Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… - Эрих Мария Ремарк

Антиб, 20.07.1938

Прибыл сюда позавчера вечером. До этого суетливое время в Париже. Собирался с утра ехать в Порто-Ронко. Потом на «Ланчии» и «Паккарде» из Парижа в Лион. Поспал. Дальше на следующий день. Все веселятся. Пума* счастлива. У Руди небольшое столкновение с грузовиком. После ужина «Ланчия» встала. В зажигании лопнула спираль. Руди уже уехал в Канны. Пришлось остаться. Звонки и т. д. На следующий день выехали в Антиб. Встретили Руди перед Каннами. Пересели из-за ребенка. Дальше один.

Первый вечер в Эден-Рок. Разочарование. Жуан-ле-Пен, кабаре «Голливуд». Хорошее настроение. Поехал на «Ланчии». Вчера искупался. Солнце. Вечером у Максима, Жуан-ле-Пен. Встретил Бетти Харборд, Салли Банбури, Фредди Макэвоя.

Снова немного слишком семейной жизни. Немного сгорел на солнце. Вечером еще купался с Руди. Счастливое, немного зыбкое настроение.

Последний день с Петер в Париже. Тяжело. М. видела нас, входящих к Максиму. И после этого тяжело.

Посмотрим, что будет.

Вечером, во время купания, три больших серых французских военных корабля, уходящих в открытое море. Крабы на скалах. Актинии. Море, мать мира.

04.08.<1938. Антиб>

Старший нацист* оказался прежним знакомым – В. Форст, занимает у себя там некий пост, но ничего не знает.

Тем временем, третий день ничего не пил, не курил. Вынести можно, но скучно. Когда-нибудь снова откажусь от этого терпения.

Прохладное настроение. В один из дней на берегу ночью. Лицо неба. Спешу снова в гору. Ночь мечты. Но, впрочем, скорее концу навстречу. Много незаметных знаков. У меня, у нее. Чувствительность, насмешки, раздражительность. Хотелось бы знать, что это, скорее всего, самое лучшее и последнее. Но ничего не делать – не устранять эти мелочи, которые только омрачают, сейчас, когда большой свет еще горит, и знать, что они его не погасят. Но ничего не делать.

Семья, окружение – каждый привлекателен и мил – гасят его. Не бывает любви в семейном кругу. Странно знать все это и быть самоубийцей.

Вчера и позавчера красный месяц, мрачно тлеющий на горизонте, огромный и дымящийся. Порой море, скользящее по плечам, опаловое. Зыбкие облака в красном свете. Мрачный пылающий шар солнца над морем. Пума, присевшая, прекрасная, и ничего, кроме соблазна. И нечто в ней от ледника.

Письмо от Петер из Порто-Ронко. Кажется, устала. Бедная. Можно помочь. Надо выдержать.

01.09.<1938. Антиб> 7 часов утра

Три часа хорошо спал. Глупости Пумы* сильно меня волнуют.

Сообщение дальше: во вторник утром Пума до обеда не появлялась. Потом взяла все деньги, «Сосьете женераль», Антиб. Пума нервничает. Купила пластинку «Легионер» – на его сердце вытатуировано* слово «никто». У Пумы побежали муршаки, так была потрясена, когда заиграла пластинка. Я нервничаю. Подумал. Мурашки из-за какой-то песни, а я смеюсь, и моя жизнь, возможно, разрушена. Потом домой. Я очень нервничаю. Сказал, что немного боюсь вести машину. Пума в моей комнате. Разговор. Потом спустились. После обеда решили спать поодиночке; один час. У меня сердцебиение. Пот. Я действительно сломлен. Вечером посетили Руди и Тами. Пума исчезла. С неохотой выехал, около половины восьмого. Гала в Монте-Карло. Лиза Картье, весьма целеустремленная, ясная и прекрасная. Лишний килограмм веса – проблема. Неплохо. С Петером обедал в спортивном клубе. Потом в казино. Нервничал. П. очень мила. Около часа назад. В половине третьего приехал. Комната Пумы закрыта. Утром утверждала: она уже спала. Я подумал: она была у Джо*. Немного поспал. Проснулся в шесть утра в среду. Наблюдал за комнатой Пумы. Смеялась надо мной. Нервный, но в хорошем настроении. Попробовал. Все еще закрыта. Играл в теннис. Потом к Руди. Пума уже ушла. Не заметил. Появилась только около двенадцати в таверне. Я был спокоен. Говорили о пустяках. Пума собралась уходить. Потом еще пара слов перед бунгало Джо. Вместе плавали. Пригрозил, что Пума несколько рискует. Потом пошутил, когда нес обед из нашей таверны. Пума немного сердита и нервозна. Поговорили. Потом еще. Затем с Пумой в Канны. Играл в теннис с Тами. Вдруг идея: буду обедать с Пумой, тайком приглашу Джо, буду благодарить Пуму, и все исправится. Говорил с другими. Пума пришла в бар. Очень красива. Все получилось. Обедали в «Голубом павильоне», в Каннах, по-русски, хорошо. Потом «Бастид», ресторан гомосексуалистов. Забавно. Хозяйка, тощая, напомаженная, в невозможных довоенных тонких костюмах, которые она все время меняла. Интересные типы. Атлет с двойным голосом: бас и сопрано. Хороший танцор в дамском костюме. Пума наэлектризована, влюблена, нервозна и т. д. После этого еще немного поговорили. Казалось правильным вести себя так. Есть только это.

Сегодня утром в первоклассном настроении. Вся нервозность прошла.

04.09.<1938. Антиб>

В шесть утра проснулся, вчера. Странная ситуация: пел и начал намеренно и ненамеренно плакать, очень медленно, перед зеркалом, одновременно с иронией и серьезностью, не актерская игра, скорее любопытство, хотел даже вжиться в слезы, в ожидание слез, и это произошло: некоторое спокойствие и сдержанность. Играл в теннис. Потом пришел Руди и рассказал, что Пума уже была у Джо, пакует чемоданы. Я пошел около двенадцати на пляж. Через полчаса появилась Пума, готовая к отъезду*, явно несколько смущенная, как она мне расскажет об отъезде. Я слушал вполуха, был очень оживлен и говорил только о новой работе*, моем великолепном настроении и как все вдруг оживает, и звучит, и молодость пробуждается снова с ее бурями и простором. Все этому соответствует и на это настраивает. Потому что я признаю: мы с Пумой были на неверном пути; и я, несомненно, должен был ее потерять, без этого приключения здесь, которое меня мобилизовало и в любом случае пошло на пользу. Я пробудился, и я бодрствую.

Я привез Пуму обратно в отель. В баре ее ждали два спутника Джо*. Оба немного смутились, увидев меня. Я был полностью раскован и отважен. Пришла Джо, тоже несколько смутилась. Я напомнил о том, что надо взять кусочки льда на корабль, чтобы напитки оставались холодными. Ушел. Пума крикнула мне вслед, что будет звонить.

Под вечер Файльхен и Марианна. Потом теннис с Руди и Тами, затем ужин в русском «Голубом павильоне» в Каннах, который кишел гомосексуалистами. Руди – ценный пример обжоры, который все время недоволен, если что-то не так. Обжоры