Людмила Шапошникова - Тайна племени Голубых гор
К этой же группе принадлежат и те, кто в какой-то мере связаны с местной администрацией и занимают лидирующие позиции в племени. Например, Пеликен — президент Прогрессивного союза тода Нилгири. Он уже хорошо знает цену деньгам и тянется к современным благам. Но таких тода еще слишком мало, и их влияние на традиционный уклад жизни незначительно. Тода-«предприниматель» и малосостоятельный его соплеменник нередко в одинаковой степени страдают от рыночного грабежа и ростовщического произвола.
Тода — трудолюбивое племя. Однако это трудолюбие определяется социально-экономическим уровнем их существования. Отсутствие резкой имущественной дифференциации и внутри племенной эксплуатации позволяет им работать ровно столько, сколько необходимо для обеспечения дневного существования. Не более. Поэтому значительная часть дня оказывается свободной от всякого рода забот. Человеку, привыкшему к строго нормированному рабочему дню в капиталистическом обществе, такое положение кажется странным. Он не понимает, каким образом тода может ходить в гости, когда он хочет, провести целый день на базаре, полдня пролежать на пригорке, днями бродить по лесу в поисках дикого меда и съедобных кореньев. Плантационный кули и батрак в Нилгири работают двенадцать-четырнадцать часов в день. Они работают на своего хозяина и на себя. Тода находится в зависимости от ростовщика и торговца, но ни надсмотрщик, ни хозяин над его душой не стоит. Тода свободно распоряжается своим днем. Повседневных обязанностей у него немного. Племя не занимается ни охотой, ни рыбной ловлей. Буйволы — вот вокруг чего сосредоточена жизнь тода. Идет день за днем, и каждый из них повторяет предыдущий. Только церемонии и посещение рынка вносят разнообразие в их установившийся столетиями порядок.
от зари до зари
…Каждый день над горами страны тода полыхает утренняя заря. Заря — предвестник скорого восхода. В это время тода уже на ногах. Он встает перед рассветом, так же как вставал его отец, дед и прадед. Золотоликая богиня Пирш шлет первый тонкий луч в предрассветный туман. Луч ложится на горы и будит птиц. Он зажигает разноцветными огнями капли росы на сочной свежей траве. Начинается день. Чудо повторяется изо дня в день, из года в год, из века в век. И создательница этого чуда — богиня Пирш, солнце. Чудо пропустить нельзя. Истоки его неведомы и необъяснимы. А все необъяснимое требует поклонения. Тода склоняется перед этим тонким лучом и касается пальцами остывшей за ночь поверхности земли. Тем временем лицо богини в короне из золотых лучей медленно выплывает из-за острых пиков гор. Человек сгибает руку в локте, и ладонь его касается носа и лба. Так он приветствует солнце.
У горного потока с кристальной водой, что течет около каждого манда, тода моется и чистит зубы. Утренняя свежесть и бодрость наполняют его тело. Он возвращается в хижину, где на очаге стоит котелок с кипящим кофе и в глиняном горшке варится рис. Стакан крепкого кофе вливает в него силы. Захватив с собой несколько узких длинных бамбуковых сосудов, тода отправляется к буйволиному загону. Он снимает жерди, закрывающие отверстие, и входит в загон. Крупные животные, покрытые длинной серой шерстью, поводят круто загнутыми рогами и косятся влажными продолговатыми глазами на хозяина. Он ласково называет каждую буйволицу по имени. Заслышав свое имя, буйволица поворачивается к человеку и ждет, что он скажет. Он разговаривает с ними, как с людьми. Рассказывает, что случилось в манде и что он собирается сегодня делать. Буйволицы внимательно смотрят на человека и время от времени покачивают своими круторогими головами. Тода кажется, что они одобрительно кивают. Нет, не кажется. Человек знает, что буйволицы понимают каждое его слово, только ответить не могут. Он уверен, что во времена его предков буйволицы разговаривали. Постепенно сосуды наполняются густым, жирным молоком. Буйволицы щедры, они отдают все, что у них есть. Человек смотрит на длинные сосуды. Над ними поднимается легкий, знакомо пахнущий пар. В этих сосудах все его богатство. Это одежда, рис, украшения для жены. Каждое утро совершается чудо. Ароматная тугая струя бьет в бамбуковый сосуд. И тода поклоняется этому чуду, без которого невозможна его жизнь. Подоить пятнадцать-двадцать буйволиц — труд нелегкий. Человек устает, он чувствует, что голоден. Покидая загон, тода тщательно закладывает вход жердями.
