Евгений Осетров - Живая древняя Русь. Книга для учащихся
Дом Елизарова. Северо-Карельский заповедник.
* * *Вдалеке от Москвы, среди раздолья полей, затерялся ее младший брат — город Юрьев-Польский, основанный, как и наша столица, Юрием Долгоруким. В центре города стоит Георгиевский собор, построенный в 1230–1234 годах из белокаменных плит.
— Этот собор, — воскликнул однажды ученый, — достоин того, чтобы стоять под стеклянным колпаком…
Восторг знатока понятен. Во всем сооружении нет ни одной плиты, которая не была бы украшена «хитрецами» (так летопись называет резчиков-мастеров): белокаменные рельефы зверей, птиц, фантастических существ, человеческие маски. Плиты собора, как ковром, покрыты рельефным растительным орнаментом, придающим собору праздничное великолепие. Рассматривая сложное переплетение листьев, стеблей и цветов, вспоминаешь слова Стасова о том, что ряды орнамента — это связная речь, последовательная мелодия, имеющая свою основную причину и назначенная не для одних только глаз, а также и для ума, и для чувства.
Очень трудно, к сожалению, в настоящее время расшифровать общую идею, положенную в основу декоративного убранства Георгиевского собора. Дело в том, что к пятнадцатому веку верх здания разрушился, и в 1471 году собор восстановил из старых резных плит каменных дел мастер В. Д. Ермолин. При перестройке расположение плит было настолько изменено, что сооружение стало напоминать прочно сшитую книгу, в которой все страницы перепутаны. Не одно десятилетие ученые бьются над тем, чтобы представить себе первоначальный вид убранства… Первую реконструкцию недавно предложил московский ученый Г. К. Вагнер.
Я гляжу на плиту с выпуклым изображением птиц, заключенных в узоры причудливых орнаментов с задумчиво-прекрасными цветами, и чувствую себя так, словно попал в сад русской сказки.
Слава Георгиевского собора, его рельефов и орнаментов переходила из века в век. Создатели произведений декоративного искусства — резчики по камню, дереву и кости, изографы (переписчики книг), иконники — заимствовали мотивы украшений в Юрьеве-Польском, перерабатывали их в соответствии с требованиями современности. Даже сейчас, разглядывая палехскую или мстерскую шкатулку, нет-нет да и встретишь завиток или сплетение ветвей, напоминающие виденные на стенах Георгиевского собора.
Н. К. Рерих. Юрьев-Польский. Собор. Этюд.
Так от времен Юрия Долгорукого и доныне народное искусство ощущает притягательную силу старинного сооружения, покрытого каменным кружевным узором от подножия стен до сводов.
В Суздальском Ополье века наложили свой отпечаток и на пейзаж, и на убранство деревенских домов, и на названия селений, и на местные предания и легенды… Вот лес, где под пнем однажды юрьев-польской крестьянкой был найден богатырский шлем, украшенный чеканным изображением архангела Михаила, золотой выбитой пластинкой, на которой среди стилизованного растительного орнамента двенадцатого века видим грифонов и птиц. Шлем принадлежал князю Ярославу Всеволодовичу и был, очевидно, потерян им во время битвы у притока реки Колокши, что течет под Юрьевом-Польским. Вот деревня, где, по преданию, долго стояла орда кочевников, разгромивших Владимир и Старую Рязань. Улица выглядит как выставка наличников, украшенных сквозными и выемчатыми узорами. Среди вьющейся зелени проглядывают деревянные кружева и полотенца, а на них нанесены то простенькие волнистые линии, то причудливо извивающиеся сплетения, напоминающие рельефные украшения в Георгиевском соборе. Но не будем терять драгоценного времени: ведь вся владимирская земля — огромный заповедник народного искусства, уцелевшего в разнообразных проявлениях до наших дней. Если мы хотим увидеть орнамент — этот сверкающий красочный поток, искусство линий, форм и красок, то, конечно, не минуем Мстеру, где живут художники-миниатюристы, кружевницы, вышивальщицы, чеканщики. Здесь мы встретим узоры, передающие красоту солнечного дня, покрытого цветами луга, игру теней на лесной поляне.
