Лев Квин - Горький дым костров
Операцией по уничтожению упомянутого в сводке военного ремонтно-восстановительного поезда руководил Михаил Ассельборн. Любопытно, что этот успешный партизанский налет был проведен экспромтом, без всякой предварительной подготовки.
Все началось пятнадцатого ноября 1943 года, когда возле расположения партизан появился неизвестный в затрепанной стеганке, говоривший по-русски с сильным акцентом. Волнуясь и оттого еще более путая слова, он требовал от часовых, чтобы его немедленно доставили к «партизанскому начальнику».
Когда задержанного, который обессилел настолько, что едва переставлял ноги, привели в штаб, то оказалось, что нужен ему не кто иной, как Н. А. Лисин, командир отряда, где Михаил Ассельборн в то время был комиссаром. И пришел незнакомец сюда не случайным человеком. Насильственно мобилизованный гитлеровцами в числе других поляков для работы на железнодорожном ремонтно-восстановительном поезде, этот мужчина — он называл себя Янеком — добывал по поручению командования отряда разведывательные сведения.
Новость, которую он принес сейчас, никого не удивила: фашисты демонтируют второстепенную железнодорожную ветку и доставляют рельсы на Варшавскую дорогу для восстановления уничтоженных партизанами путей.
Это было известно в отряде.
Зато другое сообщение Янека встревожило партизан. Что-то недоброе замыслили гитлеровцы в отношении своей «рабсилы», которая стала проявлять строптивость и непокорство: то ли угнать в Германию на каторжные работы, то ли, хуже того, расправиться на месте.
Нужно было немедленно спешить на выручку к полякам. Но как? До места, где работал ремонтно-восстановительный поезд, не менее семидесяти километров. А все партизанские группы на задании, причем в совершенно другом направлении.
Подсчитали наличные силы: охрану штаба, связных, взрывников. С трудом наскребли двадцать шесть человек. А вооруженная до зубов фашистская охрана поезда составляла не менее пятидесяти. Зато на стороне партизан важное преимущество: внезапность нападения.
Командование отряда, как всегда в таких неожиданных случаях, собралось на совет.
— Надо идти, — высказался Ассельборн. — Взять с собой станковые пулеметы, побольше взрывчатки.
— А ты, Михаил Иванович, взялся бы руководить операцией? — спросил командир.
— Если доверите…
Так и решили: группу поведет Михаил Ассельборн. Еще и еще раз выспрашивал он у Янека все подробности. Значит, так: «рабсила» в теплушках, охрана в пассажирском вагоне в самой середине состава. Впереди несколько порожних платформ — на них увозят снятые рельсы. Пулеметы на тормозных площадках вагонов.
В путь тронулись той же ночью. Все семьдесят километров предстояло пройти форсированным маршем, менее чем за полутора суток.
Заладил дождь. С одной стороны, вроде бы хорошо. В такую погоду гитлеровцы предпочитают не выходить из жарко натопленных изб. С другой стороны, промокнуть до костей тоже перспектива малоприятная.
Ассельборн точно и четко продумал всю операцию. Пулеметы и взрывчатку до самого места везут на подводах, так что люди не особенно вымотаются. На рассвете закладывают две мины. Пропускают поезд и взрывают их одновременно, отрезая составу путь и вперед и назад. Концентрируют весь огонь на пассажирском вагоне с охраной и на вражеских пулеметах, о размещении которых было известно со слов Янека. А затем — стремительная атака…
Первая неприятность ждала на разбухшей от проливных осенних дождей речке. Ерундовая, мелководная, она вдруг встала на пути колонны неодолимым препятствием. И нигде поблизости не видно подходящей переправы.
Ассельборн сразу же принимает решение: подводы оставить в прибрежном леске, взрывчатку перегрузить в вещмешки. Пулеметы в разобранном виде тоже на себя. И через речку. Где вброд, где вплавь.
А вода ледяная. И дождь все хлещет… Так и отшагали до утра в мокрой насквозь одежде. А потом не столько отдыхали, сколько продрожали до вечера в густом соснячке. Ведь конец ноября, зима уже. И ни костра приличного не разжечь, ни побегать даже вволю, чтобы разогреться.
Только посерело, опять тронулись в путь. Чем ближе к железной дороге, тем больше осторожности требовалось — насыпь охранялась на всем ее протяжении. Звякнет кто-нибудь ненароком лопаткой о цевье автомата — весь строй замирает в напряженном ожидании: не услышат ли фашисты?
Поздней ночью добрались наконец до места. И тут неприятность номер два. От железнодорожного полотна до елочных насаждений за канавой, где залегла партизанская засада, расстояние необычно большое. Для двух взрывов не хватит шнура.
