Пирамида жива… - Юрий Сергеевич Аракчеев
(Письмо № 166)
Можно ли было оставить без особого внимания это письмо?
Конечно, по поводу «снаружи» и «изнутри» Валентина Владимировна совсем не права, очевидно, она не читала «Архипелаг ГУЛАГ» и рассказов Варлама Шаламова – ничего подобного тогда у нас не было опубликовано, а «самиздат» и «тамиздат» ей не были доступны. Но это казалось мне преимуществом: тем непосредственнее будут ее рассказы. Особенно впечатляющим было то, что речь идет о страшной судьбе женщины, а вернее девушки – посадили в 16 лет от роду! Я ответил немедленно и тотчас же – со всей скоростью, на какую способна «средневековая» наша почта, – получил ответ.
Ответ Валентины Владимировны
«Дорогой Вы человек. Спасибо. Так быстро откликнулись. Не ожидала. Я не смела и надеяться, а Вы – приехать! С ума можно сойти. Я живу совершенно одна в однокомнатной квартире. Можете остановиться у меня. Раз уж Вы так добры, то напишу, как ехать ко мне (а дома я всегда, почти не хожу никуда)… Коротенько о моем опыте: Вы найдете то, что нужно знать людям и не только в аспекте жутких 13 лет, но и после всего и т.д., и т.п. То, о чем буду Вам рассказывать, многим и не снилось. Как я благодарна буду Вам за то, что смогу облегчить свою душу. Заранее прошу простить, так как ни лгать, ни передергивать, ни казаться лучше, чем я была и есть, не буду. Правда моя не легкая…
С благодарностью и уважением В.В.Бобрович».
Едва успел я ответить на это письмо, как пришло еще одно…
«Здравствуйте Юрий С. (нигде не нашла Вашего полного отчества, простите). После моего ответа Вам (довольно обалделого) я не уверена, заедете ли Вы ко мне. Чтобы не вводить Вас в заблуждение, я некоторые «вехи» сейчас коротко напишу Вам. А вдруг именно это Вам и не надо.
1. Арест по доносу родной тетки – старой девы. За то, что якобы я пела частушку о Сталине. Мотив: у мамы были хорошие бриллианты, красота и хорошее оперное сопрано. У тетки – заурядная внешность, полное отсутствие музыкального слуха. И влюбленность в моего отца, который, познакомившись с теткой – женился на маме.
2. Камера № 14 в Арсенальной (женской) тюрьме, где было так набито людьми, что спали по сменам. Часть стояла, остальные всплошную лежали на цементном полу… но это надо рассказать. Описывать долго.
3. Этап в Сибирь. Толпы народа окружали состав. Кидали махорку, хлеб, сахар, папиросы. Иногда попадали в решетку «телячьего» вагона, иногда – хороший конвой – передавали на штыке в окно.
4. Очень хочется рассказать о женщине, которая у вас в Москве открыла детский театр. Сейчас забыла ее фамилию. Но она написала книгу. Я ее хорошо вспомнила – в лагере Кемерово или Мариинске. Помню, что звали ее «министерша». Вела с товарищами по несчастью она себя безобразно, заявила, что она министерша и что никаких уборок барака и т.п. обязанностей по общежитию она выполнять не собирается. Бегала без конца жаловаться начальству. Многие из-за нее сидели в карцерах. Да, многое я помню. Хочется много сказать в аспекте ее книги.
И надо, очень надо рассказать о Казахстане. О лагерях, смертных лагерях Казахстана. О двоюродной сестре Ягоды – Фриде (урожденной Фридлянд). О смертях тех, которые уже не могли работать. О расстрелах без суда. О денежных премиях казахам за пойманного беглеца. О выращивании свиней (на трупах) семьями конвоя и т.д., и т.п. Очень много такого, о чем почти никто ничего не знает, т.к. большинство умерли, а те, что остались, – молчали, так как с приходом Брежнева вышел анекдот из трех слов: «Реабилитированные, побрить головы!»
5. Я имела расстрел в Казахстане. Сидела под «вышкой» четыре месяца. Не просилась, не писала помилований. Наоборот, просила расстрел. Выводили на расстрел, позже почему-то Москва заменила. Сидела под расстрелом не одна. Об этом надо рассказывать.
6. О Джезказгане – медном руднике.
7. О пересылке – бухта Находка, взрыв парохода «Дальстрой» с людьми.
8. Жизнь на Колыме. Беременность. Штрафной мамочный лагерь.
9. Освобождение через 13 лет в 1952 г. в поселке Эльген.
10. Жизнь (начало жизни) на воле с травмированной дочерью на руках (она без речи, без интеллекта, в Доме инвалидов сейчас).
11. Реабилитация. Возвращение в Ленинград (на родину). Смерть тетки. И т.д., и т.п.
Вот такая жизненная схема. Если Вы воодушевитесь, то несколько книг можно написать только из того, что я видела и пережила. Многого люди даже не представляют себе. Очень многие из прежнего начальства живы и по сей день. Одна моя встреча со следователем чего стоит!! Его моральный облик!! Я ненавидела его 20 лет. Но после встречи с ним я вымылась в ванной, т.к. было ощущение, что в разговоре с ним валялась в навозной жиже. К моменту встречи он уже не работал в органах. Со мной был предельно «распахнут». Как с другом. Здорово?
Почему я просила редактора связать меня именно с Вами? В «Пирамиде» Вы полностью присутствуете. Т.е. «рыцарь без страха и упрека» – что и как думаете, то и так спрашиваете с участников всей этой истории. Ни одной Вашей высказанной мысли не встало в разрез с моими думами, воспоминаниями. Это и толкнуло меня обратиться к Вам. Даю честное слово, что Вы узнаете много нового из того, что было и как. Пожалуйста, отложите дела и приезжайте. Я стара. А в таком возрасте трудно ждать. Сегодня жив – завтра нет. Так хочется груз познаний кому-то передать. Я даже бесплатно музыку преподавала двум детям по 4 года.
В свое время я кончила муз.школу и с 3-го курса консерватории была арестована. Позже – 5 лет восстанавливала руки, освежала знания. Жива была моя преподаватель – Вера Матвеевна Гейликман (класс фортепиано). Училась я и в Вагановском хореографическом училище. Так, с 60 г. преподавала по линии Дома худ. самодеятельности хореографию без аккомпаниатора. Аккомпанировала сама.
Расписалась, а может быть Вы так заняты, что и читать-то некогда. Извините еще раз. Честно сказать, очень хочется с Вами обо всем говорить. Главное – чтобы Вы смогли весь материал, который я Вам дам (устно), обобщить и напечатать книгу уже от себя. Интересно, будет ли это? Или это мне к старости кажется, что нужно?
Ну, поживем – увидим.
Очень жду Вас.
С огромным уважением и почтением к Вам
В.Бобрович».
И вновь письма…
В ответе на предыдущее я написал, что хочу
