. э.). В них были обозначены цены на рабов в золотых деньгах того времени. Теперь Юстиниан стал христианским императором, и христианство было предпочтительной религией Римской империи на протяжении почти 200 лет, когда были обнародованы его дигесты. Итак, христианство не преуспело в уничтожении рабства, хотя во многом умерило и смягчило характер многих рабовладельцев.
Глава 5
СПОСОБЫ ЗАРАБОТАТЬ НА ЖИЗНЬ
ТРАДИЦИОННОЕ ОТНОШЕНИЕ К ПРОМЫШЛЕННОСТИ И ТОРГОВЛЕ
При том, что римские школы не давали никаких навыков ручного труда или технических умений и имелись тысячи рабов для выполнения большей части ручного труда, а также большей доли высококвалифицированной работы, возможностей заработать себе на жизнь для свободных римских граждан было гораздо меньше. После своего незатейливого рудиментарного обучения, которое большинство завершило в ранней юности, чем же предполагали заниматься в жизни юноши и девушки Древнего Рима?
Для большинства девушек на всем протяжении римской истории ответ был прост: они выходили замуж. Для них не было работы в лавках, конторах или в домашнем сервисе. Во времена империи встречались упоминания о немногочисленных женщинах-учителях, лекарях и цирюльниках, но они были исключением из правил. На такой работе были заняты рабы или вольноотпущенники. Девушка еще в младенческом возрасте зачастую была обручена или обещана кому-нибудь в жены. По древнеримской традиции романтические привязанности постигала тяжелая участь, если родители имели другие планы на своих сыновей и дочерей. Для девочки остаться незамужней до двадцати лет было несвойственно. Молодая матрона или домохозяйка в дни расцвета Рима и очень долго после оного, если только не была богатой, должна была заботиться о своем доме и детях с теми умениями, которым она могла научиться у своей матери, а также уметь прясть и ткать. В любом домашнем хозяйстве, которое не находилось за чертой бедности, такой монотонный тяжелый труд, да и вся тяжелая работа по хозяйству обычно выполнялись рабами.
В дни ранней республики у мальчиков тоже не было проблем. Они шли по стопам своих отцов; для большинства из них это означало, что они должны были учиться обрабатывать свой земельный надел, управлять семейным имением или небольшим участком арендованной земли и в то же время знать, что нужно, чтобы стать хорошим солдатом, готовыми воевать и часто защищать домашний очаг ценой своей жизни. Однако даже тогда не все римляне были земледельцами. Кому-то нужно было строить дома, возводить храмы, мосты и акведуки, доставляющие воду в город. Кто-то должен был забивать животных, продавать мясо, печь хлеб, изготовлять и продавать горшки, кухонную утварь, башмаки, сандалии, плуги, ручные мельницы, гвозди, молотки, повозки, седла, уздечки, косы, грабли, мотыги, мечи, щиты, пики, ножи, топоры, веревки, лестницы и тысячи вещей, которые земледельческое, но постоянно сражающееся сообщество могло бы купить на рынке или получить бесплатно при необходимости. Следовательно, с начала времен существовало определенного вида производство, которое можно было найти в любом небольшом провинциальном городке до изобретения машин и сложных механизмов. Такие на удивление незатейливые отрасли промышленности не изживали себя, а, наоборот, росли и расширялись по мере того, как развивался сам Рим. Для большей части римского народа такой преимущественно сельскохозяйственный образ жизни обеспечивал устой, в котором им приходилось жить на протяжении многих веков. Девочки выходили замуж и вели хозяйство, мальчики работали на земле, сражались в армии, а немногие становились ремесленниками, лавочниками или носильщиками. По мере того как Рим развивался в имперскую столицу мира, такой простой образ жизни уходил в прошлое, и римляне все больше и больше полагались на имперские провинции и ресурсы своей империи для предметов первой необходимости, а также на людские ресурсы, необходимые как для армии, так и для промышленности.