На раздумье отпущены считанные минуты.
— Вот что, — говорит наконец Ассельборн обескураженным подрывникам, — сначала один из вас подорвет рельсы на пути следования поезда. Пока фашисты будут туда пялиться, второй подберется к короткому шнуру позади состава.
— Ага! — обрадованно кивают головами.
В предутреннем морозном воздухе далеко слышен перестук колес. Поезд! Показались платформы, вагон с охраной… Паровоз шел в самом конце.
Оглушительно прогремел взрыв. Столб земли взметнулся в воздух метрах в ста от первой платформы, как и было задумано. Если бы поезд сошел с рельс, могли бы пострадать польские рабочие.
Взвизгнули тормоза, вагоны с лязгом столкнулись буферами. И тут прогремел еще один взрыв. На этот раз позади паровоза. Молодцы подрывники!
— Огонь! — скомандовал Ассельборн.
Все цели были распределены заранее. Каждый знал, куда ему бить.
Основная порция свинца предназначалась зеленому пассажирскому вагону.
— Вперед!
И тут еще одна неприятная неожиданность, самая крупная из всех. По поднявшимся партизанам хлестанули длинные пулеметные струи. Не с тормозных площадок в середине состава, откуда их должны были ожидать. С флангов: со стороны пустых платформ и с бронированного тендера паровоза.
Что произошло?
Как потом выяснилось, накануне ремонтно-восстановительный поезд был обстрелян в пути партизанами соседнего отряда. Фашисты насторожились. Теперь уже караульные во время следования состава не храпели безмятежно в классном вагоне, как было еще два-три дня назад, а лежали в боевой готовности на платформе, под прикрытием шпал. Поменяли и пулеметные позиции, разместив их на флангах.
Шипя по-змеиному, взвилась в воздух сигнальная ракета. Фашисты звали на помощь — неподалеку, на станции, стоял под парами бронепоезд.
Спасти положение могли лишь быстрые действия. Ассельборн послал нескольких бойцов в обход паровоза, а сам с основной частью группы быстро перебежал к платформе, с которой торопливо татакал фашистский пулемет. В ход пошла карманная артиллерия партизан — ручные гранаты.
Раздались взрывы и на другом конце состава. Это партизаны скрытно обошли паровоз и заставили замолчать пулемет на тендере.
Ошеломленные таким энергичным натиском, уцелевшие фашисты обратились в бегство. Ассельборн рванул тяжелые двери теплушки:
— Вы свободны, товарищи! — и приказал подрывникам: — Уничтожить паровоз и вагоны!..
Через день Ассельборн привел группу на базу. Двое партизан остались навечно лежать в псковской земле. Были и раненые. Зато почти все освобожденные поляки встали вместо погибших в строй бойцов.
Такова, совсем коротко, история одной строчки из оперативной сводки Совинформбюро.
Последний бой
В Латвии, куда Ассельборна отправили после короткого отдыха в Ленинграде, условия для боевых действий партизан были значительно труднее, чем на Псковщине. Ухоженные, разбитые на аккуратные квадраты с широкими прямыми просеками леса, больше похожие на английские парки, не представляли собой надежного убежища. Правда, здесь были еще обширные болота, куда гитлеровцы старались соваться как можно реже. Но сидение в болотах не подходило для Ассельборна и его товарищей. Задачи, поставленные командованием, требовали мобильности, постоянной связи с агентурой из числа местных жителей, свободного и быстрого подхода к транспортным артериям противника. Предстояло в качестве первоочередной цели разведать укрепления фашистов к юго-западу от Пскова, на границе Латвии и РСФСР, продолжение так называемой линии «Пантера».
Поэтому засиживаться в болотах, где был выброшен парашютный десант, не стали. «Резиденцией» своей избрали Рускуловский лес, тоже, правда, не слишком густой, как и прочие леса в этой местности. Но имел он одно решающее преимущество — близость к вражескому укрепрайону. К тому же в Рускуловском лесу базировался латышский партизанский отряд под командованием Антона Поча, и это тоже было на руку сравнительно малочисленной группе.
Латыши, с которыми завязались хорошие отношения, всегда были рады помочь «ленинградцам», как они их называли. Давали опытных проводников, делились всеми сведениями, которыми располагали о противнике, помогали по-братски продуктами. И вообще, как-то спокойнее, когда рядом большой, хорошо вооруженный отряд опытных бойцов. Хоть и разные задачи стояли перед латышскими партизанами и группой Ассельборна, но ведь делали они, в конечном итоге, одно общее для советских людей дело.
