Пирамида жива… - Юрий Сергеевич Аракчеев
Кто же он, этот человек? Доктор юридических наук, профессор, преподаватель кафедры Академии МВД, Михаил Матвеевич Бабаев. По телефону он согласился меня принять и рассказать все, что ему известно.
И принял.
В который раз поделюсь с читателем горечью. Горечью не только от того, что я никак не властен над суровыми обстоятельствами жизни хороших людей и не в состоянии помочь им в их нелегкой судьбе. Да ведь ничем не поможешь теперь и Кургиняну – теперь тем более… Но есть и другая горечь – конечность и краткость жизни, ограниченность сил человеческих, отчего не имею возможности я заняться, опять же к примеру, только историей Кургиняна и воздвигнуть тем самым хоть такой памятник этому человеку, так и не успевшему сделать многое, очень многое из того, что хотел. Да, опять сетую, но опять беру себя в руки и постараюсь как можно более коротко пересказать то, что стало мне известно о Кургиняне с тем, чтобы довести все же до конца свой замысел – воздвигнуть эту скромную «Пирамиду-2» как альтернативу, как пусть слабый, но все же противовес ненавистной системе, как лепту в тот поток живых человеческих чувств, протестующих против бесчеловечной, железной, дьявольской Пирамиды, издавна взгромоздившейся в нашей стране, планомерно, бесчувственно убивающей все живое – и в тех, кто составляет ее естество, и в тех, кто подпирает ее своими душами и телами. Может быть, этот поток и будет таким же, как те воды рек Алфея и Пенея, которые направлял Геракл, чтобы расчистить «авгиевы конюшни»? Может быть, и нам все же когда-то удастся расчистить конюшни свои? Как можно более коротко попытаюсь рассказать о Кургиняне, не останавливаясь на нем долго не потому, что не осознаю значимости этого образа, а потому что вижу, чувствую: он не один. Далеко не один. Есть разные способы борьбы… И в этом надежда.
– Давайте так. Начну я с того, что все-таки не нравилось мне в Кургиняне, – приблизительно так сказал в начале нашего разговора Михаил Матвеевич Бабаев.
Это было странное начало, однако полезное. Ибо я тоже всегда считал, что нельзя творить кумира ни из кого – и из героя тоже. И дело тут не в том, чтобы отыскивать пятна на солнце, а в том, чтобы понять и сильные, и слабые стороны выдающейся личности. Обожествление человека так же вредно, как и принижение его, крайности всегда сходятся и переходят одна в другую, иллюзии, как и лесть, унижают самого кумира, и тех, кто его творит. Не потому ли холопы так сладострастно пляшут обычно на трупе хозяина?
Итак, каковы же слабые стороны С.М.Кургиняна?
– Это был очень сильный и умный человек, – продолжал Михаил Матвеевич. – Учился он прекрасно, закончил институт с отличием, потом защитил кандидатскую. Вообще Сано человек с размахом, он любил жизнь, понимал ее прелесть и красоту. Гладиолусы, о которых вы рассказали – это в его стиле. Помню, к примеру, прекрасный банкет в честь защиты кандидатской диссертации. Кто-то из выступающих выразился так: бывает, мол, докторская диссертация, а банкет кандидатский, а тут наоборот – диссертация кандидатская, а банкет докторский. Конечно, в этом проявилась национальная черта, восточное гостеприимство, размах, но… Я не знаю, возможно, я ошибаюсь, но если искать недостатки Сано, то они где-то в этой области. Самолюбие, честолюбие были, конечно, присущи ему в очень немалой степени. Вообще это неплохо, это двигатель личности, но, может быть, в какой-то мере это и помешало ему. По-моему, он еще в институте, а может быть и раньше ощущал себя созданным для высокого поприща, возможно даже будущим национальным героем…
– Но ведь это действительно вовсе не грех, – сказал я, внимательно слушая Михаила Матвеевича. – Что ж тут плохого?
– Это не грех, я уже говорил, но тут чрезвычайно важно чувство меры. Это очень тонкий вопрос. Посмотрите, сколько сейчас выявилось витийствующих героев – витийствующих на словах, ибо строить жизнь и вообще делать что-то гораздо труднее, чем со всевозможных трибун об этом вещать и тем самым делать себе рекламу. Я ни в коей мере не хочу принизить Сано, поймите меня правильно, я очень уважаю его, это мой друг. Но ведь наша задача с вами понять, разобраться, сделать и для себя выводы, правда ведь? Так вот, когда я сейчас пытаюсь понять, почему все-таки он погиб, почему такой сильный и умный человек не смог удержаться в этой жизни и пережить своих противников, я думаю, что его ошибка, его слабость была где-то именно в этой области. Чуть-чуть… Но в той сфере и на той высоте, на которой он, волею судеб, оказался, это «чуть-чуть» как раз и может стоить жизни… Вы понимаете меня?
– Да, – сказал я. – Понимаю. И очень внимательно слушаю. То, о чем вы говорите, действительно очень важно для всех нас. Тем более, если мы хотим победить на самом деле.
– Ну, в общем, какое-то время он был на преподавательской работе, очень недолго, а потом получил этот пост – начальник уголовного розыска Республики. Это было как раз для него. Поиск, расследование, работа для недюжинного ума. Тут его талант нашел себе применение! Работать он начал и, помимо прочего, стал собирать досье и на самых высокопоставленных лиц. И где-то здесь, наверное не рассчитал. Об этом узнали… Естественно, тотчас перевели на другую должность – это было как бы предупреждением. Должность, надо сказать, неплохая: директор республиканского ВААП. Конечно, это работа менее интересная, но самостоятельности здесь зато было больше. Там, на прежнем посту, он сильнее зависел от начальства, а здесь – глава ведомства. И все равно он оказался во власти обиды. Обиды, понимаете! А это очень опасно. Вот тут, наверное, он и совершил самую роковую ошибку: решил объявить войну, которая заведомо была обречена на поражение. На одном из публичных собраний он впервые обнародовал собранный ранее компромат на одного из высокопоставленных лиц, входящих в номенклатуру… Шаг был весьма серьезный. Верхи поняли: надо с ним кончать. Но как? Ясно: нужен компромат на него самого. Тут, конечно, не осталось в стороне определенное ведомство… Выбор пал на одного из его близких друзей. На него уже был компромат, его вызвали и поставили вопрос ребром: или ты работаешь на нас, или… Друг выбрал первое. Ему дали маленький аппаратик, и он теперь записывал все, что говорилось Сано и его друзьями в узком кругу… Потом был подключен следователь по особо важным делам… Накрутили ему десяток статей – и хищение
