Людмила Шапошникова - Тайна племени Голубых гор
Это молитва его предков. С тех пор образ жизни тода почти не изменился. И молитва, сочиненная много веков тому назад, каждый вечер звучит в хижинах.
После молитвы тода благословляет склоненных перед ним детей.
Семья усаживается вокруг очага для ужина. Но не всегда ужин есть. Тогда сидят и смотрят на огонь. Но чуда не происходит. Голодные ложатся спать. После захода солнца никто не покидает хижину. Зимними ночами над мандами тода, в горах бушуют ледяные ветры. Мерзнут буйволы в открытых загонах. Огонь очага согревает людей. Так, как он согревал их предков много сотен лет тому назад.
Медленно движется время в стране тода. Один день похож на другой, один год повторяет другой, но все они наполнены тяжелой работой, бедами, иногда голодом. «Пусть будет хорошо», — каждый вечер повторяет тода в своей хижине. Пусть…
сестра ивам
— Меня зовут Ивам Пильджин. Можете просто называть Ивам.
Миловидная женщина небольшого роста, одетая в белое сари и синюю шерстяную кофту, протягивает мне маленькую крепкую руку. Где-то в глубине ее черных глаз вспыхивают веселые искорки.
— Я слышала, вы из России?
— Из Москвы.
— О! — И быстрым движением вынимает из кармана какую-то коробочку. — Читайте.
— «Made in USSR». Что это такое?
— Противостолбнячная сыворотка. Я вожу ее в манды тода. Русское лекарство им помогает. Будем строить наши отношения на основе взаимности. Вы помогаете нам, я помогу вам. Из разных стран приезжали изучать тода, а вот русских не было.
Мы стоим на высокой горе, на которой расположены здания государственного Утакамандского госпиталя.
— Вон там на шоссе, — показывает Ивам вниз, — стоит моя воловья упряжка. Видите? — смеется она, показывая ровный ряд белых крепких зубов. — Не боитесь заразиться, будем ездить вместе.
Я не боялась заразиться, и «воловья упряжка» мне понравилась. Это была машина с небольшим темно-синего цвета крытым кузовом. На борту ее было написано «Передвижной санитарный агрегат». Так я познакомилась с сестрой Утакамандского госпиталя Ивам Пильджин. И «воловья упряжка» стала на долгое время столь же необходимой мне, как и сама Ивам.
Сестра Пильджин. Так тода называют эту женщину. Не потому, что она медицинская сестра, а потому, что она их сестра в прямом смысле этого слова. Она человек их племени, в жилах се течет их кровь. Их язык — ее родной язык, их заботы и волнения — ее собственные. Если вы хотите знать обычаи тода и их суть, то лучшего комментатора, чем Ивам, вы не найдете. Если вам нужны разъяснения во время церемонии, то можете считать, что вам повезло, если рядом с вами Ивам. Но все могло быть и по-другому…
В 1928 году в семье тода-христианина родилась девочка. Пастор дал ей имя Бэрэл. Имя было чужим, как и все остальное, что окружало Пильджина с тех пор, как он неопытным и доверчивым мальчишкой принял чужую веру. Поэтому он дал дочери еще одно имя — Ивам, что значит на языке тода «подарок». В отличие от других тода-христиан Пнльджин не порвал со своим племенем. Там в горах остались его родственники и земля предков. Здесь же, в поселке под Утакамандом, у него был небольшой домик и несколько акров земли. Это была плата за чужую веру. Девочка подрастала и постепенно стала понимать, что ее отец и мать живут двойной жизнью. Нередко в дом вторгались гости с гор. Они были загорелые и бородатые. Их яркие путукхули не были похожи на одноцветные и скучные одежды соседей. Путукхули пахли молоком и свежими горными травами. Гости были неизменно добры и внимательны к маленькой девочке. Каждый раз, когда они появлялись в доме, отец и мать оживлялись и становились как будто моложе. Но гости уходили, и серые будни возвращались. Особенно не любила Ивам вечера. Отец и мать читали толстую книгу в черном переплете. Она называлась «Библия». Каждый раз при этом лица родителей становились строгими и скучными — на лбу отца собирались морщины, а мать поджимала губы и сердилась на дочь по пустякам. До Ивам долетали обрывки непонятных фраз, и ей казалось, что в них заключен какой-то печальный и зловещий смысл. Она не любила и боялась этой книги в черном переплете. Однажды она спросила отца, зачем они с матерью читают ее, а не выбросят в сточную канаву, что позади дома.
— Долг каждого христианина читать библию, — ответил отец.
— Я не буду! — крикнула Ивам и заплакала.
— Почему? — удивленно поднял брови отец.
