Григорий Баталов - Ратное поле

Недавно ветераны дивизии впервые после войны побывали в Караганде, у своих бывших шефов. Им было чем гордиться — дивизия с честью оправдала доверие карагандинцев.

БРАТЬЯ

Мужчины умирают, если нужно,

И потому живут в веках они.

Это было летом сорок третьего, под Белгородом.

«Пятачок» взрывался минами и снарядами, из конца в конец простреливался автоматными очередями. Казалось, живого места нет на этом клочке луга. Наши передовые батальоны захватили его внезапным броском на правый берег Северского Донца, у меловых гор Белгорода. Враг пытался сбросить нас в реку, а мы изо всех сил старались расширить плацдарм, дать возможность другим полкам переправиться на правый берег. Жаркий августовский день переходил в душную ночь, а после нее наступал пороховой и дымный, с толовым смрадом рассвет, сквозь который долго не могло пробиться солнце. Шел бой, который называют ожесточенным. В таком бою всегда много смертей, последних мгновений.

…Я до сих пор не смог узнать фамилию тех двух бойцов–братьев, уточнить, когда и где они пришли в полк. Скорее всего, в первых числах июля, когда сражение развернулось по всей Курской дуге. В те дни пополнение часто вступало в бой с ходу, когда списки новичков еще не успевали дойти до штаба части.

Старшему из братьев было лет тридцать. Дюжий, в гимнастерке, туго обтягивавшей сильную грудь, он воевал давно и славно. Об этом убедительно свидетельствовали ордена, медали и ленточки за ранения на левой стороне груди. Такими солдатами дорожили командиры. Бывалый фронтовик в любом отделении, взводе — его костяк, учитель, молодежи. Он подскажет, как орудовать ножом и саперной лопаткой в ближнем бою, как быстрее вырыть окоп, как лучше бросить гранату под днище вражеского танка и сварить в котелке гороховый концентрат. К такому бывалому бойцу жмутся новички, с такими смелее идут в атаку.

Вместе с ним был и младший, Сашка, похожий на старшего брата лицом, с едва намечающейся крутизной юношеских плеч. По всему видно, младший еще не нюхал пороха, не видал неистовства и опасности боя. Но был готов к нему и ждал его с какой–то безоглядной задиристостью. И это сильно беспокоило старшего. Он спешил за короткое время, остававшееся до переправы на «пятачок», передать брату весь свой опыт, все знания, накопленные за годы войны.

Их видели вместе в первые дни боев на плацдарме. Старший, отражая контратаку, вел себя спокойно, стрелял из автомата метко, расчетливо. Своим личным примером заставлял младшего действовать без суеты и страха и этим сдерживал горячечную безрассудность, которая нередко приходит у юных солдат на смену первой робости.

В бою не всегда можно точно осознать и измерить величину опасности. Лишь опытные фронтовики умели в самой трудной обстановке мгновенно оценить и меру необходимого риска, и предел разумной смелости. Такой способностью обладал и старший брат. Он всем своим поведением показывал Сашке: смотри и учись, сохраняй спокойствие, выдержку — и ты окажешься сильнее врага.

На «пятачке» не раз бывали минуты, когда враг огромными усилиями теснил нас к самому берегу; за спиной уже слышались всплески реки. Но снова расправлялась стальными ротными кольцами полковая пружина и отбрасывала врага. С трудом отвоеванные сотни метров были густо устланы трупами своих и вражеских солдат.

На медицинском пункте, расположенном в траншее, командовала полковой врач Галина Силкова. Здесь лежали только те, кто не мог держать в руках оружия. Но когда и сюда прорывался враг, — а такое бывало не раз за недельную эпопею «пятачка» — сражались и тяжелораненые.

Галина Силкова, худенькая, невысокая женщина, спасала раненых перевязками, уколами, заботилась об их быстрой эвакуации. Когда же однажды к медицинскому пункту прорвались фашисты, Галина с пистолетом в руке рванулась им навстречу. И все, кто был рядом, — санитары, медсестры, охваченные этим порывом, бросились защищать раненых. Но тут подоспевшие наши автоматчики вышибли врага из траншеи.

Ее, фронтового врача, видавшего сотни смертей, сотни раз державшего руку на затухающем пульсе уходивших в небытие, казалось, уже ничто не могло поразить. Но то, что пришлось увидеть Силковой в один из последних дней сражения, навсегда врезалось в ее память…

Рота, в которой сражались братья, только что отразила яростную контратаку. Горячий осколок гранаты впился в грудь Сашки. Старший брат не сразу осознал всю беду. Но когда увидел побледневшее лицо брата и залитую кровью новенькую гимнастерку, будто оцепенел. Он поднял брата на руки и минуту смотрел в затухающие глаза. Потом почти бегом устремился к медпункту.

