Андрей Шарый - Знак W: Вождь краснокожих в книгах и на экране
Несмотря на наличие некоторого количества индейцев на киноэкранах и книжных страницах, главным, самым настоящим, единственным материальным краснокожим для школьников моего поколения был каучуковый, ярко раскрашенный воин племени команчей из набора «индейцы против ковбоев» производства ГДР. Откуда эти фигурки появлялись на зависть одноклассникам и дворовым друзьям? Говорят, иногда их можно было купить в московском «фирменном» магазине «Лейпциг», но чаще всего этих игрушечных индейцев привозили из Восточной Германии военные и гражданские специалисты на радость своим детям и их друзьям. Удивительный, неведомый производитель резиновых команчей из давно не существующей ГДР сумел исполнить мечты нескольких поколений советских детей. В нашем классе счастливым обладателем набора «индейцы против ковбоев» являлся рыжий Юра Чижиков. Мудрые родители запрещали ему выносить каучуковые сокровища из дома, поэтому приглашение в гости к Чижикову — «поиграть в солдатики» — рассматривалось как высшее проявление мужской дружбы. Как же убого на фоне каучукового великолепия коллекции краснокожих воинов выглядели мои нелепые революционные моряки из синей пластмассы и конные чапаевцы из пластмассы красной, неизбежные солдаты игрушечной армии любого маленького московского или ленинградского полководца! Стоит ли удивляться, что когда в середине 70-х годов на киноэкраны вышла милая французская комедия «Игрушка» с Пьером Ришаром, я больше всего был поражен не тем, что юный сын газетного магната Эрик Рамбаль-Коше смог выклянчить у отца в подарок «живого журналиста», а тем безразличием, с которым этот негодный баловень судьбы — мой ровесник! — в роскошном парижском универмаге проходит мимо витрины с разнообразным индейским снаряжением: великолепные убранства из орлиных перьев, луки и стрелы в тонких колчанах, «всамделишный» вождь в боевой раскраске…
Главным симулятором индейских доблестей, конечно, оставались активные забавы, а главной действующей моделью героя оставался Гойко Митич. Своих дворовых «врагов», уже сами будучи понарошку мертвыми, мы добивали «из последних сил», как Ульзана, всегда оставляя себе право на последний выстрел; одним движением, как Зоркий Сокол лошадь, пытались, с риском для будущего мужского здоровья, оседлать «козла» в школьном спортзале. Понятно, что сюжеты фильмов DEFA особого значения во всех этих играх не имели; важнее оказывался «дикарский» ритуал. Поэтому к тому моменту, когда через двадцать лет возраста раболепного почитания Гойко Митича достиг мой сын, я уже не мог вспомнить содержания ни одного из Indianerfilme, за исключением разве что заученного многократным чтением Купера чуть ли не наизусть «Чингачгука — Большого Змея». Точно по заголовку статьи из «Советского экрана»: название фильма не важно, коли в главной роли — Гойко Митич. А вот фрагменты-картинки — Оцеола, опустив руки навытяжку, боком ныряет в реку на схватку с аллигатором; подло улыбается Джеймс Бэшан, считая, что настал черный момент его торжества; «хороший» Пэт Паттерсон беспомощно снимает звезду шерифа — врезались в память, думаю, навсегда.
С возрастом мальчишеский индейский героизм трансформировался в индейский юношеский романтизм. Вот песенная цитата из московского гитарного фольклора конца 70-х; эта стилизованная дворовая баллада, сочиненная в соответствии с канонами трагического блатного шансона, звучала в спектакле московского Театра юного зрителя «Родительская суббота» по пьесе Алексея Яковлева:
На закате ковбои окружили тропу,Покраснело от крови, стало солнце как круг.Трое воинов сиу здесь стоят до конца,Но их стрелы бессильны против злого свинца…
Краснокожие вожди сравнительно редко становились героями анекдотов и почти никогда в этих анекдотах не упоминались персонажи Гойко Митича — в отличие, скажем, от Чапаева или Штирлица, с которыми он вполне мог помериться популярностью «в народе». В школьном обиходе неизменно вращалось несколько десятков более или менее остроумных и более или менее похабных шуток «про ковбоев и индейцев», главными героями которых были ковбой Джо, его лошадь и его «внутренний голос», вечно дававший циничные и идиотские советы. Индейцы появлялись только иногда, но на святые имена Виннету и Зоркого Сокола сочинители анекдотов не посягали. Зато много позже, когда мы наконец выросли, а мир вокруг навсегда и неузнаваемо изменился, безусловные герои превратились в мишени для острот. Возникли многочисленные возможности для ироничного творческого прочтения индейских образов. Калининградский поэт Андрей Писаревский, например, превратил исполнителя ролей краснокожих вождей в персонажа опубликованного в «Митином журнале» драматургического цикла «Жизнь Гойко Митича». Действие этой постмодернистской поэмы происходит в салоне самолета Boeing, в жилищно-эксплуатационном участке и в отделе абонемента Лондонской публичной библиотеки, где по воле автора оказывается сербский актер в своей индейской ипостаси.