Мстера — живописный поселок со старинной церковью (где ныне музей), с каменными торговыми рядами, с березовой рощей. Здешние жители — потомственные живописцы. Деды и прадеды современных миниатюристов цепко держались давних традиций, любили стиль «под старинный». За последние полвека, конечно, все изменилось. В Мстере делают лаковую миниатюру на папье-маше — так же, как в Палехе, Холуе и Федоскине. От старого письма Мстера сохранила любовь к цветистости и глубине изображения, к орнаментальному обрамлению рисунка. Не случайно в Мстере живут и работают блистательные и глубокие знатоки орнаментов.
Здешние художники могут не только по одному-двум завиткам определить происхождение «музыки для глаз», но и создать новые узоры, сверкающие золотом, доставляющие нам глубокое зрительно-художественное наслаждение.
Фрагмент вологодского кружевного подзора. XIX в.
Вологодские кружева. Фрагмент подзора (шов по письму). XIX в.
На современной мстерской миниатюре орнамент не только сдерживает буйство красок, разбросанных по фону, но и играет самостоятельную декоративную роль.
Искусство Мстеры в прошедшие десятилетия украсили такие народные умельцы, как Николай Клыков, Иван Морозов, Иван Фомичев. Живописали они на шкатулках и пластинах битвы, гуляния, проявляли неистощимую фантазию, создавая красочные сцены по былинным и сказочным сюжетам. И на каждой из их работ мы видим орнаментальное убранство, удивительные узоры: вариации на темы, взятые то с прадедовских икон, то с фресок церквей владимирской земли, то из летописей незапамятных времен… Но нигде не встретишь такого праздника линий, завитков, розеток, самых разнообразных и узорчатых построений, как в работах Евгения Васильевича Юрина, старейшего художника Мстеры. «Музыке для глаз» посвятил он всю жизнь, все его шкатулки и панно — это ковры, покрытые орнаментом. Я не знаю, есть ли еще в современном отечественном искусстве художник, для которого область орнамента стала единственной и всепоглощающей любовью.
Попав в дом Евгения Васильевича, сразу понимаешь, как много о человеке говорит окружающая его бытовая обстановка. Переступив порог, вы оказываетесь в царстве кружевного узорочья. Окна и двери украшены белоснежными занавесками, мстерскими кружевами. В поселке, про который говорят: «ни деревня, ни город», редкая женщина не занимается рукоделием. Мстерские кружева — «елочка», «травка», «цветы», ритмично повторяющиеся на занавесках, — славятся по всей стране. На полу горницы — разноцветные половики, с узорами симметричных сочетаний.
За плечами Евгения Васильевича — большая жизнь, но он по-молодому подвижен и строен. Это особенно удивительно, если вспомнить, что работа миниатюриста требует многих часов усидчивого уединения и адской терпеливости, постоянной тренировки рук и остроты глаз. И, конечно, полного напряжения зрительной памяти, воображения, всех духовных и физических сил.
Евгений Васильевич, общительный и словоохотливый, доверительно рассказывает о своей жизни и работе. Орнаментика с детства пленила его. Еще совсем ребенком он усердно срисовывал с икон, что писали его дед и отец: волнистые линии, кружочки, ореолы. Став художником, Юрин много лет посвятил изучению орнамента, старого и нового. Тысячи и тысячи зарисовок. Он сделал точные копии орнаментов, что встречаются во владимирских, суздальских, юрьев-польских, вязниковских, ярославских соборах. Срисовывал наличники и причелины.
Н. К. Рерих. Крестьянка из-под Пскова в праздничном наряде.
Побывал на Русском Севере. Очень полюбил растительный орнамент и поэтому днями пропадал в окрестностях Мстеры — среди полей, лугов, в тенистых лесах, на берегах рек и озер.
— Орнамент, — говорит Евгений Васильевич, — неисчерпаем, как прошлое и современное, как история и жизнь. Поэтому узор — мой главный и любимый герой.
Как чистый и неиссякаемый ручей, орнамент пробивается через века и тысячелетия, неся живительную влагу из подземных глубин столетий и отражая в своих прозрачных ключевых водах свет современности.
Орнамент — музыка, которую можно видеть… Цветочный хоровод, словно в танце, движется, соблюдая соразмерность математически точное и регулярное чередование. В бесконечных повторах, паузах, многообразных фигурах и арабесках сочетается прихотливая сложность и наглядность.
Орнамент — музыка. Иногда величавая, торжественная, полифоническая. Но орнамент может быть и мелодией пастушьего рожка, поющего в поле под одинокой березкой.
Нет возможности перечислить все предметы, которые украшает орнамент, выполненный средствами росписи, гравировки, вышивки.
