Марк Хукер - Толкин русскими глазами
Я ухожу в чертоги ожидания к моим праотцам до той поры, когда мир обновится. Сейчас я оставляю все золото и серебро, поскольку там, куда ухожу, оно немногого стоит. Я хочу проститься с тобой по-дружески и взять обратно свои слова, произнесенные у Врат, и загладить свои поступки (Н.272).
В первом предложении диалога о примирении Торина с Бильбо рассказывается, куда Торин отправится после смерти и как долго будет оставаться там. Это предельно сжатый философский трактат о загробной жизни гномов, и любое искажение тщательно подобранных Толкином слов серьезно повредит философской системе, которую Толкин намеревался развернуть перед читателем.
Взгляд Яхнина на будущую загробную жизнь Торина наиболее далек от концепции Толкина. У Яхнина Торин уходит «в страну молчания», где он будет ждать вместе с предками обновления мира (Я Х.341). Леденящая душу концепция, и целиком в стиле Яхнина. Чертоги ожидания Толкина, скорее всего, скопированы с Вальгаллы[89] (Valhalla — Val + Holl) — чертогов павших в бою храбрых воинов (эйнхериев) во дворце Одина из скандинавского мифа. Там павшие герои пируют с богами в ожидании Рагнарёка. Довольно сложно представить себе молчаливый пир викингов.
В своем варианте «Далекие Дворцы» Уманский уловил ощущение великолепия Вальгаллы, но такое название в этой истории кажется инородным (У X.I 80).
При переводе слова halls большинство голосов было отдано варианту чертог. Его использовали анонимный переводчик, Рахманова, Каменкович и Каминская, подразумевая при этом величественный, роскошно обставленный зал. Царским чертогом называется зал коронаций русских царей в Успенском соборе Московского Кремля. Чертог — также слово, используемое в «Советском энциклопедическом словаре» (СЭС, с. 192) в статье о Вальгалле.
Королев выбрал другое помпезное слово — палата, но в данном контексте чертог смотрится лучше. ВАМ и Грузберг использовали современный, буквалистский перевод: зал. Бобырь, как ни странно, остановилась на архаичном слове обитель. Это то же самое слово, которое анонимный переводчик и Королев («Хоббит»), а также М&К, Каменкович и Волковский (ВК) используют при переводе The Last Homely House (H.60; F.296). В своем переводе «Хоббита», однако, для The Last Homely House Бобырь употребила выражение «последнее убежище» (Б Х1994.62; У Х.42), что верно в контексте истории, но само словосочетание лишено британской сдержанности толкиновского названия. Абзац из ВК, где упоминается The Last Homely House, пропущен и у Бобырь, и у Уманского (Б.47; У II.358).
В современном языке английское слово hall растеряло большую часть былого великолепия. «Оксфордский американский словарь» определяет его так: «большая комната или здание для собраний, банкетов, концертов и т. д.». Именно этот смысл ВАМ и Грузберг точно передают в своем переводе залы (Гр Х.270; ВАМ Х1990.228, X2000.348). Однако при употреблении этого слова возникает проблема, связанная с распространенным русским словосочетанием. Зал ожидания — вариант Грузберга — наводит на мысль о вокзалах и аэропортах. Такая ассоциация вызывает в воображении русского читателя достаточно прозаический образ, и поэтому ее следует избегать.
ВАМ постаралась обойти эту ассоциацию, добавив к залам определение. По ее версии, это были «Залы Долгого Ожидания», где каждое слово начиналось с прописной буквы, как в заголовке. Однако наиболее интересный вариант придумал анонимный переводчик. Он назвал их «чертогами безвременья», что намного лучше, чем версия ВАМ. Он не только употребляет чертоги, вместо залов, но и самое долгое ожидание надоест меньше, если будет длиться в безвременье, где тысяча или десять тысяч лет пролетают как одно мгновение. Я предпочел бы ждать в «чертогах безвременья», чем в «Залах Долгого Ожидания».
Ни один другой вариант, использованный для перевода hall, не может сравниться с образом, вызываемым употреблением слова чертог — ассоциацией с царским, неземным великолепием. Для русского читателя оно гораздо бесспорнее и яснее сохраняет связь с Вальгаллой, нежели формулировка Толкина — для английских читателей, которые давно не перечитывали скандинавские мифы или забыли, что halls — это обиталище богов. Последнее хорошо иллюстрирует нижеприведенная цитата из «Скандинавских мифов»[90]:
Чертоги имеют и прочие боги. Первый из них — Идалир — имя месту в тисовых долинах, где Улль палаты построил. Второй зовется Альвхейм, «жилище альвов». Был Фрейром получен от богов на первый зубок. Третий — чертог, с крышей, серебром украшенной богами благими; Валаскьяльв, «Чертог павших», дворец тот, он асом воздвигнут в древнее время. Четвертый — то Сёкквабекк, «погруженная скамья» — плещут над ним холодные волны, там Один и Сага пьют каждый день из чаш златокованых.