Там старший брат положил Сашку в неглубокую траншею. Врач Силкова быстро нашла рану, обхватила бинтом грудь, сделала укол камфары. Но жизнь медленно уходила из тела восемнадцатилетнего юноши. Не приходя в сознание, он скончался.

Старший брат, до этого окаменело следивший за всем, что делала врач, бережно поднял теперь уже безжизненное тело на руки и стал качать его, как мать качает ребенка, как качал, видимо, в давние годы младшего братишку.

— Сашка, Сашка… — приговаривал брат. — Сашка… Что же я скажу отцу и матери? Как же я не уберег тебя, Сашка?..

Он баюкал его и разговаривал с ним, словно надеялся на чудо. Но сознание подсказывало неотвратимое: чуда не будет. Над «пятачком» зажглась красная ракета, враг снова перешел в атаку. Старший брат бережно опустил младшего в траншею. Не вытирая слез, выступивших на потемневшем от горя лице, он с жесткой решимостью сказал:

— Пусть полежит… Сам похороню ночью.

И ушел в бой.

Из этого боя не вернулся и старший брат…

ОСНОВНАЯ КОМАНДА ВОЙНЫ

Как будто вновь я вместе с ними

Стою на огненной черте…

Из всех команд войны самой распространенной и частой, наверное, была команда «Огонь!». Изо дня в день все четыре года войны на земле, в небе и на море звучала эта команда. Ее подавали по–разному: громким голосом, взмахом руки, ракетой, по телефону, рации… И вслед за ней громыхали тяжелые орудия, захлебывались в скороговорке пулеметы, рявкали минометы, гремели винтовочные залпы и автоматные очереди. На всех фронтах, во всех боях звучало: «Огонь!», «Огонь!», «Огонь!»

Среди многоголосицы этих команд были и особенно памятные. Команду, которую передал офицер Ростислав Платов, можно назвать исторической.

…Лейтенант Платов прибыл на фронт после окончания военного училища солнечным апрельским днем 1943 года. В кармане офицерской гимнастерки лежало предписание о назначении в распоряжение штаба 7‑й гвардейской армии.

Молодых офицеров в штабной землянке принимал командующий артиллерией армии генерал–майор Н. С. Петров. Почти все молодые лейтенанты получили назначение командирами огневых взводов боевых подразделений. А рослого лейтенанта Платова генерал задержал:

— Останетесь при мне адъютантом.

…Платов попал в военное училище после неоднократных обращений в военкомат с просьбой об отправке на фронт. Хотел только на передний край. И вдруг…

Генерал поднялся, строго сказал:

— Воевать будешь под моим началом. Обещаю — легкой службы не будет. Так что обижаться рано. А до Берлина еще далеко…

Вскоре Платов убедился — служба действительно оказалась нелегкой. Работа в штабе артиллерии армии помогла узнать много нового о «боге войны». Генерал Николай Сергеевич Петров слыл большим знатоком артиллерийского дела. Помогая в работе командующему, молодой офицер набирался опыта, обогащал свои профессиональные знания.

В то жаркое лето по всем признакам чувствовалось приближение небывалой по масштабам битвы. Молодому офицеру часто приходилось выполнять ответственные задания командующего. Платов видел, как прибывали новые стрелковые, танковые и артиллерийские части, накапливались на складах боеприпасы. Штабы всех степеней скрупулезно разрабатывали многочисленные планы действия войск с применением артиллерии.

И вот наступила ответственная минута. В ночь на 5 июля 1943 года, все части и соединения гвардейской армии, занимавшей рубежи на левом фланге Курской дуги, были приведены в полную боевую готовность. Штаб работал с предельным напряжением. Передавались последние распоряжения войскам, поступали и сразу же обрабатывались сотни донесений.

Как известно, советскому командованию удалось заранее разгадать замысел противника и сроки перехода его в наступление. Это дало возможность нашим войскам организовать и провести контрартподготовку по изготовившимся к наступлению фашистским войскам. Распоряжение на проведение контрартподготовки получил и штаб армии М. С. Шумилова. В соответствии с этим командарм приказал начать контрартподготовку в три часа ночи 5 июля.