Борис Фрезинский - Писатели и советские вожди
В январе 1929 г. Лелевича выслали в Соликамск (ГПУ сочло, что для относительно либеральных саратовских условий он недостаточно быстро эволюционирует в сторону капитуляции). 11 февраля Лелевич пишет Радеку:
Соликамск оказался, неожиданно для себя, лабораторией марксистско-литературоведческой мысли… Ваше мнение о романе Эренбурга «Гракх Бабеф»?[216] Читали ли воспоминания Воронского (где он кстати?) в «Новом мире»?[217] По-моему замечательно![218]
16 февраля 1929 г.:
Вы обещали, вернувшись из Новосибирска, написать подробно, но, видно, не собрались… Ходят слухи, что Вы добиваетесь разрешения совещания с Евгением Алексеевичем <Преображенским>, Христианом Георгиевичем <Раковским> и <И. Т.> Смилгой[219]. Верно ли? И если верно, каковы Ваши планы — в каком положении находится это дело?… Как дела с Вашей книгой о Ленине, о которой Вы мне писали?
Тон этого письма так не похож на обличительное послание Лелевича Вардину; видимо, он готовился к капитуляции…
Долго не получая писем от Радека, 21 мая 1929 г., Лелевич написал его приемному сыну Витольду Глинскому[220], также сосланному в Томск:
Дорогой тов. Глинский! Я уж Вас побеспокою. Будьте добры: когда К. Б. не может почему-либо сам писать, пишите Вы…[221]
Это последнее письмо Лелевича в архиве Радека.
2. РейснерыОдин сюжет в «писательской» почте Радека касается несомненно значимого события в его личной биографии. Событие это случилось в 1923 г., когда в жизнь Карла Радека вошла Лариса Рейснер. Вскоре (через нее) Радек познакомился и со всей семьей Ларисы, жившей в то время в Москве. Семья Рейснеров (отец, мать, дочь и сын) была спаяна невероятной близостью, дружбой и преданностью друг другу… Неизвестно, существовала ли переписка Радека и Ларисы Рейснер (во всяком случае, в почте Радека, теперь хранящейся в РГАСПИ, ни одного послания Ларисы нет); но два письма, отправленные Радеку в ссылку братом Ларисы — Игорем (впоследствии известным востоковедом, автором ряда книг) — сохранились. В историческом и тем более в биографическом, плане они существенны, но, будучи характерно личными и семейными, требуют предварительного рейснеровского семейно-биографического экскурса.
Михаил Андреевич Рейснер происходил из чиновничьей семьи обрусевших балтийских немцев; он окончил Варшавский университет, где защитил диссертацию на степень кандидата прав (его учителем был оказавший на него заметное влияние проф. А. Л. Блок, отец поэта). Стажировался Михаил Андреевич в Гейдельберге, после чего стал профессором юридического факультета в Томском университете. В 1904 г. по обращению К. Либкнехта он, как специалист по русскому праву, предоставил заключения для суда в связи с обвинением немецких социал-демократов в государственном преступлении против русского царя. В 1905 г. Рейснер организовал в Европе кампанию в связи с событиями 9 января и арестом Горького. В том же году он вступил (в Нарве) в большевистскую партию и участвовал в знаменитой Таммерфорсской конференции РСДРП(б), где познакомился с Лениным.
С 1907 г. М. А. Рейснер был допущен к чтению лекций в Петербургском университете; читал он лекции также на Высших женских курсах Раева и в Психоневрологическом институте (где училась и Лариса Рейснер). Автор двухтомного труда «Государство» (1911–1912), М. А. Рейснер вместе с тем вел широкую научно-социалистическую пропаганду в рабочих аудиториях, за это подвергался гонениям как академических кругов, так и «общественности». Гонения эти завершились широковещательным распространением клеветы: был пущен слух, что Рейснер — провокатор охранки; этот навет, как ни странно, поддержал В. Л. Бурцев. В брошюре «Мой ответ Бурцеву» Рейснер обстоятельно разоблачил ложные обвинения, но опровержения и логика впечатляли русское общество слабее, нежели эффектные сенсации…[222]
В 1914 г. Россия ввязалась в войну, и М. А. Рейснер с самого ее начала был активным противником мировой бойни. Антивоенным стал и литературный журнал «Рудин», восемь номеров которого в 1915–1916 гг. выпустили Михаил Андреевич и его дочь Лариса, ставшая душой журнала, где печатались и ее стихи, очерки, критические статьи.
