Сергей Дубавец - Русская книга
Лукашенко, который начинал свою депутатскую карьеру на митингах БНФ в Могилеве, который сам принес бело-красно-белый флаг в овальный зал ВС, который говорит, что сделал для белорусского языка больше, чем кто-либо другой, — этот Лукашенко сегодня совершенно провокационным образом вталкивает Беларусь в ряд «равных» между Россией и США. «Мне нужно посоветоваться с Минском», — говорит Ельцин Клинтону.
По одному из сценариев развития событий, либеральная, но от этого не менее имперская Россия, хочет заглотить Беларусь, представляя это как освобождение от диктатора. (Тут следует напомнить, что все в истории присоединения Беларуси к России всегда преподносились, как освобождение нас от чего-либо.) Вот откуда может возникнуть выбор между независимостью и демократией. Когда Шейман на танке выедет на защиту суверенитета Беларуси, истинные сторонники независимости окажутся перед сложным выбором…
Так выглядит абсолютно абсурдный, но, согласитесь, весьма белорусский сценарий.
И обнадеживает в этой ситуации вот что. Провокация — это лишь этап, который в развитии неизбежно должен быть преодолен. Рано или поздно в сельском клубе на танцах появляется другой боец, либо мужики собираются вместе и ставят задиру на место.
Новый этап национального возрождения, который начинается сегодня, отличается от прежнего как раз этим. Он и его герои не ориентированы на провокацию, ибо рождаются не в кулуарах бээсэсэровских суполок, а в открытом противостоянии режиму.
ДЕЛО В ПРИНЦИПЕ
Можно ли всерьез анализировать суб'ектов политической жизни РБ, если у них, суб'ектов, нет принципов? Никаких действительно серьезных намерений, целей и представления о том, что и как должно быть. А есть только: у кого напористая энергия, у кого — опыт других стран либо — понимание общечеловеческих ценностей… Поэтому ничто никуда не движется, и все только ждут: кто внешнего воздействия, кто провидения, кто окончательного крушения экономики, например.
Жаль этих дней и лет, посвященных всеобщему ожиданию. Жаль жизни — большой и малой, которая не складывается, потому что нет под нею твердой основы. Нет принципов.
Лукашенко может разогнать шествие протеста, а может и не разогнать. Как он поступит, до последнего момента не знает никто. В том числе и он сам. Непредсказуемость — главная черта. И не она ли, кстати, обеспечила ему все его триумфы.
В картах всегда везет новичку, который еще не знает правил. И в белорусской поэзии мне приходилось встречать начинающих, которые удачно рифмовали, потому что… не знали языка. Правда, когда они овладевали предметом, их парадоксальная изобретательность иссякала, а сами они оказывались банальными графоманами. Тоже самое, кстати, и в картах. То же — в политике. Либо сформулируй принципы, либо с тобой перестанет считаться весь мир.
Похоже, «молодой президент» рассчитывал, что принципы придут сами, что они спрятаны где-то в подсознании и, когда понадобится, вылезут на поверхность, оформятся. Сегодня самое время им объявиться. Но нет. Нет принципов.
Чтобы почувствовать эту материю, стоит сравнить два праздника — два дня независимости. День 27 июля, когда была принята Декларация о суверенитете, не закрепился в сознании народа. Не успел. На последнем референдуме его перенесли на день освобождения Минска от немцев. Почему именно на этот — никто не знает. Теперь этот день будет называться Днем республики. Будто республика возникла с освобождением от немцев…
Суть дела в том, что такой праздник не назначается и не отменяется. Он — принцип. Назначай или отменяй Пасху, люди все равно будут ее празновать. Будут ли в этом году отмечать 27 июля — неизвестно. Потому что непринципиально.
А вот День Воли 25 марта отмечался 80 лет и будет отмечаться всегда, независимо от того, утвердит его очередная власть или нет. Здесь — принцип. Начало республики. Кстати, принцип так и переводится с латыни — начало.
Беспринципная деятельность — хаотична, и результат ее — двоякий. Проводя последний референдум, Лукашенко, с одной стороны, укрепил свою власть, а с другой — подорвал собственную легитимность. Возможно, он уже действительно примеряет ключи к Кремлю. Символизируя собою устремление всех нас…
Его жена раздает интервью московским газетам. Она не думает, что и по ее словам будут судить о нас всех. Почему вы не появляетесь на официальных приемах вместе с мужем? — спрашивает ее «Комсомольская правда». — Мы считаем, — отвечает она, — что время пиршеств еще не пришло… Она говорит: разве важно, как ты одет? То есть, она хочет сказать, что это непринципиально.
