Евгений Осетров - Живая древняя Русь. Книга для учащихся
Шли годы. Москва собирала силы, становясь общерусским центром. В 1480 году «Владимирская» окончательно «переселилась» в Москву, в Успенский собор, только что выстроенный итальянским архитектором Аристотелем Фиораванти по образцу прославленного владимирского храма.
С тех пор знаменитая икона несколько столетий не покидала Москву.
Перед нею стоял на коленях Иван Грозный. Каясь в грехах царь-деспот проливал слезы и обдумывал новые казни. Надеясь откупиться от адских мучений, Иван приказал изготовить новый оклад для иконы и даже сочинил стихиру в ее честь. Драгоценный оклад по праву считается чудом работы московских мастеров.
В пору Великой Отечественной войны вместе с другими сокровищами Третьяковской галереи икона была отправлена из Москвы в Новосибирск. Так далеко на Восток икона путешествовала впервые.
После сорок пятого года икона — в Третьяковской галерее, в Москве.
Ныне, как и века назад, перед великим творением останавливаются люди и пристально глядят в проникновенные глаза той, что столько вместила в своем скорбном и проницательном взоре. Перед глазами, точнее, как говорили в старину, перед нашими духовными очами возникают огни и пепелища, сечи, звон мечей которых донесся до нас; мы можем даже почувствовать, ощутить, осязать дым и гарь далеких пожарищ.
Любуясь невыразимо-прекрасным ликом, созданным гениальным творцом, припоминая бесчисленные события — трагические и возвышенные — истории, вспомним сказанное поэтом: «Образ твой, над Русью вознесенный в тьме веков указывал нам след».
Язык таинственных узоров
Мир вам, села, просыпающиеся на рассвете… Заря играет в окнах домов, на кружеве наличников, на резных волнистых карнизах крылец, на воротах, украшенных многочисленными и равномерно повторяющимися зарубками и надрезами. Первый свет встречает деревянный конек над крышей. Он напряг свои мускулы и, окунувшись в голубеющий простор, стремится вперед.
Куда скачет резной конь? Давний обычай украшать верха изб резными коньками полон символического смысла. Жилье, над которым возвышается конь, превращается в колесницу, мчащуюся навстречу дневному светилу.
Избяные украшения не досужий вымысел наших далеких предков.
Приглядимся внимательно к сложному переплетению деревянных кружев, опоясывающих окна, крышу, крыльцо. Вдумаемся в смысл узорчатых деталей наличников и причелин. Первое впечатление: мастера вырезали сказочное узорочье по прихоти, побуждаемые своей фантазией и стремлением к красоте. В действительности, как это нередко бывает, все обстояло сложнее.
Орнамент — язык тысячелетий. Слово это латинское. В буквальном переводе оно означает «украшение, узор». Академик Б. А. Рыбаков так сказал о содержательности орнамента: «Разглядывая затейливые узоры, мы редко задумываемся над их символикой, редко ищем в орнаменте смысл. Нам часто кажется, что нет более бездумной, легкой и бессодержательной области искусства, чем орнамент. А между тем в народном орнаменте, как в древних письменах, отложилась тысячелетняя мудрость народа, начатки его мировоззрения и первые попытки человека воздействовать на таинственные для него силы природы средствами искусства».
Наши далекие предки пользовались языком орнамента задолго до появления письменности. Человек вырезал на плоской доске дугу или просто вогнутую линию, и все понимали, что это символическое обозначение радуги. Холодная снежная зима представлялась пращуру владычеством сил, враждебных людям. Весна с ее разливами, туманами, внезапными заморозками, потеплением, дождями — это схватки между зимой и летом, добром и злом. И после долгих ожиданий как вестница победы на небе появлялась радуга. Она, по представлениям древних славян, означала союз, мост между матерью-землей и небом: от дружеского согласия последних зависела жизнь человека, урожай, благоденствие стад.
Вырезая на доске радугу в виде дуги или полотенца, древний славянин призывал на помощь себе добрые силы окружающего мира и отгонял злые.
Люди долго помнили язык орнамента, придавая магическое значение ритмическим плавным завиткам, кружкам-розеткам, цветам, травам, листьям, канавкам, зарубкам, причудливым животным, обитателям подводного царства. Постепенно символический смысл треугольника, звезд, кругов забывался, хотя значение многих наиболее понятных изображений помнилось еще долго. Деревенский мастер вырезал на оконных ставнях поющих петухов, и это было понятно каждому. Петухи, своим криком возвещавшие о начале утра, были деревенскими часами. Люди про петуха говорили так: не княжеской породы, а ходит с короной; не ратный ездок, а с ремнем на ноге; не сторожем стоит, а всех будит. Поутру открывались ставни, и люди видели на створах резных петухов — образное напоминание о том, что пришла пора потрудиться.
