Дэвид Уайз - Охота на «кротов»
Заместитель Энглтона «Скотти» Майлер также сказал, что Герцег перебежал в израильскую разведслужбу. «Моссад подтвердил это ведомству, — сказал Майлер. — Разумеется, это дело особенно заботило Энглтона, поскольку он вел израильские дела. Кроме того, существовала обеспокоенность относительно советского проникновения в Моссад. Энглтон проинформировал меня об этом деле в общих чертах, просто, чтобы я был в курсе».
Я обнаружил Белу Герцега в Будапеште в 1990 году. Ему было 78 лет, и он был слаб здоровьем, но он подтвердил, что исчез из резидентуры в Вене более сорока лет назад. Однако он отрицал тот факт, что стал работать на Моссад. «Я исчез, — рассказывал он, — и никогда больше не вступал в контакт с ведомством». Он отказался назвать причину своего исчезновения, хотя что-то говорил о «политических разногласиях» со своим начальством в ЦРУ. «Я не работал на израильтян», — сказал он.
В то время как Энглтон обшаривал мир, разыскивая его, Герцег тихо вернулся в Соединенные Штаты, где, по его словам, работал маклером в Нью-Йорке; затем несколько лет продавал «тойоты» в Корал-Гейблз (штат Флорида). В Венгрию он переехал примерно в 1982 году.
Николас Доумэн, поддерживавший связь со своими старыми коллегами по УСС, утверждал, что Герцег действительно уехал в Израиль, а затем в Австралию «после того, как он покинул ведомство». Но, сказал он, Герцег никогда не говорил о работе на Моссад. «Он вообще-то был откровенен со мной, поскольку нас связывала работа в УСС». Однако Доумэн подтвердил, что у Герцега «была размолвка с ЦРУ и он постоянно горько сетовал на ведомство».
Если Энглтон и был расстроен делом Герцега, которое ведомству удалось сохранить в тайне, то гораздо больше оснований для его беспокойства вызвало дело Эдварда Эллиса Смита, первого человека ЦРУ, когда-либо откомандированного в Москву. Смит родился и вырос в крепкой баптистской семье в Паркерсбурге (штат Западная Вирджиния), закончил университет Западной Вирджинии в 1943 году, во время второй мировой войны. Он пошел в армию, служил в Европе и заработал три Бронзовые Звезды за мужество. После войны работал в Вашингтоне, в армейской разведке, и изучал русский язык в разведшколе ВМС. В 1948 году он на два года уехал в Москву в качестве помощника военного атташе. К сентябрю 1950 года вернулся в Вашингтон и теперь был откомандирован в ЦРУ.
В 1953 году советский отдел ЦРУ собрался впервые направить своего человека в Москву. С его знанием русского языка, разведывательной подготовкой и предыдущей командировкой в советскую столицу Смит, которому тогда исполнилось 32 года, был явным кандидатом. Он ушел из армии, и ведомство направило его в Москву под дипломатическим прикрытием, в качестве атташе.
У Смита было особое задание. Годом ранее Петр Попов, подполковник ГРУ, вошел в контакт с ведомством в Вене. От советского отдела его руководителем был Джордж Кайзвальтер. Попов, которому дали псевдоним «Грэлспайс», стал первым агентом ЦРУ в советской разведке. Приобретение агента на месте, в стенах ГРУ (советской военной разведке), было большим событием в Лэнгли. Для обеспечения поддержки операции с Поповым в рамках советского отдела было создано специальное подразделение, получившее обозначение SR-9[42]. Задача Эдварда Эллиса Смита состояла в подборе тайников в Москве, чтобы у ЦРУ имелась возможность держать связь с Поповым в случае, если его отзовут из Вены обратно в штаб-квартиру ГРУ[43].
«Смит подыскивал места для устройства тайников и подготавливал их для Попова, — подтвердил Кайзвальтер. — Его выбор был никуда не годен. Попову не понравились места, выбранные Смитом. «Они паршивые», — жаловался тот. Смит, слава Богу, не знал, что готовит тайники именно для Попова».
Побывав в Москве, Попов проверил тайники, выбранные Смитом. Когда он вернулся в Вену и на конспиративной квартире встретился с людьми из ЦРУ, он был расстроен. «Чего вы пытаетесь добиться — погубить меня?» — спросил он. Попов жаловался, что тайники недоступны; было бы самоубийством использовать их[44].
Смита уволили из ЦРУ, но дело, хотя и замятое, касалось гораздо большего, чем недовольства местом, выбранным для тайников. По мнению Кайзвальтера и других бывших сотрудников ЦРУ, Смит был сексуально скомпрометирован своей горничной, которая оказалась «ласточкой», женщиной — сотрудницей КГБ.