А вот российские демократы Боровой и Старовойтова на газетном снимке сжигают портрет Лукашенко. Ей богу, в любой другой стране любой гражданин бы возмутился. Мол, этот все-таки наш, какой бы ни был, а те чужие. Это же в общепринятом понимании они нас, наш совокупный портрет палят со злорадным ехидством…
Но мое возмущение тоже непринципиально. Потому что я вспоминаю Титенкова, уничтожающего на крыше ЦК наш национальный символ. Тоже ведь не флаг рвет, а наше совокупное достоинство топчет.
Так одна беспринципность порождает другую, и ни к чему хорошему это не приводит.
Я думаю: есть ли еще хоть одна страна нашего региона или «формата», где бы первым, что бросается в глаза, была беспринципность? Россия? Но там все обусловлено интересами кланов. И это весьма жесткая обусловленность, принципиальная. Польша? Украина?
Чехия?.. Везде действуют причинно-следственные связи, интересы, везде дает о себе знать законодательство. И только у нас…
Бывший секретарь российской полозковской компартии Иван Антонович становится министром иностранных дел независимой Беларуси. Лукашенко вдруг приглашает в живой телеэфир Юрия Хадыку, хотя после всего, что сказано президентом в адрес БНФ, их встреча может происходить только у расстрельной стены.
Образцово-показательная беспринципность — две палаты президентского собрания. Никто не дискутирует, все согласны. Люди на кормлении. Они прекрасно понимают, что никакие они не политики, и что их срок предрешен от начала. Следовательно, единственная их забота — набрать, пока не разогнали, жилья, денег, должностей…
Принципы и интересы обычно занимают святое место. Если нет своих, приходят чужие. Лукашенко сконцентрировал в своих руках всю субъектность Беларуси и теперь с этим капиталом включается в политические игры России. Рано или поздно субъектность придется выставить на кон. Но час икс все не настает.
В понимании президента он — игрок первой лиги, фаворит, приглашенный в сборную страны. Сказать о том, что он уходит, в своей команде пока неудобно. И он тянет паузу. Но и все свои возможности в этой команде он уже исчерпал (он это давно понял). Только вот и те — в сборной — все что-то медлят с окончательным приглашением. Поэтому все, что происходит здесь — уже непринципиально, а там — еще непринципиально.
Жалко страну. Мы сегодня вынуждены копаться в непредсказуемых мотивациях Лукашенко потому, что все другие политические субъекты, от кого можно было бы ждать изменения ситуации, исчезли, пропали.
Это произошло в конце прошлого года.
Тогда Лукашенко, многократно нарушив Конституцию страны и проигнорировав избранный народом и признанный в мире парламент, создал в стране ситуацию двоевластия. С одной стороны, остался он со своим нечестным референдумом, результаты которого не признал никто, кроме Москвы, с другой — законный Верховный Совет, Конституционный Суд, почти полный кабинет министров, почти все политические партии…
Двоевластие болезненно для страны. Но само по себе оно не болезнь, а средство излечения. В нашем случае это средство вернуть страну в правовое поле, избежать диктатуры, оттенить хунту на фоне законной власти. У людей появился бы выбор.
В ситуации создания нового и опять же неконституционного союза России с одним из политических субъектов РБ, другой субъект этой страны — конституционный — получает все права на преодоление двоевластия и на международную поддержку. Так могла быть сохранена государственность.
Но, как видим, и государственность еще не стала для Беларуси принципиальной. Три спикера, один из которых — действующий, вместе с бывшими министрами возглавляют шествие оппозиции, получают омоновской дубиной по спине, попадают в кутузку, платят штрафы…
Расскажите кому — не поверят. Спросят: а где ваша законная власть? — В оппозиции…
Нечто совершенно похожее происходило в Литве в 1991-м. С одной стороны — законный Верховный Совет, с другой — коммунисты на платформе КПСС (читай, президент на платформе возвращения советских порядков и интеграции в Россию. Цели те же). Противостояние носило психологический характер. «Кто кого пересмотрит». Литовский ВС мог ведь просто выйти из здания парламента и стать оппозицией. Но они «держали взгляд» и кричали на весь мир, что хунта в их стране совершает переворот. Платформисты занервничали и погнали по улицам танки. ВС обратился к народу. У здания парламента собралось 300 тысяч человек. Так в стране установилось реальное двоевластие, которое длилось 9 месяцев — до августовского путча в Москве. Двоевластие установилось, но конец его был предрешен.