Поскольку тяжелая, грязная работа и почти весь ручной труд исполнялись рабами, а также мужчинами и женщинами, которые прежде были рабами, и поскольку рабы считались низшей формой жизни, весь ручной труд считался унизительным. И не только ручной труд. Цицерон в своем руководстве по жизни и об обязанностях перед обществом, которое он написал для своего сына на закате республики, подвел итог позиции римлян одним высказыванием: «Итак – дабы нам не обсуждать каждого случая в отдельности – мы должны почитать, охранять и оберегать весь человеческий род в его всеобщем объединении и союзе». Странно сказать, но он, видимо, не считал заработки на жизнь служением государству, поскольку сразу же углубляется в обсуждение «ремесел и заработков». Цицерон хотел, чтобы его сын интересовался только тем, что подходит для свободнорожденного человека. «Во-первых, порицаются доходы, навлекающие на себя ненависть людей, как доходы сборщиков пошлин и ростовщиков. Недостойны свободного человека и презренны заработки всех поденщиков, чей покупается труд, а не искусство; ведь в этих занятиях самая плата есть вознаграждение за рабское состояние».
«Все ремесленники занимаются презренным трудом, в мастерской не может быть ничего благородного...»
Цицерон придерживался такой же позиции в отношении торговли, как и в отношении производства: «Презренными людьми надо считать и тех, кто покупает товары у торговцев, чтобы их тотчас же перепродать, ибо они получают доход только в том случае, если сильно обманывают покупателя, а ведь нет ничего более постыдного, чем обман». Очевидно, в торговле существовала градация порочности, поскольку Цицерон говорил, что «наименьшего одобрения заслуживают ремесла, обслуживающие наслаждения. «Бегут ко мне приветливо торговцы тонкой снедью – колбасники, пирожники и рыбник... – говорит Теренций, – прибавь к ним, если хочешь, людей, изготавливающих благовония, плясунов и всю игру в кости». Цицерон имел много друзей в самых высших деловых кругах, от которых зачастую зависел, поэтому ограничил свое осуждение их словами: «Но торговлю, если она незначительна, надо считать грязным делом; если же она обширна и прибыльна, когда отовсюду привозится много товаров и многие люди снабжаются ими без обмана, то ее порицать нельзя». Однако порядочному человеку следует как можно скорее распрощаться с этим занятием, «...если она [торговля], насытясь или, вернее, удовлетворившись полученным доходом, перешла, как это часто бывает, из открытого моря в гавань, а из самой гавани в глубь страны и в земельные владения», ведь его сомнительное прошлое может выплыть наружу, потому что «из всех занятий, приносящих некоторый доход, сельское хозяйство – наилучшее, самое благодарное, самое приятное, наиболее достойное человека, и притом свободного».
Рис. 34. Телега перевозчика, покидающая лавку торговца вином
ИМПОРТ И ЕГО ДОСТАВКА В РИМЕ
Повседневная работа определенно накладывала свой отпечаток на очень большую часть населения Рима, потому что город с почти миллионным населением не может существовать, если только большинство людей не вкладывает свою лепту в обеспечение общих нужд. Ко времени Цицерона и на протяжении четырех веков империи Рим больше не мог обеспечивать себя сам. Сельскохозяйственные земли рядом с городом, которые прежде использовались для обеспечения «отцов республики» простой пищей, к тому времени давно уже были заняты загородными виллами, элегантными усадьбами состоятельных людей, дорогами и придорожными могилами. Рим никогда не располагал многочисленными отраслями промышленности, производящими предметы для экспортного рынка, поэтому оплату стоимости большой массы ввозимого товара, необходимого для ежедневного пользования, нужно было находить из других источников. Оплата импорта производилась из доходов империи от дани, налогов, арендной платы и других поборов, извлекаемых из всех провинций, которые римляне обрели силой оружия.
Пшеница была предметом первой необходимости, и в период ранней империи она поступала в основном из Африки (10 000 000 бушелей), Египта (5 000 000) и Сицилии (2 000 000). Весь этот импорт, почти полмиллиона тонн, стекался по большей части в великий римский порт Остию, на расстоянии двух дней морского пути до Северной Африки. Затем его перегружали на баржи, и волы или рабы тянули его вверх по течению в Рим. Баржи с зерном старались обогнать другие баржи, везущие в город вверх по течению иного рода поставки. Ко II веку около половины винных запасов в Риме привозилось из Испании, но поставки с благодатной почвы Кампании к югу от Рима также доставлялись на кораблях в Остию. Точно таким же был большой тоннаж оливкового масла, большую часть которого привозили из Африки и Испании.