Гладсхейм, «жилище радости», — то пятый, поблизости там, как золото, пышно Вальгалла блещет, <...> Пять сотен дверей и сорок еще в Вальгалле самой, верно; когда настанет час схватки с Фенриром, восемьсот воинов выйдут из каждой. <...> Двенадцатый — Види, Видара край, покрытый кустами и высокими травами[91].
Скандинавские саги вполне соответствуют словам Торина о чертогах ожидания, как месте, где «золото и серебро <...> немногого стоит». В приведенной выше короткой цитате из «Скандинавских мифов» содержатся два упоминания о золоте и серебре: крыша Валаскьядьва, «Чертога павших», покрыта серебром, и «Один и Сага пьют каждый день из чаш златокованых», Золото и серебро используются самым прозаическим образом. Серебро в самом деле не представляет особой ценности, если им можно покрыть крышу огромного чертога. Несмотря на то, что купола русских храмов обычно покрывались сусальным золотом, параллели с малой ценностью серебра, используемого для покрытия крыш в чертогах богов, здесь не просматривается. На земле это демонстрация роскоши, гигантские денежные пожертвования Богу в надежде на Его милость, заслужить которую и призваны золотые купола и роскошное убранство храмов. В Чертогах богов — а богам не требуется прибегать ни к каким уловкам, чтобы произвести на кого-то впечатление, — ценность определяется в иных терминах.
Фраза «там, куда ухожу, оно [золото и серебро] немногого стоит» доставила переводчикам немало хлопот. Английское слово worth имеет двойной смысл, который трудно передать одним русским словом. «Англо-русский словарь» Апресяна переводит worth как: «ценность, значение, достоинство». Лучшее решение было у Уманского. Его Торин говорит: «все это [золото и серебро] ничего не стоит» (У X.I 80). Глагол здесь допускает двоякое толкование. Его употребляют при обозначении конкретной цены в таких фразах, как «эта книга стоит 10 долларов». Но также его можно использовать и в переносном смысле: «это не стоит усилий».
Варианты Грузберга, Королева и анонимного переводчика чуть менее точны, по сравнению с Уманским, а вот все остальные разбрелись далеко в разные стороны. Из этих двух лучшая версия у Грузберга. Он употребляет разговорное выражение «где от него мало проку». Хотя использованный им оборот слегка не соответствует стилизованной речи Торина, суть его верна, а это важнее. Анонимный переводчик придал фразе интересный философский поворот, переведя ее так: «золото и серебро мне там ни к чему», в результате чего утверждение общего плана конкретизируется до личной оценки Торина, но все еще сохраняет двусмысленность английского слова worth. Королев ликвидировал эту проблему, используя ту же самую формулировку, но без местоимения: «там оно ни к чему».
Четверо переводчиков — Рахманова, Каменкович, Каминская и ВАМ решили, что в контексте гномов, золота и серебра Толкин имел в виду стоимость. Такой выбор легко понятен, и в данном контексте относительно неплохо передает смысл слова worth. Все эти переводы варьировались вокруг слова цена. Трактовка Рахмановой была наиболее изящной: «оно мало ценится» (Р Х1976.240). Каменкович и Каминская дали одинаково интересные формулировки в том же самом ключе: «они [золото и серебро] не в цене» (Км Х.292; Кск, Х.127). Вариант ВАМ был менее удачен: «оно не имеет ценности» (ВАМ Х1990.228), поскольку это менее двусмысленно, чем формулировка Толкина, согласно которой золото и серебро некоторой ничтожной ценностью все же обладают: ими, например, покрывают крыши.
Бобырь, однако, решила, что Толкин имел в виду бесполезность золота и серебра для загробной жизни гномов. Такой подход приводит к серьезному философскому искажению смысла предложения. Выбор между ценностью и полезностью указывает на различные исходные посылки автора. Предпочтя ценность, Рахманова, Каменкович, Каминская и ВАМ акцентируют внимание на деньгах и богатстве, допуская также переносное значение, которое соответствует комментарию Торина о драконах, никогда не наслаждающихся ни одной из прекрасных вещей в своей сокровищнице. Выбрав бесполезность, Бобырь акцентирует внимание на прагматизме и практичности, что до некоторой степени является вариантом, аналогичным тому, на котором остановились Грузберг, ВАМ и Рахманова, переводя enjoy словом используют в комментарии Торина о драконах (Н.35). Предельно марксистское, материалистическое различие: вещи имеют ценность, потому что они полезны, а не по какой-то другой причине, непосредственно относящейся к свойствам данной вещи. Иными словами, это вполне советское различие. У Бобырь, как и у ВАМ, версия была весьма категорична. Она гласит: «где они бесполезны» (Б Х1994.331). Яхнин составил ей компанию. Он написал: «золото и серебро не нужно» (Я Х.341).