В хижине его ждет свежесваренный рис. Иногда этого риса много, иногда мало. Временами не бывает и вовсе. Но сегодня он есть, — значит, не о чем беспокоиться. Рис горкой сложен перед ним на широком зеленом листе. Скромная трапеза занимает немного времени. Солнце уже оторвалось от горных вершин, и длинные четкие тени от хижин и храма лежат на земле. Молоко от вчерашнего надоя, оставленное на ночь у очага, скисло, и надо сбивать масло. Тода сбивает масло в таком же высоком бамбуковом сосуде или в горшке. Длинная ручка сбивалки вращается между ладоней: вверх, вниз, вверх, вниз. И так много раз. Куски белого, как иней, масла извлекают из горшка и складывают в отдельный сосуд. Оставшаяся сыворотка идет в пищу. Тени от хижин и храма становятся все короче. Человек снова идет к буйволиному загону и снимает жерди. Буйволы, нетерпеливо толкая друг друга, устремляются к выходу. Они быстро отыскивают знакомую тропу и, выстроившись гуськом, идут по ней, наклонив вперед рога.
Когда-то буйволов выпускали из загона, и они сами находили траву но вкусу. Ее было очень много на склонах ближних гор. Теперь этого делать нельзя. Пастбища манда находятся в двух милях от него. Трава около манда не принадлежит тода. Если выпустить на нее буйволов, придется платить штраф Лесному департаменту. Хотя буйволы умные, они все же не могут отличить пастбищ манда от плантаций Лесного департамента. Поэтому человек идет вслед за буйволами. Тропа взбирается на вершину, потом спускается с нее и снова взбирается. Оставлять одних буйволов на пастбищах нельзя. Рядом опять-таки земля Лесного департамента. Тода сам смотрит за стадом или поручает его своему соседу.
Пока буйволы мирно жуют траву, надо заготовить дрова для очага. Это делается раз в три-четыре дня. В джунглях и рощах, разбросанных по окрестным горам, рубить деревья нельзя. Их хозяин — Лесной департамент. Надо пройти еще несколько миль. Там есть роща, где тода разрешено брать дрова. Топор на длинной ручке врезается в древесину и откалывает от дерева продольные куски. Куски укладывают в высокую вязанку. Человек сгибается под ее тяжестью и медленно преодолевает милю за милей, идет с вершины па вершину… Босые жилистые ноги гнутся в коленях от напряжения, но человек продолжает путь. Богиня Пирш равнодушно взирает на него с голубой высоты. Человек не видит своей тени и думает о том, что половина дня уже прошла. Наконец из-за рощи показались хижины манда. Тода аккуратно укладывает дрова в хижине и спускается к ручью за водой. Теперь надо вернуться к буйволам. А если они под присмотром, то тода сходит на рынок и продаст сбитое утром масло. Но это делают не каждый день. Есть еда в хижине, — значит, можно не думать о рынке.
В пять часов, когда солнце приближается к пикам гор, буйволы возвращаются с пастбища. Они идут, отяжелевшие от молока, по знакомой тропе к загону. Тода снова берет узкие бамбуковые сосуды, и снова тугая струя молока бьет в них. Совершается вечернее чудо. С гор на манд ползет туман, и богиня Пирш, посигналив последним лучом, уходит за пик па западе. Сиреневый сумеречный свет затопляет горы, манд и соседние джунгли. Человек берет две сухие палочки. Их он срубил с дерева «кудр». На желтый лист сыплются дымящиеся опилки. Теперь можно подуть на лист, и он вспыхнет оранжево-красным пламенем. Огонь тоже чудо. Он завершает день тода. Человек осторожно подносит его к тонкому фитилю светильника, помещенного над низким входом хижины. Желтое пламя фитиля бросает неяркие, колеблющиеся отсветы на земляной пол. К этому чуду, весело пляшущему на конце тонкого фитиля, тода обращается с молитвой. Молитва бесхитростна и немного наивна. В ней все реально и ощутимо. В ней желания и надежды человека, связанного крепкими узами с далеким прошлым.
Пусть будет хорошо,Пусть будут здоровыми буйволы и телята.Пусть будет хорошо,Пусть не будет болезней.Пусть не будет разрушений.Пусть не будет ядовитых существ,Пусть не будет диких зверей,Пусть никто не упадет и не поскользнетсяс горы.Пусть не будет наводнений,Пусть не будет пожара,Пусть придет дождь,Пусть появятся облака,Пусть трава будет сочной,Пусть бьют горные ручьи.
Это молитва его предков. С тех пор образ жизни тода почти не изменился. И молитва, сочиненная много веков тому назад, каждый вечер звучит в хижинах.