Орнамент старше почти всех произведений искусства, какие мы знаем.
На черепках глиняных сосудов, обнаруженных в курганах, мы видим ломаные прямые линии, маленькие кружки, пересекающиеся черточки. Это примитивный орнамент, созданный тогда, когда еще вся наша история была впереди. Человек на обструганной доске вырубил знаки, олицетворяющие солнце, луну, звезды, ветер, воду, лес, надеясь, что они принесут ему удачу на охоте, обильный урожай на ниве, здоровье членам семьи. В доисторическую пору орнамент был грамотой для всех.
Вы берете глиняный сосуд и видите, что узоры на нем расположены в три пояса. Вверху — волнистая линия, символизирующая воду. В середине — спирали, означающие как бы ход солнца по небу. Точки-капли или косые линии в этом же ряду — дождь, пересекающий путь солнцу. Внизу — две параллельные линии, между которыми размещены зерна, — это земля. Простой глиняный сосуд с нехитрыми узорами — а в них отразились представления наших далеких предков об устройстве Вселенной.
Ничто не может нам так убедительно рассказать о мире наших предков, как орнамент, узоры которого обладают поразительной устойчивостью.
В орнаменте — душа народа, его меткий наблюдательный глаз, неистощимая выдумка, его характерная символика. «Из поколения в поколение, — пишет Б. А. Рыбаков, — вышивали архангельские и вологодские крестьянки языческую богиню земли с поднятыми к небу руками, всадников, топчущих врагов, священные деревья и птиц; жертвенники и знаки огня, воды и солнца, давно забыв о первоначальном смысле этих знаков… Каждый ученый, который хочет разгадать загадки древних орнаментов, должен заглянуть в ту эпоху, когда впервые формировались основы смыслового значения орнамента, опуститься в глубь веков на 5–6 тысяч лет».
…Мир вам, села, проснувшиеся на рассвете.
В поморской избе с коньком вся мебель городская. Деревянные скамьи, поставцы и табуретки давным-давно отслужили свой век. Они пылятся на темном чердаке, забытые и ненужные. Я умывался утром не из обожженного глиняного рукомойника, что еще совсем недавно был в ходу, а из жестяного штампованного умывальника, сделанного в соседнем городке. Хотел вытереть лицо висящим махровым полотенцем, но хозяйка ласково и певуче сказала: «Погодите чуток, я вам чистенькое принесу».
Из сундука был быстро вынут белоснежный холст, расшитый красными нитями. Геометрические узоры равномерно устремились к центру края, где была изображена одинокая женская фигура со вздетыми кверху руками.
— Кто это? — спросил я хозяйку, указывая на вышитую фигурку.
— Просто так. Никто.
— А откуда узоры берете?
— Со старых полотенец.
Современная вышивальщица не вкладывает в узоры особого смысла; меж тем особа, вышитая на полотенце с поднятыми руками, имеет довольно почтенный возраст. Сегодня, как сотни лет назад, женщины вышивают на полотенцах праматерь-землю, вздымающую руки к солнцу, прося у него щедрот людям. От тех, видимо, времен дошла до нас и земледельческая поговорка о зависимости урожая от погоды: не земля хлеб родит, а небо.
…Днем я брожу по тихим деревенским улицам, любуясь резьбой. Особенно хороши наличники — на каждой избе свои. Одни окна окружают белоснежные деревянные кружева, на других — свисающая вниз пышная декоративная листва, третьи поддерживают летящие птицы, четвертые обведены волнистой линией, над пятыми плавает берегиня — русалка, окруженная сетью водорослей и стайкой рыб… В наличниках многое перекликалось с кружевами и вышитыми тканями. Недаром существовала загадка: «Круг гуменца, четыре полотенца».
Даже в одном селении резьба, как и орнамент, разнообразна по своему исполнению. Вот умелец резал узоры на гладкой доске вглубь, а вот мастер трудился над тем, чтобы на поверхности возникли рельефы, создающие игру света и тени. Есть наличники расписные, на которые красками нанесены узоры.
Дом Елизарова. Северо-Карельский заповедник.
