Русская эмиграция и гражданская война в Испании 1936–1939 гг. - Константин Константинович Семенов
Тем временем Форнс начал подготавливать визы для представителей союза. Документы были оформлены на Н.В. Скоблина, С.Н. Благовещенского и на капитана Петра Пантелеймоновича Савина, бывшего членом «Внутренней линии» и одним из ближайших сотрудников Скоблина. Вскоре, однако, выяснилось, что генерал Скоблин отказывается ехать в Испанию. Он сослался на болезнь своей жены и предложил вместо себя кандидатуру генерала П.Н. Шатилова[176].
Для генерала Шатилова участие в этой поездке было как нельзя кстати: с ее помощью он мог вернуться к активной деятельности в РОВСе. Согласовав с испанцами изменения в составе делегации, эмигранты стали собираться в путь. 26 декабря 1936 г. делегация РОВСа отправилась в Ниццу, а затем в Рим. После непродолжительного отдыха в Риме делегация вылетела самолетом в Саламанку, где в то время находилась штаб-квартира Франко (Cuartel General del Generalisimo). Основными вопросами, стоящими перед делегацией, было определение маршрутов для отправки добровольцев и принятие испанской стороной на себя путевых расходов добровольцев. В Саламанке эмигранты имели продолжительный разговор с полковником Барросо из штаба Франко. На ряд вопросов были получены положительные ответы.
По возвращении делегации из Испании генерал Шатилов представил генералу Миллеру письменный отчет о поездке, а также потребовал возместить затраты на командировку. При этом, еще перед отъездом Миллер передал Шатилову на дорожные расходы 3000 франков, но по возвращении тот потребовал дополнительно возместить перерасход в 700 франков. Требования Шатилова были более чем возмутительны: дорога из Парижа в Рим и обратно была оплачена С.Н. Благовещенским, за пребывание в Риме и перелет в Саламанку платило испанское посольство.
У генерала Миллера сложилось впечатление, что вернувшийся в «большую политику» Шатилов решил заработать на испанском конфликте. Свои опасения Миллер изложил в письме к Ф.Ф. Абрамову: «…П.Н. Шатилов заявил мне, что не будет безвозмездно заниматься этими делами, т. е. организацией отрядов для посылки туда. Тем не менее продолжает интересоваться этим вопросом и старается добыть под него деньги. Все эти проекты, по крайней мере сейчас, я отношу к области фантазии. Ибо весь его план зависит от субсидии, которая должна быть получена от лиц, которые, по его словам, готовы дать из принципа на противокоммунистическую работу… Во всей этой комбинации меня беспокоит та тайна, которою окружаются лица, желающие дать 10–15 тысяч франков в месяц, и желание П.Н. оставить за собою право распоряжаться этими деньгами… Опыт его путешествия в Испанию с тем лицом, которое ему, как и мне, открыло путь туда, уже показал, увы, что П.Н. неисправим во всём, что касается денег. Он мне представил такой счет своих расходов! Тогда как от его спутника знаю, что они всё это путешествие сделали за счет лиц, которые их пригласили туда. У меня не хватило мужества устроить очную ставку между Шатиловым и его спутником… Я не могу, да и не хочу заниматься вопросом, как он будет давать отчет в своих расходах тем, которые ему дадут деньги… Но поскольку этот вопрос своей финансовой стороной связан с П.Н.Ш., моя душа не может быть спокойной»[177].
Между тем замена Скоблина Шатиловым не принесла пользы. По испанским сведениям, Шатилов запросил с испанцев за переброску 1000 русских добровольцев в армию Франко 290 750 французских франков[178].
Затем было собрано общее собрание всех групп 1‑го армейского корпуса, на котором выступил генерал Шатилов. Генерал рассказал о возможных перспективах участия русских эмигрантов в войне на стороне Франко. Было также объявлено о создании в составе Испанского иностранного легиона полностью русского подразделения с русским же командованием, при накоплении достаточного числа добровольцев[179].
После выступления Шатилова генералы Скоблин и Пешня предоставили своих подчиненных (корниловцев и марковцев соответственно) для формирования русского отряда. Была проведена предварительная запись добровольцев. Из Корниловского полка добровольцами записалось 53 человека[180]. На основании доклада Шатилова было подготовлено подробное циркулярное отношение по РОВСу № 40 от 4 февраля 1937 г.[181]
Руководством Союза было решено отправлять добровольцев в Испанию группами до 10 человек. Организация и комплектование групп I отдела происходили в Париже, в помещении Союза галлиполийцев. Из Парижа группы отправлялись поездом в Биарриц, а затем в Сен-Жан-де-Луц. Местом назначения на испанской территории был городок Ирун.
Непременным условием для отправки добровольцев из Франции было наличие Нансеновского паспорта (эти паспорта начали изготовляться Комитетом Нансена после признания европейскими странами Советского государства и потому получили такое название). Паспорт Нансена стал для русских эмигрантов удостоверением личности владельца, подтверждающим отсутствие гражданства[182]. Кроме того, добровольцу требовался сертификат, подписанный генералом Миллером. Нансеновский паспорт требовался для оформления виз, а сертификат, выдаваемый руководителем РОВСа по рекомендации Начальника отдела РОВСа или председателя организации, входящей в РОВС, был свидетельством благонадежности[183].
Костяк русских добровольцев в Испании должны были составить военнослужащие элитных цветных частей Русской армии. Первыми в Испанию должны были переброшены корниловцы. При накоплении их в количестве 150–200 человек, в Испанию со знаменем Корниловского полка должен был выехать генерал Скоблин. Его заместителем должен был быть генерал Пешня. Марковцев планировалось перебросить в Испанию, как туристов на грузовиках, при этом не исключался прорыв через границу и арест-похищение пограничников, в случае их сопротивления. С алексеевцами и дроздовцами ситуация была сложнее: «“Вождя” генерала А.В. Туркула, отделившегося от Р.О.В.С.-а в то время предполагалось привлечь позже. Алексеевцы, неудачно возглавлявшиеся “лукавым царедворцем” полковником Сергеем Мацылевым временно оставлялись в тени»[184].
Тем временем, в начале марта 1937 г. в Испанию отправилась 1-я организованная группа русских добровольцев из Франции (9 человек, преимущественно марковцы-артиллеристы), в середине марта – вторая[185]. Затем в марте-апреле 1937 г. в Испанию прибыли еще две группы русских добровольцев. По мнению П.П. Савина генерал Шатилов специально задерживал отправку организованных групп в Испанию[186], хотя мне данное утверждение видится ложным: в иерархии РОВСа он уже не играл никакой роли, а значит препятствовать отправке просто не мог.
В официозе русской военной эмиграции – журнале «Часовой» – стали появляться статьи, написанные русскими добровольцами в армии Франко: «Вот уже несколько дней, как я на фронте со своими товарищами в N роте Терции Зумалокарреги (имя известного испанского генерала) Рекеты…
Нам разрешили на форме носить русские национальные цвета и награды… Сражаясь теперь “por Dios, por Patria y el Rey”, мы ясно понимаем, что эти лозунги вполне сейчас отождествляются с борьбой против большевиков, не на митингах и банкетах, как в Париже, но в деле правом, чистом и общем. Пусть наше участие пока и незначительно, но один факт присутствия несколько русских офицеров