Послереволюционная деятельность М. А. Рейснера выглядит скорее грустной. Он, конечно, принял предложение Ленина стать завотделом Наркомюста, но научная его работа явно стопорилась, поскольку социально-психологические методы в марксизме, которые развивал Рейснер, уже в 1920-е гг. в СССР не поощрялись, и он периодически обвинялся в различных «отступлениях»…[223]
Еще в 1893 г. М. А. Рейснер женился на Екатерине Александровне Пахомовой[224], с которой, как сказано в его автобиографии, «прожил всю жизнь в исключительном счастьи»[225] (Лариса родилась в 1895-м, а в 1899-м — Игорь). Вспоминая старших Рейснеров, писатель Вадим Андреев, мальчиком живший у них на Черной речке (его отец Леонид Андреев дружил тогда с рейснеровским семейством) писал: «Медленный, приторно любезный, немного рыхлый и чересчур спокойный Михаил Андреевич и рядом острая неукротимая Екатерина Александровна — они прекрасно дополняли друг друга»[226]. Называя дом Рейснеров четыреединым, младший Андреев особенно восторженно вспоминал Ларису: «Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту как факел и даже самые грубые предметы при ее приближении приобретают неожиданную нежность и мягкость. Я помню то ощущение гордости, которое охватывало меня, когда мы проходили с нею узкими переулками Петербургской стороны — не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий — статистика, точно мною установленная, — врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали в толпе. Однако на улице никто не осмеливался подойти к ней: гордость, сквозившая в каждом ее движении, в каждом повороте головы, защищала ее каменной, нерушимой стеной. Вообще гордость была из основных рейснеровских черт. Даже мой товарищ брат Ларисы, Игорь, веснушчатый, острый, в мать, четырнадцатилетний мальчишка, был преисполнен гордостью: так, как он, никто не умел закинуть голову, одним взглядом уничтожить зарвавшегося одноклассника и выйти с достоинством из трудного положения. <…> Игорь был стремителен, настойчив, всегда увлекающийся и беспокойный, казалось, он не мог ни на чем остановиться надолго… Рассказывал он легко, плавно, без труда находя все нужные слова, легко подчиняя ритму своих беспокойных рук длинные периоды, придаточные предложения, вводные слова, так что самая сложная фраза получалась у него круглой, завершенной, как будто готовой к печати»[227].
Лариса Рейснер, еще будучи студенткой, приобрела известность в петербургской литературной среде как идейный вдохновитель, редактор и автор журнала «Рудин»; многие ее публикации в журнале, скажем, статья «Через Ал. Блока к Северянину и Маяковскому», имели несомненный резонанс не только у молодежи. Она была знакома с Блоком (правда, наиболее часто встречалась с ним в Петрограде 1920-го), Гумилевым и другими известными поэтами… С начала Гражданской войны Лариса Рейснер принимает в ней активное участие; она — легендарный комиссар Волжской флотилии, а затем комиссар штаба флота. Став женой командующего Волжско-Каспийской флотилии Ф. Ф. Раскольникова, она в 1921 г. отправляется с ним в Афганистан, куда Раскольникова направили послом. (К слову сказать, брата Ларисы Игоря уже в 1919 г. послали в Кабул секретарем посольства, когда послом был Я. З. Суриц. Сразу после отзыва Сурица Игорь Рейснер еще некоторое время оставался в Кабуле и дождался приезда сестры). В Кабуле Лариса увлеченно занималась дипломатической работой и собирала материал для книги об Афганистане. В 1923 г. она поехала отдохнуть к родителям в Москву, и вот тут-то начинается наш сюжет, сколько-нибудь внятных изложений которого мне не приходилось встречать в печати. Разве что воспоминания ученицы и коллеги И. М. Рейснера востоковеда К. А. Антоновой, в которых есть глава «Мой учитель — Игорь Рейснер», — соответствующее место из нее здесь приведем. Речь идет о том, что после отъезда Ларисы из Кабула в Москву она для Раскольникова, оставшегося в Афганистане… пропала: «Ни одно письмо не пришло от нее мужу, хотя Раскольников непрерывно писал ей, умоляя сказать, что случилось?. Он оказался в нелепейшем положении: при шахском дворе его все время спрашивали, как его жена, когда она вернется, а он ничего не знал и должен был выдумывать. Наконец Раскольников добился отзыва в Москву, приехал и стал искать встречи с Ларисой, но та его избегала: в то время она увлеклась маленьким, некрасивым, но живым и остроумным Карлом Радеком, который собирался в Германию где, казалось, начиналась революция, и мог взять ее с собой. <…> В конце концов, Лариса послала Федору Федоровичу письмо, объясняя, что он больше ничего не может ей дать, между ними все кончено. Это было тяжелым ударом для Раскольникова, имевшего другое представление о супружеской любви. Радек действительно взял в 1923 г. Ларису с собой в Германию, где она написала книгу „Гамбург на баррикадах“»[228].