Гойко Митич с криком реет,то пером волны касаясь,то стрелой взмывая к тучам,то копьем в лесу дремучемвыроет себе могилу.
Оставлю без комментариев литературные качества «Жизни Гойко Митича», однако автор драмцикла верно провел сразу несколько линий параллелей. Во-первых, Митич и есть буревестник не хуже горьковского. Во-вторых, от классики соцреализма до канонов Indianerfilme — всего один шаг. А в-третьих, столь широкие возможности для творческих интерпретаций предоставляют только культовые герои, центровые образы массовой культуры. В Советском Союзе Виннету Карла Мая таким героем не стал, хотя и его «знак W» превратился в символ дикой краснокожей доблести.
В Москве и Риге, Киеве и Ашхабаде, Минске и Ереване для пьедестала индейских побед как нельзя лучше пригодился Гойко Митич — Ульзана и Зоркий Сокол, Оцеола и Текумзе, Твердая Скала и Токей Ито, Чингачгук и Черный Барс, Белое Перо и Северино. А если еще проще — благородный вождь краснокожих, наш
Товарищ далекого детства.
Иллюстрации
Западная пресса писала: Гойко Митич играл индейцев «не по Карлу Маю, а по Карлу Марксу». В закрытой ГДР герои Митича были символами свободы и приключений. «Сыновья Большой Медведицы», 1966 год.
Apachen. © DEFA-Stiftung
Apachen. © DEFA-Stiftung
Некоторым кинокритикам фильмы «Апачи» и «Ульзана» показались «кровавой бойней». Сценаристы и режиссеры оборонялись: «Кино про индейцев — это мужские истории».
Tecumseh. © DEFA-Stiftung/ Hartkopf, Eckhardt; Zillmer, Joachim
В фильме 1972 года «Текумзе» Гойко Митич сыграл вождя племени шауни, ставшего бригадным генералом британской армии.
Todlicher Irrtum. © DEFA-Stiftung/Blümel, Horst; Groch, Klaus
Охотник Крис Говард (Армин Мюллер-Шталь) — брат вождя шошонов Черного Барса («Смертельная ошибка», 1970 год). Крис погиб в борьбе за справедливость.
Tecumseh. © DEFA-Stiftung/ Hartkopf, Eckhardt; Zillmer, Joachim
Рольф Ремер в роли Саймона Макью в фильме «Текумзе». Саймон оказался подлецом, а ведь Текумзе верил ему, как брату.
Spur des Falken. © DEFA-Stiftung
Кэтрин Эмерсон отвергла ухаживания негодяя Бладжена (Ханньо Хассе). В дилогии «След сокола» — «Белые волки» героиня Барбары Брыльской осталась верна честному шерифу Пэту Паттерсону.
Spur des Falken. © DEFA-Stiftung
Рольф Хоппе достоверно играл «плохих парней». В последних кадрах «Белых волков» Зоркий Сокол рассчитался с бандитом Джеймсом Бэшеном за все, но и сам погиб…
www.karl-may-archiv.de
Вождь апачей Виннету и его белый «брат по крови» Олд Шеттерхэнд. Пьер Брис и Лекс Баркер вместе сыграли в семи фильмах, снятых по мотивам романов Карла Мая.
www.karl-may-archiv.de
Во внешности француза Пьера Бриса не было ничего индейского, кроме разве что кожи матового цвета. Актер считал, что ему «удалось вдохнуть в образ Виннету душу».
www.karl-may-archiv.de
В пару к французскому дворянину в роли вождя апачей подобрали американского аристократа в роли немецкого покорителя премий. Олд Шеттерхэнд — Лекс Баркер.
www.karl-may-archiv.de
Долина реки Зрманья и Плитвицкие озера не слишком напоминали суровую Аризону. Однако природные красоты Югославии оказались прекрасным романтическим фоном для приключений Виннету и Олд Шеттерхэнда.
