Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ

Постановка социальных целей всегда была функцией интеллигенции. Политические события 2011–2012 годов в России показали, что русская интеллигенция вновь вышла из затворничества и ставит перед обществом вопрос о выборе дальнейшего движения.

Государственная власть России начала XXI века повторяет все ошибки власти вековой давности. Только Конституционное собрание и глубокая реформа высших представительных органов власти Российской Федерации сохранит поступательное развитие общества и предотвратит назревшие социальные катаклизмы, говорит «думающая часть общества». Ничего не надо, все под контролем, заклинают придворные идеологи в Кремле.

А ведь все уже было.

«С нынешним режимом Россия совсем деморализуется и расшатается», — провидчески писал Л.А. Тихомиров главе правительства России П.А. Столыпину в 1906 году, наставая на необходимости пересмотреть неудачные Основные законы Российской Империи 1906 года, подорвавшие и идею народного представительства, и самодержавие. Резолюция адресата «Все эти прекрасные теоретические рассуждения на практике оказались бы злостной провокацией и началом новой революции», увы, в силу последующего хода истории оказалась несостоятельной.

К середине 80-х годов XX века мы видим вновь нарастание революционных настроений и революционный энтузиазм «думающей» части народа. Максималисты вновь одержали верх. Но прямого повторения Февраля не произошло, и сгорели максималисты не в ответном огне охранителей, а в реванше мещанской диктатуры.

Русская интеллигенция в 90-е годы XX века вновь испепелила себя, расколов общество, ввергнув Россию в новую Смуту, вообще, как и сто лет тому назад, рассыпав историческую Россию на суверенные обломки. Разве не были тогда остро актуальны слова М.Н. Каткова из 1878 года: «Наша интеллигенция выбивается из сил показать себя как можно менее русской, полагая, что в этом-то и состоит европеизм». Политический режим, установившийся в те годы в России, с помощью пауперизации приобрел «социальную терпимость» граждан колоссальной ценой распада общества. Интеллигенция через свою глубокую дезинтеграцию утратила качества явления, уступив место в социальной жизни мещанству, носителем идеологии которого стали «новые русские».

Итак, на протяжении ста лет, с середины XIX по середину XX века история России определялась лидерством интеллигенции, то революционного, то охранительного ее крыла. С провозглашения курса на рост благосостояния народа при «позднем» Л.И. Брежневе начался ползучий реванш мещанского самосознания, завершившийся «потребительской революцией» 90-х годов XX века. И проблема не в том, что власть и общество впервые всерьез озаботились улучшением быта населения — эти вопросы пытались решить и в период всех реформ ранее, — а в том, что материальный достаток стал культом, целью жизни.

Реванш мещанства — вот что стоит за «реформами» ельцинской эпохи. Потребительский эгоизм способен разъесть и погубить самую суть русской души. Ведь духовное уродство много страшнее уродства физического.

На закате XX века радикально-нигилистическая часть отечественной интеллигенции, сжигая членские билеты КПСС, бросилась наперегонки за переменами. А. Собчак и О. Басилашвили, Е. Евтушенко и Б. Окуджава, М. Ульянов и М. Захаров, вслед за вернувшимися диссидентами стали проповедовать отречение «от старого мира».

Но крепла и охранительное крыло русской интеллигенции. Российские писатели под лидерством Ю. Бондарева, С. Куняева, В. Ганичева, Э. Володина, театральное сообщество и товарищества художников — повсюду дали всходы идеи русского традиционализма. Целостность и непрерывность русской духовной жизни — на этом принципе сберегла творческий потенциал и классический репертуар МХАТ им. М. Горького всеми любимая народная артистка СССР Татьяна Васильевна Доронина. Этот бесценный для нас подвиг великой советской и русской актрисы стал примером для подражания во многих российских регионах. Когда я стал кумом Татьяны Васильевны, а произошло это совместным крещением Вани Клементьева, то убедился в том, что ее личное обаяние и широкая душа, ее русскость — не экранный образ или литературный штамп, а будничная реальность.

Фронтовой напор Юрия Бондарева и Михаила Алексеева, творческое подвижничество Николая Дорошенко и Леонида Бородина, единение вокруг Валерия Николаевича Ганичева национальных сил современной русской литературы — все это капля за каплей утоляет у народа жажду понимания, правды и выбора. Русский терпелив до зачина. Русский задора ждет.

