Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али
Гётц Али – историк и журналист. Он работал в Berliner Zeitung в качестве приглашенного профессора. Его книги переведены на многие языки. В 2002 году он получил премию Генриха Манна, в 2003 году – премию Марион Самуэль и в 2012 году – премию Людвига Бёрне.
Часть I
Политики настроений в действии
Мечта о народном государстве
Потрясающие времена
Данная книга призвана прояснить симбиоз народного государства и преступлений. Для этого необходимо преодолеть распространенный до сих пор историографический подход, отделяющий столь явно жестокую сторону национал-социализма от политических действий, которые делали этот же режим таким привлекательным для большинства немцев. Акцент ставится на стремлении исторически верно отобразить преступления в истории Германии ХХ века. Генезис холокоста раскрывается не только в документах с надписью «Еврейский вопрос» на обложке. Они не умаляют предыдущих достижений историографии, рассказывающей преимущественно о зверствах нацистской эпохи. Обращение к предпосылкам этих преступлений соответствует моему подходу и составляет внутренний стержень, в том числе и этой книги.
НСДАП основывалась на теории расового превосходства, одновременно обещая немцам большее равенство возможностей, чем во времена Второго рейха и даже во времена Веймарской республики. На практике это происходило за счет других народов, путем грабительских расовых войн. Изнутри расовая борьба, казалось, означала конец борьбы классовой. С этой точки зрения НСДАП пропагандировала одну из социальных и национально-революционных утопий прошлого века. Это сделало ее популярной. Отсюда она черпала свою преступную энергию. Гитлер говорил о «построении социального народного государства», «социального государства», которое станет образцовым и в котором «все [социальные] барьеры будут разрушаться все больше и больше»[2].
Как и все революционеры, весьма молодые последователи нацистского движения создавали ауру в стиле «сейчас или никогда». На момент захвата власти в 1933 году Йозефу Геббельсу было 35 лет, Рейнхарду Гейдриху – 28, Альберту Шпееру – 27, Адольфу Эйхману – 26, Йозефу Менгеле – 21, Генриху Гиммлеру и Гансу Франку – 32. Герману Герингу, одному из более старших товарищей по партии, только что исполнилось 40. Еще в разгар войны Геббельс заявил по поводу статистических данных: «Согласно имеющейся информации, средний возраст руководителей, даже в низшем звене партии, составляет 34 года, а в целом по государству – 44 года. Так что по праву можно говорить о том, что сегодня Германией руководит молодежь». Одновременно он призывал к «обновлению кадров»[3].
Для большинства молодых немцев национал-социализм означал не диктатуру, запрет свободы слова и угнетение, а свободу и приключения. Они видели в нем продолжение молодежного движения, программу физического и духовного антистарения. В 1935 году задающие тон молодые люди двадцати-тридцати лет с презрением вознеслись над мелкими людишками. Они считали себя современными, чуждыми индивидуализму деятелями. Они потешались над «мещанскими заботами – ведь нас ждут великие дела». В январе 1940 года они воображали себя накануне «великой битвы» и допускали, что «…сколько бы народу ни погибло, эту страну ждет счастливое, великое будущее», чтобы в начале марта 1944 года – несмотря на все пережитые за это время ужасы – объявить о «финишном рывке этой войны»[4].
Тридцатитрехлетний мужчина записал в своем дневнике причину, по которой он предложил свои услуги одному из «штабов по переселению», созданных в течение нескольких дней, и которые в 1939 году внезапно начали вывозить проживавших в Центральной и Восточной Европе этнических немцев «домой в рейх»: «Я не размышлял над своим решением ни секунды. Поставленная задача уникальна. Надеюсь, что я буду полезен и меня возьмут, и этот призыв вырвет меня из застенков кабинета, такого безразличного мне сейчас». Две недели спустя тот же автор писал: «Я потрясен масштабностью задачи: никогда ранее на меня не возлагалась такая ответственность»[5]. Девушки восторгались направлением студенток для помощи прибывшим из-за границы германским переселенцам во взятом Вартегау[6], а также быстрым строительством школ и сезонных детских садов: «Неважно, на каком факультете мы учимся, всех нас объединяет великая общая задача, а именно – приложение всех наших сил и знаний, пусть даже еще и небольших, здесь, в Вартегау, во время семестровых каникул. И, честно говоря, мы очень гордились, что стали первыми, кому доверили проводить здесь пионерскую работу еще студентами»[7].
Родившийся в 1915 году Ганс Мартин Шлейер (ставший впоследствии президентом Союза работодателей) в 1942 году, будучи 27-летним чиновником оккупационных властей в Праге, насмехался над остатками прежней нерешительной элиты в сфере управления и образования, которая, по его мнению, мешала прорыву «настоящего национал-социализма»: «С юных лет мы были готовы искать задачи, а не ждать их, и наше постоянное участие в движении даже после прихода к власти возложило на нас еще бо́льшую ответственность»[8]. Ганс Шустер (ставший в 70-х годах одним из главных редакторов Süddeutsche Zeitung) в мае 1941 года получил должность атташе по экономическим вопросам в германской дипломатической миссии в Загребе (Аграме), работая над созданием государства-сателлита Хорватии. До этого он трудился в посольстве Германии в Бухаресте, принимая участие в конспиративной деятельности, предопределенной его диссертацией на тему «Еврейский вопрос в Румынии», которую он защитил в Лейпциге. Он также принадлежал поколению 1915 года. В январе 1942 года 26-летний Шустер в порыве преданного последователя идеологии писал из Загреба своему другу Гельмуту Беккеру (впоследствии также ставшему влиятельным человеком) следующие строки: «Я действительно хочу поскорее выбраться отсюда. Проведенный здесь прошлый год был для меня слишком тяжел. Многое удалось сделать даже слишком гладко, пусть и с большим напряжением сил и опасностями, сопровождавшими меня неделями напролет. Сначала государственный переворот в Белграде, затем война и переворот, организованный нами здесь, в Аграме. А потом счастье от возможности участия в кропотливом строительстве этого государства, я принимал личную ответственность в течение целых шести месяцев под руководством такого выдающегося человека, как посланник Каше (обергруппенфюрер СА!). При этом обстоятельства складывались для нас благоприятно, в результате весьма тесной связи с бывшим местным правительством». Шустер добился того, чего хотел, и вскоре, будучи преданным солдатом рейха,