«В КГБ его прозвали «рыжий», — сказал Кайзвальтер. — Это был их шифр. У него были светло-рыжие волосы. Не огненно-рыжие. Рыжеволосой была и Валя, горничная. Он хвастался, что она делает отличный «мартини», и нам это не очень-то нравилось. Они (КГБ) вынудили Смита один раз выйти на встречу. Мы не знаем, что он тогда передал им. Они готовили вторую встречу, пытались организовать новые встречи».
Но Смит, понимая, что попал в большую беду, признался своему начальству, что угодил в «медовую ловушку» КГБ. По словам Пита Бэгли, который впоследствии занимался вопросами контрразведки в советском отделе, Смит доложил о попытке КГБ завербовать его в 1956 году, его вернули в США, допросили, а поскольку его ответы не вызвали восторга, его уволили.
Ни слова о катастрофе в Москве не просочилось. ЦРУ сумело держать под спудом тот факт, что первый сотрудник, которого оно когда-либо отправляло в Москву, попал в ловушку КГБ. Однако, как будет видно далее, Управление еще услышит о деле Смита.
Эдвард Эллис Смит переехал в Сан-Франциско и сделал блестящую карьеру как директор банка, писатель и эксперт по Советскому Союзу, а его неблагоразумное поведение в Москве осталось тайной, похороненной в прошлом. В числе его книг исследование об охранке, царской тайной полиции, и о молодых годах Сталина[45]. По иронии, Смит делает вывод о том, что Сталин был агентом царской полиции в российском революционном движении.
В 1972 году Смита избрали в совет управляющих эксклюзивного Клуба содружества. Десять лет спустя, в субботу 13 февраля 1982 г. сразу после полуночи, в Рэдвуд-Сити Смит был сбит пронесшимся, по словам свидетелей, на большой скорости на красный свет белым «корветтом», при этом водитель скрылся с места происшествия. Полиция выяснила, что у Смита был портфель, в котором находились заметки для книги, в которой должны были фигурировать ЦРУ и КГБ, но представитель полиции также отметил, что, несомненно, причиной смерти явился несчастный случай. «Ни о каких тайнах не может быть и речи», — сказал он. На следующий день водитель автомобиля Дональд Пек, тридцати лет, дважды отбывавший срок за кражу со взломом, сдался полиции. Свидетель заявил, что Пек был пьян, но никакой проверки на наличие алкоголя в крови не проводилось, поскольку он явился в полицию лишь сутки спустя после происшествия. Позднее он не возражал против замены обвинений в непредумышленном убийстве человека путем наезда и в вождении автомобиля в нетрезвом состоянии на обвинение в том, что он сбил человека и скрылся с места происшествия. 3 ноября Пек был приговорен к уплате штрафа в размере 750 долларов и тюремному заключению сроком на один год.
Контрразведка ЦРУ была напугана тем, что КГБ подловил Эдварда Эллиса Смита. Проблема оказалась более серьезной, чем те, которые нам приходилось когда-либо решать, — сказал «Скотти» Майлер. — Он признал, что был скомпрометирован, но не сделал полного признания относительно того, что он мог передать Советам».
Для Джеймса Энглтона дело Смита лишь подтверждало его точку зрения. Ведомство уже подверглось проникновению, его первый человек ЦРУ в Москве был скомпрометирован. Шефа контрразведки не надо было убеждать в наличии «кротов». Проблема заключалась в том, чтобы обнаружить их.
ГЛАВА 5
Московская резидентура
Пол Гарблер не сомневался, что предстоит хорошая выпивка на вечеринке по поводу его проводов. Во-первых, это был волнующий момент в истории ЦРУ: его только что назначили руководителем резидентуры в Москве.
Во-вторых, вечеринку устраивал у себя легендарный Уильям Кинг Харви, фальстафовский облик которого свидетельствовал о его пристрастии к спиртному. За спиной его называли «грушей» за его телосложение. Подстриженный под «ежик», бывший агент ФБР Харви был яркой и сильной личностью, всегда носил при себе оружие, выпивал три «мартини» за ленчем и имел приводящую в замешательство привычку засыпать на собраниях[46]. Именно Харви во время одного из застолий в Берлине семь лет назад уговорил Гарблера, летчика ВМС, выйти в отставку и поступить на службу в ЦРУ. «А когда мы пили вместе с Харви, здорово надирались», — вспоминал Гарблер.
Менее чем за десять лет Гарблер прошел путь от сотрудника резидентуры в Берлине, где он служил под началом Харви, до человека, на которого пал выбор возглавить самую важную заграничную резидентуру ЦРУ. Гарблер имел все основания гордиться своим успехом.