Но маленькая дочь не могла объяснить почему. Она сказала только, что это страшная книга. Мать крикнула на нее, чтобы она не смела так говорить. Но девочка была упряма и самостоятельна. Мнения своего она не изменила. С тех пор ее все больше тянуло к людям с гор. Они рассказывали ей свои легенды и истории. В них оживали древние герои и боги тода. Перед Ивам открывался новый, чудесный мир, наполненный интересными и волнующими приключениями и опасностями. Это был мир, который существовал на вершинах гор, голубеющих вдали. И эти горы манили и необъяснимо притягивали к себе. Она могла, не шелохнувшись, слушать рассказы о смелом Понетане, хитроумном Квотене, о доброй богине Текерзши. Но не всегда гости приносили радость. Теперь Ивам понимала, о чем они говорили и почему эти бородатые сильные люди иногда плачут в их маленьком домике. Люди, ставшие частью ее жизни, были в беде. Они вспоминали о былом величии своего племени, о многочисленных мандах с крепками хижинами, о прадедах, которые могли поднимать камни весом в сто и двести килограммов, о веселых и здоровых детях, украшавших каждую семью, о пастбищах, тянувшихся без предела по склонам гор, о многочисленных стадах буйволов, кормивших сытно племя. Уделом же настоящего остались нищета, голод и постепенное вымирание. Трагедия племени, кровь которого текла в жилах Ивам, заставляла задумываться не по годам серьезную девочку. Но в жизни было много непонятного.
Однажды мать надела на Ивам чистое платье и отец сказал, что отведет ее в школу. Она смутно представляла себе, что такое школа, но знала, что жизнь ее теперь изменится и она увидит что-то новое. В то ясное солнечное утро она весело шла по Утакаманду, держась за руку отца. Девочка не подозревала, что с этого сияющего утра начинаются ее самые безрадостные дни. Школа принадлежала англиканской церкви. Там учились дети несостоятельных родителей. Что такое быть ребенком несостоятельных родителей, Ивам еще предстояло узнать. На пороге школы их встретила высокая жилистая женщина. У нее было странное имя — «Мисс». Мисс устремила пронизывающий взгляд своих бесцветных глаз на девочку, и от этого взгляда Ивам похолодела. Она в испуге прикрыла глаза, но холод остался. Ивам не помнила, о чем отец разговаривал с Мисс, но хорошо запомнила, что было потом.
— Дети на молитву! Бэрэл, почему ты вертишься? Когда это кончится?
Чужое непривычное имя «Бэрэл» режет слух, и Ивам не сразу соображает, что это назвали ее. Она стоит босиком на холодном цементном полу и не отрываясь смотрит сквозь решетку окна па виднеющиеся вдали вершины гор.
— Бэрэл! Ты будешь молиться?
— Да, Мисс. — И автоматически начинает повторять слова молитвы.
Она не вникает в их смысл, потому что это слова чужого языка и еще потому, что она очень хочет есть. С тех пор как она в школе, чувство голода не покидает ее. Она знает, что после молитвы дадут чапати и банан. Это все, что полагается ребенку несостоятельных родителей. Если прочесть молитву скорее, можно скорее получить банан и чапати. И Ивам начинает быстро произносить слова.
— Бэрэл! — Это опять Мисс— За непочтительное отношение к молитве останешься без ужина!
Опять без ужина! Уже в который раз… А на следующий день снова:
— Дети на молитву! Бэрэл, молись! Ты недостаточно молишься.
— Бэрэл, читай библию! Ты невнимательно читаешь!
И снова острое чувство голода. Строчки расплываются перед глазами Ивам, и сквозь них она видит тарелку с дымящимся рисом. Она не может оторвать глаз от видения.
— Бэрэл! — колоколом отдается у нее в голове— О чем ты думаешь?
— Да, Мисс! — невпопад отвечает она.
— …без обеда! — откуда-то издали доносятся последние слова.
И так день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Школа бесплатная. Но за крохи знаний, пропущенных через скупой фильтр чужой религии, надо платить. Что есть у ребенка несостоятельных родителей, кроме души? Ее он должен отдать своим «благодетелям». И поэтому: «Молись! Читай библию! Молись!» Когда хочешь есть, думать трудно. Но недаром Ивам одна из способных в школе. Ей трудно, но она думает. Почему тода с гор, у которых ничего нет, помогают другим и ничего не требуют взамен? А Мисс с недобрым взглядом, из бунгало которой несется дразнящий запах пекущихся пирогов и бисквитов, всегда чего-то требует? Требует молиться, требует послушания, требует следить за другими и подслушивать их разговоры. Теперь Ивам отчетливо видит два мира. Они так непохожи. Мир людей с гор — человечный и добрый. Мир Мисс — жестокий, как ее голос и взгляд. Ивам скучает по своим друзьям, что приходят в дом отца. Она давно их не видела. Мисс никого не отпускает домой. В школе много детей тода-христиан. У Мисс с тода свои счеты. Вечером на веранде своего комфортабельного бунгало она беседует с местным патером.