Творческий героизм народного артиста СССР А.И. Полетаева и его Русского концертного оркестра «Боян», чарующий голос Татьяны Петровой, отливка творческого богатства в злободневные формы общественной и даже политической направленности Николая Губенко и Никиты Михалкова, Людмилы Зайцевой и Натальи Варлей, все это лишило радикальное крыло монополии на влияние в обществе.

Особые феномены русской духовной культуры — кинофестиваль «Золотой витязь», созданный Николаем Бурляевым, газета «День», а потом «Завтра», переросшая в целый Изборский клуб державных интеллектуалов.

Конечно, единодушия не было, и быть не может. Великий Илья Глазунов не объединится без оговорок с Борисом Мироновым, противоречивый даже в своей искренности, но все равно героический Эдуард Лимонов — с С.Г. Кара-Мурзой или активистами РОС.

И, тем не менее, интеллигенция, воспрянув, начала наступление на мещанство, у которого народились свои идеологи.

Смысл событий 2011–2012 гг. в том, что уличные выступления и их массовая поддержка в среде думающей части общества показали, что монополия мещанской идеологии кончилась, что мы накануне новой эпохи интеллигенции: революционное и охранительные крылья интеллигенции, деморализация которых позволила мещанству одержать верх два десятилетия назад, сблизились по позициям в борьбе за перемены.

С уличных протестов конца 201 1 — начала 2012 гг., по большому счету, началось воскрешение разрушенной в конце XX века русской интеллигенции.

Мало кто не знает древнего мифа о птице Феникс, которая после периодического самосожжения возрождалась из собственного пепла и начинала новую жизнь. Птица Феникс стала символом постоянного возрождения и вечного обновления. Именно о Фениксе вспоминаешь, едва размышления касаются русской интеллигенции, ее прошлому и настоящему.

Ныне, как и после революций и гражданской войны начала XX века, интеллигенция начинает возрождаться из пепла. В активизации гражданского общества, в росте оппозиционных настроений среди элиты просматривается именно стремление думающей части общества уйти от воспроизводящей саму себя новой номенклатуры, от возродившейся профанации выборов.

Мы ощущаем пепел Феникса. Что осталось от доверия народа к его думающей части? Пепел. Но, отбросив идеологические шоры, испуг власти и ложь ее апологетов, мы увидим и начало воскрешения волшебной птицы. Это начало — в тех призывах к переменам, которые не просто звучат на площадях, в газетах и телепрограммах, а встречаю деятельный отклик, особенно среди молодежи. Может быть, кто-то из-за рубежа и поддерживает либеральных политиков — не в этом дело. Важно то, что требование перемен, честных и прозрачных выборов поддержано массой неравнодушных людей самых разных политических взглядов.

Выборы 2011–2012 года стали рубежом, пройдя который интеллигенция, возрождаясь, творит, наконец, в России реальное гражданское общество. Настоящее.

Один из самых чутких и глубоких исследователей русской интеллигенции, Р.В. Иванов-Разумник отмечал ее многогранность: «Интеллигенция есть этически — антимещанская, социологически — внесословная, внеклассовая, преемственная группа, характеризуемая творчеством новых форм и идеалов и активным проведением их в жизнь в направлении к физическому и умственному, общественному и индивидуальному освобождению личности».

Таким образом, главная черта интеллигенции — нонконформизм, публичное оспаривание планов и действий государственной власти. Не случайно само публичное оспаривание обществоведами относится к одному из двух измерений реальной демократии (наряду с правом выбирать и быть избранным). Мудрый С.Г. Кара-Мурза напоминает, что Н.А. Бердяев считал критерием отнесения к интеллигенции «увлеченность идеями и готовность во имя своих идей на тюрьму, на каторгу, на казнь», при этом речь шла о таких идеях, где «правда-истина будет соединена с правдой — справедливостью». Но не эта теоретическая фраза все больше обретает явь.

Давно сказано, что антитеза интеллигенции — это мещанство. Конечно, о мещанстве при этом говорится не как о сословии определенной части горожан, а как о мировоззрении, где культ ценностей заменен культом интересов, причем интересов самых примитивных и эгоистических.